111 симфоний - Л. Михеева

Александр Порфирьевич Бородин родился 31 октября (12 ноября) 1833 года в Петербурге. Он был внебрачным сыном князя Л. С. Гедианова и при рождении был записан сыном камердинера князя, Порфирия Бородина. Его мать, во втором замужестве Клейнеке, была умной, энергичной и к тому же состоятельной женщиной. Сыну она сумела дать прекрасное домашнее образование. Еще в детстве он овладел тремя иностранными языками, прошел с домашними учителями полный курс гимназии, много занимался музыкой — сначала игрой на рояле, затем флейте, а потом и виолончели. Со своим другом детства М. Щиглевым, который несколько лет жил у них в доме, много играл в четыре руки и таким образом познакомился со всеми симфониями Бетховена, с творчеством Гайдна. Мать часто водила его на концерты.

Свое первое сочинение — польку “Элен” — он сочинил, когда ему было десять лет, а еще через три года был уже автором концерта для флейты с фортепиано и трио для двух скрипок и виолончели на темы оперы Мейербера “Роберт-дьявол”.

В 17 лет он поступил в Медико-хирургическую академию, так как с детства его привлекала химия. По воспоминаниям Щиглева, он с ранних лет ставил дома разные химические опыты, вся квартира была наполнена ретортами и всякими химическими снадобьями. Уже на третьем курсе он стал работать в лаборатории знаменитого профессора Зинина и вскоре стал его лучшим и любимым учеником. В 1858 году Бородин защитил докторскую диссертацию и был послан за границу совершенствоваться. Три года он провел в Германии, главным образом в Гейдельберге, где находился один из лучших университетов Европы, затем во Франции и Италии. Там он занимался в лабораториях, участвовал в международном химическом конгрессе, его статьи печатались в специальных журналах. Там же он сблизился с другими молодыми русскими учеными, в частности с Д. И. Менделеевым и И. М. Сеченовым. По возвращении через три года в Петербург стал профессором Медико-хирургической академии, преподавал и в других учебных заведениях. Но ни за границей, ни в Петербурге не забывал о музыке — не только не пропускал концертов, которые проходили во время сезонов, но и сам много музицировал, в основном как виолончелист в любительских трио, квартетах, квинтетах. В немногие свободные минуты сочинял инструментальные пьесы, ансамбли, романсы.

Его руководитель был этим очень недоволен: “Господин Бородин, — говорил ему Зинин, — поменьше занимайтесь романсами. На вас я возлагаю все свои надежды, чтобы приготовить заместителя своего, а вы все думаете о музыке и двух зайцах”.

Будучи в Германии он познакомился с молодой московской пианисткой Екатериной Сергеевной Протопоповой, приехавшей туда лечиться. Вскоре она стала его женой. Именно она увлекла Бородина, раньше интересовавшегося музыкой XVIII века, в основном венских классиков, современными композиторами-романтиками — Шопеном, Шуманом, Листом.

Переломным в его жизни стал 1862 год, когда он сблизился с Балакиревым, ярким музыкантом-самоучкой, обладавшим огромной эрудицией, педагогическими склонностями и сильным характером, позволившим ему сплотить вокруг себя целую группу молодых музыкантов. Самыми яркими среди них стали Бородин, Римский-Корсаков, Мусоргский и Кюи, вошедшие в историю русской музыки под названием Могучей кучки, данной им их идейным вождем искусствоведом В. Стасовым. Это было удивительное сообщество, в котором поначалу только Балакирев с юных лет посвятил себя музыке. Римский-Корсаков был морским офицером, Мусоргский окончил Школу гвардейских подпрапорщиков, военным специалистом был и Кюи. Лишь много позднее Римский-Корсаков и Мусоргский оставили свои первые профессии.

Результатом влияния Балакирева стала Первая симфония, созданная в 1867 году и обозначившая музыкантскую зрелость Бородина. Писал ее композитор целых пять лет, так как научные интересы оставались на первом месте. Это вызывало дружеские упреки — “кучкисты” считали, что Бородин должен бросить химию и педагогику, так как его огромный музыкальный талант должен быть реализован.

