Ура, Хрустальная Корона! - Василий Доконт

- Учитель, я готов продолжать занятия, - Харбел радостно встретил Кассерина у входа, - Вчера я весь день тренировался, но, кроме монет, не могу ничего переместить. Скажите, что я делаю неверно?

- Погоди, Харбел, дай мне передохнуть. Давно я так не уставал.

- А как раненый? С ним все в порядке?

- Министр здоров, и я уверен, что никаких осложнений с его раной больше не будет. Что ещё случилось в моё отсутствие? Ты выходил из дома?

- Заезжал меняла Джаллон, хотел, чтобы я опознал убитого заградителя. Это тот, с бородавкой.

- Ты неосторожен, Харбел: с Джаллоном ты же не знаком.

- Я не почувствовал в нём угрозы, да и времени не было искать вас и спрашивать совета. Джаллон опасался, что капитана захоронят раньше, чем я его увижу. Но всё, ведь, обошлось, мастер. Разве нет?

- Хотелось бы верить в это, Харбел. Составляли протокол?

- Да, Учитель.

- Плохо. Их же было двое? Как бы второй тебя не нашёл раньше, чем узнают - кто он, - Кассерин устало опустился на кровать. Рана Велеса была очень скверная - загноилась, и магу пришлось применить все свои силы и знания, чтобы поставить министра на ноги, да ещё и быстро. Кассерин закрыл глаза, и его потащило в черноту небытия.

"Кажется, я - надорвался. Не для моего возраста такие заживления! Хоть бы один опытный маг поблизости! Он бы поддержал меня, пока я не оклемаюсь. Да, старик, плохи твои дела…"

Сознание старого мага медленно угасало, таяло, растворялось во тьме, уступая место покою, в котором ещё жило, билось понимание: это смерть. Но желания бороться не было, как не было и сил.

Откуда-то издалека, сквозь толщу тишины, которая затопила сознание Кассерина, комариным писком пробивался чей-то голос:

- Учитель, что с вами? Чем я могу вам помочь?

"Это Харбел, - мелькнула мысль, но уже не вызвала никаких эмоций. Мелькнула и пропала, давая место другой, важной, - Конец тебе, Кассерин, отжил своё, отмучил. Пора на покой".

Но покой всё не наступал: какая-то тоненькая ниточка, паутинка разума, никак не обрывалась, не отпускала мага из жизни. Тишине не удавалось слизнуть Кассерина полностью: она билась волнами о невидимый барьер, за которым оживало, приходило в себя сознание мага. Родилось удивление: "Я ещё жив?!", затем наступила уверенность: "Я ещё жив!". Медленно нарастала сила, расширяя границы барьера, отодвигая тишину всё дальше и дальше. Комариный писк становился всё более похожим на человеческий голос, и маг понял, что уже чётко различает ломающийся басок Харбела:

- …Учитель…, Учитель…, Учитель…

А сила прибывала, смывая немощность и усталость. Свинцовая тяжесть век уплыла вместе с тишиной, и Кассерин открыл глаза.

Над ним склонилось встревоженное лицо Харбела, немного бледное и густо покрытое бисеринками пота. В глазах ученика ещё были видны остатки страха, но они таяли, как и усталость Кассерина. Харбел держал мага за руку своими обеими, и от них, от рук ученика, в старого мага и вливалась сила, остановившая его на пороге небытия.

- Стоп, мальчик, хватит. А то и тебя спасать придётся. Я уже в порядке. Спасибо, Харбел, - Кассерин встал и бодро прошёлся по комнате, огибая бумажные залежи:

- Самочувствие превосходное. А как ты себя чувствуешь, Харбел? Ты в порядке? - а сам восторженно думал: "- Ну и сила у этого пария. Из него получится замечательный маг!", - и старик постучал по спинке стула костяшкой указательного пальца - чтобы не сглазить, и не навлечь на Харбела беду.

- Я чувствую себя, как обычно, Учитель. Только есть хочется…

- Ну-ка, капрал, пошевели пальцами. Здесь не болит? А здесь? - Сабах уже почти час мучил Тахата, проверяя качество своей работы, - Теперь сожми кулак, - маг с силой ударил по напрягшимся мускулам, - Не больно?

Тахат отрицательно покачал головой, потом спохватился, что лекарь смотрит на его руку, и сказал:

- Нет, не больно.

- Порядочек. Значит так, капрал: полную нагрузку на руку не давай ещё два дня. Ты правша?

- Нет, я одинаково владею обеими руками.

- Тем лучше. Бери меч в левую руку. Какие ты знаешь упражнения для кисти? Давай, делай. Не больно? Не врёшь? Знаю я вас, мальчишек. Вам лишь бы хвастаться. А того понятия нет, что рана может открыться, если я вовремя не вмешаюсь. Всё, можешь идти, но помни: два дня поберегись. Я потом еще раз руку посмотрю.

Тахат вышел из лазарета, разглядывая место ранения. Рука была такая же, как прежде, только от локтя до кисти тянулась узкая полоска шрама, пока ещё розовая от молодой кожи.

"Вот и первая боевая отметина. Я уже почти ветеран, - радостно подумал Тахат.- Огаста будет довольна… Да, а маг прав, я мальчишка и хвастун". И оглянувшись по сторонам: не видел ли кто, как он радуется своему шраму - капрал опустил рукав рубахи.

Во дворе особняка он столкнулся с Тусоном: командор привёз новую форму для роты Водяного.

- Уже бегаешь? Покажи-ка руку! - Тусон внимательно поглядел на рубец шрама, пощупал пальцами, - Хорошая работа. Лекарь знает своё дело. Жаль, что такого не оказалось, когда ранили Вустера. Как бы он был мне сейчас нужен. Но мёртвого не вернёшь.

- Вустер жив, господин командор. Я видел его три дня назад, когда он нанимался к переписчику Фумбану. Нет, четыре дня назад.

- Ты не путаешь, Тахат? Может это другой Вустер?

- Разве в Акульей бухте с вами был ещё один капитан Вустер?! Он жив, только сильно искалечен: изуродовано лицо и нет левой руки. Но это точно - он, господин командор.

- Лейтенант, вы с формой разберётесь сами. Так говоришь, Тахат, он в той мастерской, где работал ты? Съезжу, погляжу - на воскресшего из мёртвых старого друга, - Тусон кивнул подошедшему Яктуку и. вскочив в седло, скомандовал: - Переодевайте людей, лейтенант. Вечером заеду, погляжу, какие вы будете красивые.

- Вы уже здоровы, капрал? Сабах отпустил вас на волю? Покажите-ка руку. О, тут полный порядок. Приступайте к службе, капрал.

- Барон, вы нам так и не рассказали свой анекдот. Помните, ещё перед мостом, вы обещали развеселить нашего капитана? - Тараз в ожидании посмотрел на Инувика, - Хотелось бы всё-таки узнать, что же вам поведали дамы?

- Мой анекдот не совсем аппетитный, министр. Я с удовольствием вам его расскажу, но позже.

- Среди нас нет неженок и скромных девиц. Мы уж как-нибудь выдержим ваше повествование, - поддержал Тараза Морон, - Вряд ли вы сумеете кому-нибудь из нас испортить аппетит после долгой дороги.

- Валяйте, барон, не ломайтесь, - Тандер тоже заинтересовался, - Вы же видите, что капитан опять грустный.

- Господа, вы слишком много внимания уделяете моей особе. Почему бы вам не найти другой предмет для веселья?