Прыжок Ящера - Андрей Щупов

— Спит. Но можно разбудить. Задачка несложная. Пошлем Стэка с Лангустом. Эти кого хочешь разбудят. За ребра подцепят и приволокут.

Сердце заколотилось так громко, что напрочь заглушило голос абонента. Пришлось с силой прижать к уху трубку. И все равно смысл произносимого доходил до сознания с некоторой задержкой.

— Так кого же вам пригласить, Павел Игнатьевич? Может, генерала Васильича? Тоже организуем! Он как раз туточки сидит, улыбается. Приветец вам сердечный шлет, — Ромула выговаривал слова неторопливо, с подобострастной издевкой. Легко было вообразить, какое наслаждение этот прохиндей получает от нашего диалога.

— Главного! — прохрипел я. — Давай, гнида, главного!

— Ну зачем же так? — Ромула сокрушенно вздохнул. — Я вас, кажется, не оскорблял. Отнесся, можно сказать, со всей душой, готов был даже выслушать.

— Ты уже выслушал! Я сказал, кто мне нужен! Не ты и не Поэль, а главный!

— Да, конечно, я все понял, но вынужден огорчить… Главного на месте пока нет.

— Где он?

— Видите ли, Павел Игнатьевич, дело тут такое… В бегах наш главный. Вместе со своим телохранителем. Тени своей боится, вот и прячется. — Голос Ромулы оживился. — Но найдем, не сумлевайтесь. В самое ближайшее время. А пока могу соединить с Морозом или Артурчиком. Тут много желающих! Ганс, к примеру, тоже непрочь с вами побалакать. Да и Шошин рвется к трубочке. Помните еще такого? Он-то вас хорошо помнит. И за освобождение искренне благодарит. Языкастый, знаете ли, парень! Анекдотами так и сыплет! Хорошо, не добрел до вас, — приютили его у себя…

Слушать долее — было выше моих сил. Ганс, Шошин, Артур… Само собой, к сборищу этих теней можно было приплюсовать Безмена с Дином Гамбургером, других ребят.

Я снова зажмурился. «Пришел Хром и увел с собой Барановича…» Так, верно, приключилось и с ними. Пришли синелицые, взяли за волосы, сунули коленом в пах и уволокли.

В висках продолжали бухать звонкие молоточки, собственный пульс сбивал с мыслей, теснил дыхание. Медленно, очень медленно я опустил трубку на клавиши, открыл глаза, мутным взором поймал напряженный взор Гонтаря.

— С кем вы говорили?

— Что?

— Я спрашиваю, с кем вы говорили, босс?

— С НИМИ.

Я произнес это таким тоном, что Гонтарь невольно потянулся к оружию.

— И что?

Ответить я не успел. В прихожей тоненько проиграла свадебная мелодия Мендельсона.

— Так… — я взялся за пистолетную рукоять «Стечкина». — Быстро ребятки откликнулись!

— Дверь стальная, — мгновенно рассудил Гонтарь. — Если нет специальной взрывчатки, так просто не вышибут. А на лестничной площадке тесно, — одной очередью всех положу!

— Это если их не взвод и не армия, — я бесшумно поднялся. — Не спеши, герой. Для начала определи, кто это.

В прихожей мы задействовали дверной монитор, и на экране тотчас высветилась одинокая фигурка.

— Надюха!.. — у меня отлегло от сердца. Включив селектор, я поинтересовался: — Ты одна?

— Одна, мое золотце, одна.

— Тогда заходи. Только в темпике! — дрожащей рукой я отвел массивный засов, щелкнул замком. Ужасающе громко дверь проскрежетала, выпевая тягостную ноту, и что-то зловещее почудилось мне в этом скрипе. Гонтарь настороженно приподнял автомат. Уж он-то подобно Гансу и прочей моей охране отлично знал: двери в моих апартаментах НИКОГДА не скрипели.

Пока Гонтарь затворял дверь, управляясь с многочисленными замками, Надюха висела у меня на шее и, плачуще причитая, быстро, быстро щебетала:

— Что случилось, Ящер, миленький! Откуда эти казаки с матросами, пьяная солдатня? Я же помню, еще вчера перед домом не было никакого памятника, а сегодня стоит!

Я гладил ее по спине, мягко успокаивал:

— Поверь, это временно. Перевертыши, оптический обман. Просто не надо обращать внимание.

— Как временно? Что ты такое говоришь! А стрельба на окраине, а погромы в китайских кварталах — это что, тоже временно?

— Я же говорю: оптический обман.

— И виселицы — обман?

— Какие виселицы?

— Сегодня по плотинке проходила, видела. Какой-то генерал сидел на коне и командовал. В белых перчаточках, шашка длинная, с позолотой…

— Ну и что?

— А то, что людей по его приказу связывали и вешали на фонарях. Вдоль всего моста. Скручивали с изоляторов провода — набрасывали веревки и вешали. А двоим по рельсине к ногам привязали и в воду сбросили. Только пузыри пошли. Так страшно было смотреть!

