Мирт. Истина короля - Мария Сергеевна Руднева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Убеждены? Почему?
— Я намерен опубликовать несколько статей на основе записок вашего отца. Уверен, что научное сообщество весьма заинтересуется его идеями. А если вдруг наше научное общество решит отвергнуть его на основе искаженного мнения… Что ж, уверен, что ханьские ученые своего не упустят.
— Вы в самом деле готовы отдать идеи отца в руки врага накануне войны?
Мисс Амелия вскинула голову и увидела, что глаза мистера Мирта смеялись.
— Конечно нет, моя дорогая. Но пусть они думают, что да. Им полезно.
— Вы очень коварны, Габриэль!
— А вам, душа моя, не рассказывали в детстве о коварстве фаэ? Утащу вас в Холмы, будете знать!
Мистер Мирт открыл калитку и осторожно подошел к могиле. Опустившись на колени, он принялся доставать из карманов заранее припасенные предметы — здесь была йольская свеча, ветки остролиста и рябины и печенья в тканевой салфетке.
— О, Габриэль… — глаза мисс Амелии снова наполнились слезами, когда она поняла, что он делает.
— К сожалению, в выпечке Поуп не преуспел, но иного повара у меня просто нет, — улыбнулся мистер Мирт, расставляя предметы у надгробия.
Свеча загорелась — тихим, ласковым пламенем.
Печенье и растения лежали рядом, создавая мрачный, но йольский уют.
— Никто не должен оставаться без праздника в такой день, — твердо сказал мистер Мирт.
Мисс Амелия кивнула, опускаясь на землю рядом с ним. Многослойные юбки пришлись как нельзя кстати — хотя даже так она чувствовала холод, поднимающийся от земли.
— У нас дома не празднуют, — тихо сказала она.
— В таком случае приглашаю вас к своему очагу, — мягко сказал мистер Мирт. — К плохо пропеченному печенью и горячему бренди.
— Я… Да, — мисс Амелия сама удивилась сомнению в своем голосе. Чопорный ужин с матушкой или компания Габриэля и Поупа? Ответ очевиден! — С огромным удовольствием! Отправлю от вас весточку дядюшке, чтобы не волновался, и я — вся ваша.
— Осторожнее с такими словами, — мягко ответил мистер Мирт. — А вдруг я только этого и хочу?
У мисс Амелии перехватило дыхание.
Мистер Мирт тем временем достал из кармана пальто фляжку.
— Светлого Йоля, Гилдерой! — сказал он и сделал большой глоток.
Фляжка перешла в руки мисс Амелии. Она посмотрела на надгробие, на стих на светлом мраморе и тоже выпила.
— Светлого Йоля, папа!
Мягкий снег ложился на землю, на плечи мистера Мирта и на платье мисс Эконит. Мистер Мирт забрал фляжку.
— Прекрасная сегодня погода, не так ли? — спросил он.
А когда мисс Амелия кивнула, наклонился и поцеловал ее в губы.
* * *
Поуп встречал их у двери.
— Как знал! — обрадовался он. — Мисс! В гости!
— Мисс очень рада прийти в гости, — сказала мисс Амелия, делая реверанс перед дворецким.
Поуп помог ей снять накидку и шляпку и осторожно развесил на вешалке. Мистер Мирт успел избавиться от пальто и цилиндра самостоятельно, явно привычным движением скинул сюртук на комод и, энергично потирая руки, направился в гостиную.
— Сказать по правде, я ужасно замерз!
Огонь в камине ярко горел, в комнате было тепло, а за окнами начинался снегопад — как несколько дней назад. Но сегодня вид падающего снега приносил в душу мистера Мирта радость и покой.
Мисс Амелия зашла следом за ним и села в одно из кресел. Мистер Мирт достал из шкафа бутылку хорошего бренди и два стакана и поставил на столик перед камином.
— Сыграем в карты? — предложил он.
— Никогда не отказываюсь! — тут же ответила мисс Эконит. — И я убеждена, что обыграть меня вы не сможете.
— Посмотрим! Поуп, принеси колоду.
Поуп вошел в комнату через несколько мгновений. В руках у него был поднос с йольским печеньем, кофейником и колодой для игры в бридж.
— Сэр, там посылка, — сообщил он, устанавливая поднос так, чтобы ничего не разлить.
— Посылка? Мне? — брови мистера Мирта взлетели вверх. — Принеси сюда. Кто это решил мне сделать йольский подарок?
— Не знаю. Доставили утром. Сказали лично в руки передать, — пожал плечами Поуп и грузно ушел в коридор.
Мисс Амелия взяла с подноса печенье. Оно в самом деле оказалось слегка непропеченным, зато глазурь была вкусной, да и в целом — когда еще попробуешь печенье, сделанное руками каменного великана?
— Вы несправедливы к Поупу, Габриэль. По-моему, он весьма талантливый пекарь.
— Да? — усмехнулся мистер Мирт. — Придется вам поверить.
Поуп тем временем принес в гостиную объемный сверток и положил на диван. Мистер Мирт и мисс Амелия с интересом склонились над ним.
— Понятия не имею, что там, — задумчиво сказал мистер Мирт, накручивая на палец растрепанный каштановый локон. — И никакой записки, Поуп?
— Только это, — дворецкий протянул мистеру Мирту кусок картона.
Короткая надпись «Габриэлю» не особо проясняла ситуацию — за исключением того момента, что отправитель был весьма фамильярен.
Мистер Мирт развернул сверток.
— Что ж, йольские подарки игнорировать нельзя, поэтому… — он осекся, а потом расхохотался, запрокинув голову. — Проклятие! Чтоб тебя Холмы сожрали, братец!
Мисс Амелия заглянула в сверток.
В свертке были ветви белоснежного мирта и голубые, как весеннее небо, колокольчики, которые никак не могли цвести посреди декабря. А между ними лежали часы, бронзовая луковица на длинной цепочке и записка, в которой было два слова:
«До встречи!»
Эпилог (Лунденбурх. Полгода спустя)
— Мистер Уотерс! — Главный редактор «Вестей Тамессы», мистер Фэйгрис, был взволнован и то и дело потирал лоб.
Белоснежный платок в его руках постепенно становился серым, но мистеру Фэйгрису было недосуг обращать внимание на подобные мелочи.
Он оперся руками о конторку мистера Уотерса — лучшего своего журналиста — и почти кричал ему в лицо.
— Вы слышали? Вы уже слышали?
— Мистер Фэйгрис, успокойтесь, — хлопотала над ним его помощница мисс Ридженс. Смерть работодателя от сердечного приступа не входила в ее сегодняшние планы: этим вечером она вместе с сестрой планировала посетить оперный театр и весь день создавала себе особенное настроение.
Теперь настроение таяло с каждой минутой вместе с планами на вечер.
Мистер Фэйгрис покраснел и тяжело дышал и все продолжал выкрикивать что-то о том, что мистер Уотерс должен был видеть.
— Уотерс, умоляю вас, скажите ему уже, что видели, пусть он успокоится! — взмолилась она.
— Но я правда не понимаю,