Все последующие годы Бородин разрывался между своими многочисленными интересами и взятыми на себя обязанностями. Написанные в 1867—1870 годах романсы на собственные тексты “Спящая княжна”, “Песня темного леса”, “Море”, “Отравой полны мои песни”, “Фальшивая нота” показывают зрелость и оригинальность таланта. Друзья уговаривают композитора взяться за крупное сочинение, в котором полностью раскрылся бы его эпический дар. К тому же в 1869 году в одном из концертов РМО исполняется, наконец, под управлением Балакирева его Первая симфония. Ее бурный успех заставляет Бородина задуматься о дальнейших сочинениях. Стасов предложил ему сюжет “Слова о полку Игореве” для оперы. “Мне казалось, — писал он, что тут заключаются все задачи, какие потребны для таланта и художественной натуры Бородина: широкие эпические мотивы, национальность, разнообразнейшие характеры, страстность, драматичность, Восток в многообразнейших его проявлениях”. По стасовским подробным наметкам Бородин сам принялся писать либретто. Но работа над оперой растянулась на много лет.

В 1875 году в одном из писем музыкант писал: “Множество хлопот, забот, нужной и ненужной возни... далеко не располагают к хорошему настроению духа и оставляют очень мало досугов для любимых занятий... Я только урывками кое-когда улучу минуту, чтобы посмотреть что-нибудь новое, послушать других и т.д. Самому работать на музыкальном поприще почти не приходится”. В самом деле — непонятно, когда он вообще находит время для своих более чем многочисленных занятий. Главное из них — профессура, химия. Он много работает в лаборатории, его имя пользуется заслуженной известностью и уважением среди коллег во всем мире. Много времени отнимают лекции и практические занятия со студентами. В 1870—1871 годах он к тому же становится одним из редакторов научно-популярного журнала “Знание”, так как считает необходимым широко пропагандировать достижения естественных наук. Немало сил и времени отнимают и Женские врачебные курсы — первое учебное заведение в России для женщин: сначала пришлось долго доказывать их необходимость, затем принимать самое активное участие в собственно организации, ну а потом — преподавать! Бородин читает лекции по химии для слушательниц, а, кроме того, усердно собирает средства, чтобы курсы продолжали функционировать — они существуют только на частные пожертвования.

Не способствует сочинению музыки и домашняя обстановка. Когда он, наконец, попадает домой — а он живет в самом здании Медико-хирургической (ныне — Военно-медицинская) академии, его встречают другие заботы. Жена слабого здоровья (у нее был туберкулез, в те годы неизлечимый), нуждается в особом внимании, а часто и уходе. У нее не может быть детей, но Бородины воспитывают девочек-сирот. Кроме того, доброжелательные и радушные хозяева всегда готовы принять гостей, и часто приезжие из провинции настолько заполняют квартиру, что хозяину приходится ютиться в общей комнате, уступив для ночевки собственный кабинет “Не то, что выберется два часа досужего времени в день, — нет! не выберется нравственного досуга. Нет возможности отмахнуться от стаи ежедневных забот и мыслей, не имеющих ничего общего с искусством, которые роятся и кишат постоянно перед вами. Некогда одуматься и перестроить себя на музыкальный лад, без чего творчество в большой вещи, как опера, немыслимо, — писал он в ответ на вопросы о “Князе Игоре”. — Для такого настроения у меня имеется в распоряжении только часть лета. Зимою я могу писать музыку только, когда болен настолько, что не читаю лекций, не хожу в лабораторию, но все-таки могу чем-то заниматься. На этом основании мои музыкальные товарищи, вопреки общепринятым обычаям, желают мне постоянно не здоровья, а болезни”.

Музыканты не могли понять его отношения к делу, которое для них казалось самым важным, как к второстепенному. (Это даже несмотря на то, что один из его сотоварищей по Могучей кучке — Кюи — был профессором фортификации, настолько крупным специалистом в своей области, что имел чин генерала. Среди его учеников были практически все русские военачальники, включая Великих князей и знаменитого генерала Скобелева!). Очень характерен в этом плане отзыв о Бородине прекрасного музыканта, дирижера и композитора Э. Ф. Направника, многолетнего руководителя Мариинского театра: “Бородин обладал могучим, богатырским, эпическим и самобытным талантом. Богато одаренный от природы, он свои способности не развивал и мало ими пользовался...”

Между тем к своим сочинениям Бородин относился с такой же ответственностью, как и к другим занятиям. Его рукописи хранят следы настойчивой, упорной работы. В редкие свободные часы он отдается композиции со страстью и воодушевлением. Лето для этого — единственная отдушина. Обычно он уезжает на каникулярные месяцы куда-нибудь подальше от столицы, в глушь, снимает скромный домик, любит заняться крестьянским трудом. Собирает и записывает народные песни, делает их обработки.