— Зачем же ты смотрела?

— Я хотела уйти и не могла. Будто приковали к месту… А генерал такой вальяжный — в пенсне. Белая бурка, белый конь, папаха… — Надюха всхлипнула. — Говорят, какая-то доброармия. Ты можешь мне объяснить, откуда она взялась? И какая же это доброармия, если убивают людей?

— Доброармия — не от слова «добрый», а от слова «добровольно». Присядь, лапушка, — я ласково подтолкнул девушку к креслу. — Сейчас мы попьем кофейку, и ты подробно расскажешь нам обо всем увиденном. А после и мы с тобой поделимся новостями. Сообща, глядишь, что-нибудь придумаем.

Надюха забралась в кресло с ногами, набычившись, уставилась на Гонтаря.

— Он так и будет держать меня на прицеле?

— Брось, Гонтарь, — я поморщился. — Я же тебе о ней рассказывал.

Телохранитель смущенно опустил ствол АКСУ.

— Пардон, мэм. Нервишки… — Он снова расположился на диване, кованные свои каблуки выставил на журнальный столик. Надюха перевела взгляд на меня.

— Как ты себя чувствуешь? Нога еще не прошла?

— Пока нет.

— Но ведь в гипсе, наверное, неудобно.

— Неудобно, а что поделаешь! Пока кости не срастутся, надо терпеть.

Надюха призадумалась.

— Может, оно и к лучшему, — пробормотала она. — А то Дин-Гамбургер толковал, что как только снимут гипс, все будет кончено.

— Не понял?

Она фыркнула.

— Да это же из «Бриллиантовой руки»! Помнишь, как они боялись, что гипс снимут раньше времени!

Смех этой девочки болезненно резанул по сердцу. Что-то не то она говорила. Причем тут Гамбургер? Я свел брови на переносице.

— Где ты видела Дина?

— Да здесь же, в городе. Я уже от плотинки возвращалась, а он рядом на машине остановился. Зеленый такой кабриолет. Старинный. Предложил подвезти. Ну, я согласилась. А что, нельзя?

— Ты же его совсем не знаешь!

— Ну… Он представился. Назвал себя, сказал, что ты его хозяин. Разве не так?

— Так-то так, да только странно…

— Ой! Кажется, стучит кто-то!

Надюха встревоженно вскинула голову, и мы тоже услышали осторожный стук. И даже не стук, а скорее легкий шорох, словно кто-то терся о нашу дверь, неловко задевал коленями и локтями. Я болезненно сморщился от щелчка в голове. И даже не щелкнуло, а треснуло. Точь-в-точь как электрический разряд. Всем своим существом я почуял приближение недоброго. Точно накатывал черный и злой вал. Напряженно я всматривался в потайное, подсказывающее ответы пространство, но там было черным черно. Я никак не мог что-либо разглядеть.

— Схожу, посмотрю! — Гонтарь взялся за автомат.

— Только осторожнее! — просипел я. Предчувствие роковой встречи превратилось в уверенность, но направление основной опасности я никак не мог определить. — Ни в коем случае не открывай дверь!

— Не волнуйтесь, босс. — С автоматом наперевес телохранитель двинулся вон из комнаты, но до порога так и не дошел. Движение руки Надюхи я успел зафиксировать боковым зрением, но очень уж быстро все произошло. Пуля, выпущенная из ее крохотного пистолетика, угодила Гонтарю точно в затылок. Клюнув лицом вперед, телохранитель грузно обрушился на ковер, а в следующий миг подаривший смерть Гонтарю пистолетик смотрел уже на меня.

— Сидеть, Ящер! — гаркнула построжавшим голосом Надюха.

— Что ты сказала?

— Что слышал! Ты арестован!

— Кем?

— Органами НКВД!

— Что, что?

— Ты не знаешь, что такое НКВД?

Я взглянул на неподвижно лежащего Гонтаря, стиснув кулаки, процедил:

— Да нет, наслышан.

— Вот и замечательно, быстрее заговоришь!

Я стиснул кулаки, задыхаясь, выплюнул:

— Мерзкая тварь! Дешевка! Значит, эти выродки успели завербовать и тебя!

— Глупенький! Да я сама к ним пошла! Сама, понимаешь? По убеждениям! Чтобы всех вас до третьего корня извести, чтобы очистить мир от таких, как ты.

— Шлюха!

— Дурачок! — она произнесла это почти ласково. — Да ты через час будешь у меня в ногах ползать, прощение вымаливать! За «тварь», за «шлюху», за все свои распаскудные фокусы.

— Не дождешься!

— Дождусь, Ящер! Непременно дождусь, — Надюха хищно оскалилась. — Ты давно был у нас под колпаком. И Елена твоя регулярно писала докладные. Думаешь, с чего это мы с ней так быстро подружились, а?

Я в бешенстве захрипел. Гнев обвил горло удавкой, воздуха не хватало.