Любовная ловушка - Хизер Гротхаус

– Теперь вождем стал Дункан. Это место предназначалось для него, он подходит для этого гораздо больше, чем я. Мне нравится думать, что если бы отец знал, что Дункан – сын Ронана, то решил бы так же, как я.

Ивлин еще немного повернула голову.

– Я не понимаю, почему ты так поступил?

– Я попросил Ангуса Бьюкенена благословить нас. Если ты примешь меня, то мы будем жить среди Бьюкененов, раз ты этого хочешь. Я построю нам тут дом, недалеко от озера, если ты попросишь меня. Ради тебя я готов на все.

– Я хотела бы вернуться на шесть месяцев назад, – со страстью в голосе заговорила Ив. – Когда мы жили в нашей хижине и были счастливы.

Коналл подошел к ней еще ближе и заявил:

– А я не хочу этого.

– Не хочешь? – Ив опять замерла.

– Нет. – Коналл практически мог заглянуть через ее плечо, так близко он подобрался к тому месту, где Ив стояла на коленях. – Тогда нас еще разделяла ложь. Секреты. Я не стремлюсь попасть в прошлое, Ив. Я хочу вместе с тобой идти в будущее. – Он встал на колени позади нее. – Я дам тебе все, что ты хочешь. Клянусь тебе своей жизнью. – Он чувствовал, что еще немного – и он сломается. Коналл знал, что если Ив и на этот раз откажет ему, то это будет конец.

– Если бы ты просто посмотрела на меня, Ив! – проглотив комок в горле, воскликнул Коналл. – Пожалуйста! Неужели ты меня совсем не любишь?

Вдруг он услышал тихое, беспокойное хныканье. Его сын плакал, и этот звук заворожил Коналла. Ив принялась успокаивать его.

– Грегори хочет есть, – тихо сказала она.

А потом Ив повернулась к нему, и сердце Коналла чуть не остановилось. Впервые за эти месяцы он увидел ее глаза.

– Ты подержишь его, пока я расстегну платье? – спросила Ив.

«Он выглядит… настоящим красавцем», – подумала Ивлин, разглядывая мускулистого шотландца, стоявшего на коленях позади нее. Он прибавил в весе, и поношенная рубаха прекрасно облегала его грудь. Волосы у него отросли и выгорели на жарком солнце, кожа загорела, и светло-карие глаза ярко выделялись на ее золотистом фоне. В его глазах блестели слезы.

В сердце Ивлин жили надежда и мучительный страх.

В ответ на ее вопрос Коналл кивнул, и слабая улыбка появилась на его полных губах.

– Может быть, ты сначала познакомишь нас? – хрипло спросил он и посмотрел на Грегори, который прижимался к ее груди.

Ивлин, не вставая с колен, неуклюже пересекла короткое расстояние, разделявшее их, и остановилась. На одно короткое сладкое мгновение она еще раз крепко прижала сына к себе, а потом осторожно протянула его Коналлу.

– Грегори Годвин Маккерик, – мягко произнесла Ивлин, – это твой отец, Коналл.

Коналл вытянул широкие, дрожащие руки и взял пищащего младенца с таким видом, будто Ивлин вручала ему самый ценный, самый священный предмет на земле. Он посмотрел на хмурящееся личико Грегори, и свет разрывающего душу счастья наполнил его. Он прижал к себе сына, закрыл глаза и глубоко вздохнул. Потом поцеловал его в лоб и прошептал:

– Привет, Грегори. Хорошее у тебя имя. Сильное.

Отдав единственное существо, которое целиком принадлежало только ей, Ивлин почувствовала себя одинокой и уязвимой. Она не знала, что сказать Коналлу, и потому начала расстегивать платье, готовясь кормить ребенка.

Она не успела дойти и до половины, как вдруг Коналл обнял ее одной рукой и крепко прижал к груди. Грегори оказался между ними. Он отчаянно впился в ее губы, и Ивлин почувствовала слезы на его лице.

И она наконец сдалась. Ее любовь к Коналлу, к ребенку, ее сожаление о прошлом, страх, печаль, злость – все это поднялось в сердце Ивлин и вылилось наружу тяжелыми рыданиями. Она прижалась к нему, цепляясь пальцами в его спину, уткнувшись в плечо.

– Б-больше н-ник-когда не с-смей меня бросать! – горько плача, говорила она.

Коналл еще крепче обнял ее.

– Никогда, – страстно воскликнул он. – Я клянусь, что никогда не покину тебя, Ив. Я так тебя люблю!

Она подняла голову и посмотрела ему в глаза.

– Я тоже люблю тебя, – шмыгая носом, сказала Ивлин.

– Значит, больше никаких страданий и печалей. Все осталось в прошлом, понятно? – Коналл глянул на Грегори. – Теперь только счастье и наше будущее.

– Наше будущее, – кивая, повторила Ивлин. Потом она посмотрела на Бонни и Элинор. Животные встали на ноги и, похоже, хотели к ним подойти.

– Идите сюда, – позвала их Ивлин. – Вы тоже часть нашей семьи. – И Бонни засеменила к ним. Ивлин перевела взгляд на Коналла и сказала: – Но я не хочу жить в этом городе. Во всяком случае, сейчас.

– Ты хочешь пойти к Дункану и моей матери? – удивленно подняв брови, спросил Коналл.

Ивлин покачала головой.

– Я хочу, чтобы у нас был наш собственный дом. Дом, в котором жили Минерва и Ронан. Я хочу поселиться там, хотя бы на первых порах.

– Ты уверена?

– Да. – Ивлин улыбнулась ему сквозь слезы. – Я люблю Бьюкененов и люблю Дункана. Но думаю, сейчас нам лучше не селиться в городе. Раны еще слишком свежие. Я хочу, чтобы мы впятером – ты, я, Грегори и Бонни с Элинор – жили там, где мы нашли друг друга. И у нас опять будет семья.

Коналл нежно улыбнулся и поцеловал ее в губы.

– Как скажешь, Ив. Но не думаю, что Элинор захочет жить вместе с нами. – Он посмотрел куда-то через ее плечо. Ивлин обернулась.

Волчица не подошла к ним, а вернулась к двум камням. Теперь вокруг нее прыгала не Бонни, а пять пухлых волчат. Одни были черного цвета, другие – темно-серого. Зверята с упоением возились возле ее ног. Мгновение спустя большой и крепкий серый волк вышел из логова, которое располагалось между валунами, и встал между Элинор и людьми. Его шерсть вздыбилась, он зарычал.

– Ох, Элинор, – прошептала Ивлин. Она наконец поняла, что произошло в ту ночь, когда ее волчица пропала. Она поняла, почему Элинор так страдала, почему надолго покинула ее…

Элинор создала семью.

Теперь Ивлин знала, что ее любимая волчица никогда не вернется к ним в хижину. От боли она едва дышала. Невозможно было описать, как сильно она привязалась к этому огромному черному зверю. Ведь они спасли друг другу жизнь. Они выжили, хотя шансы были очень малы.

А теперь они расстаются… навсегда.

Серый волк был настроен крайне недружелюбно по отношению к трем людям и овце. Но Элинор отрывисто залаяла и слегка куснула его. Тот все понял и отошел в сторону. Элинор шагнула вперед и в ожидании уставилась на свою бывшую хозяйку.

– Иди к ней, – шепнул Коналл на ухо Ивлин.

Она кивнула и сделала так, как посоветовал муж. Она остановилась на нейтральной территории между двумя семействами – волчьим и человеческим – и стала ждать. Ивлин чувствовала, что в ее горячо любимой Элинор вновь пробудился дикий зверь, и потому дала ей время убедиться в том, что ей ничто не угрожает.