Серебро далёкого Севера (СИ) - Юрий Циммерман

Тем временем живые картинки, повинуясь жесту Шуа‑Фэня, в быстром темпе сменяли одна другую… Но когда в магическом окне возник клубок обнаженных тел, сплетенных в разнузданном соитии, маг немедленно вскинул обе руки, словно стряхивая с них воду, и буквально выстрелил "Финстере! Перманенте! Темпоро!", после чего створ дальновидения заволокла сплошная темнота.

– Я полагаю, Нгуен, что без этих сцен мы вполне можем обойтись, равно как и без пьянок Юрая с былыми дружками… И без того, как наш герой посещает отхожие места – тоже. Лично я, слава богам, уже достиг того возраста, когда созерцание телесных развлечений подобного рода представляет лишь академический интерес. Ну а ты – позабавишься сам при случае, если придет охота, а подходящей девки под рукой не окажется. Хотя, помня твою жеребиную прыть, сильно сомневаюсь, чтобы такое могло случиться в ближайшие лет сорок‑пятьдесят!

– Вот за это‑то они нас и не любят, Учитель, – задумчиво произнес Нгуен, пока старик передвигал ленту событий вперед, сохраняя магическое окно густо затемнённым.

– За то, что мы в принципе способны проследить любые их поступки? Вздор, юноша! Во‑первых, только в том случае, если объект наблюдения не способен поставить защиту – сам, купив подходящий амулет, или при помощи мага. Вот тебя же, например, никакому волшебнику Круга Земель не отследить: ни мне, ни Филофею, ни тому же Саонегру, не говоря уже о более слабых чародеях. Даже эту твою Энцилию я уже почти не вижу, да и самого Ренне с недавних пор – тоже: свежеиспеченная графиня Мейвенберг резво принялась за свою новую службу, и блокировка дальновидения в отношении великого князя теперь уже вовсе не такая дырявая, как было при этом зануде Сальве.

– Во‑вторых же, мой друг, – назидательно произнес после небольшой паузы Шуа‑Фэнь таким же тоном, каким он в былые годы распекал нерадивых студентов, – нас единицы, а простолюдинов и вообще натуралов – мириады. И если маг начнет заниматься тем, что подглядывать во все замочные скважины подряд, у него уже не останется времени ни на что другое, а всех скважин тех ему все равно не пересмотреть. Ну и, в‑третьих, мы же не кричим на всех углах о том сокрытом, что смогли рассмотреть! Клятва Шалидора не позволяет, да и лорд Бýборек бдит в оба – сам ведь знаешь.

Его превосходительство лорд Буборек был главой дисциплинарной комиссии Конклава, и угодить под рассмотрение к его комиссарам не было ни малейшего желания ни у одного мага – себе дороже… Но к этому моменту экс‑ректор уже подвел ленту событий в магическом окне к нужному моменту.

– Вот, посмотри!

В эту финальную сцену путешествия энграмцев по малоросскому тракту Нгуен вглядывался уже не раз и не два: нападение разбойников, ярчайшая вспышка в магическом диапазоне, и – пустота. Сплошная темнота без малейшего просвета: никаких следов присутствия Юрая, по крайней мере на земном уровне бытия.

– И что же мы видим? – назидательным "профессорским" тоном спросил донельзя довольный собой мастер Шуа. – Ничего. Ровным счетом ни‑че‑го, ни следов перехода на иной уровень, ни борозды телепорта, ни отпечатков телесной смерти… Абсолютный нуль: невеликие магические силы бедолаги исчерпаны до последней капли, и оставлять следы было попросту нечему.

– Собственно, именно об этом я и говорил, Учитель.

– А вот теперь мы попробуем посмотреть по‑другому!

И старый волшебник, заговорчески подмигнув своему более молодому, но именитому собеседнику, одним резким движением стер всю прежнюю картинку и начал наносить в магическом окне новый грунтовой слой.

В магии "прицельного дальновидения" этот этап был, пожалуй, самым важным. Чем точнее совпадёт гамма стихий в подложке окна с собственной стихийной структурой отслеживаемого субъекта, а тем более – мага, тем сильнее будет пространственно‑временной резонанс, тем четче и достовернее наблюдаемая картинка. И Нгуен с изумлением следил за тем новым "фоном стихий", который слой за слоем наносил сейчас его учитель: в нём не наблюдалось уже ничего похожего на профиль Юрая! Огонь – этот определяющий элемент бесследно сгинувшего посланника энграмского князя – был теперь едва различим, что позволило Фэню существенно усилить аспект тонкого эфира (две эти стихии, как доподлинно знает каждый маг, трудно совместимы друг с другом). И еще один новый, отчетливо проявившийся акцент – земля, с которой у энграмского героя были достаточно непростые отношения…. По мере того, как стихийная подложка окна становилась целостностнее и завершеннее, смутное подозрение Эффенди все более перерастало в уверенность.

– Учитель, теперь вы собираетесь искать самого себя?! Вы уже побывали там, на тракте?

– Был ли я там? Хороший вопрос, Нгуен. Очень хороший вопрос, просто‑таки прекрасный: классических пример правильного вопроса, на который невозможно дать однозначный ответ. – Старый маг просто сочился гордостью и выражением довольства самим собой. – Да, разумеется, я там был, и в то же время меня там не было. Ну, скажем так: там был не я во плоти, но мой призрак.

– Ваш призрак? Позвольте, но ведь вы же еще живы!

– О да, друг мой, – расхохотался мастер Фэнь, одновременно заканчивая "стихийную грунтовку" окна дальновидения. – Пока что я еще жив и даже не сошел с ума, как бы об этом не мечталось многим и очень многим в нашем Круге Земель! Дело, видишь ли, в том, что это не спонтанный посмертный призрак, но – рукотворный. Моего собственного изготовления.

Шуа пристально посмотрел в глаза своему собеседнику.

– Это была моя последняя разработка в Университете, прежде чем я ушёл оттуда. А поскольку я не сам ушёл, а скорее они меня "ушли", я счел себя вправе оставить эти мои маленькие хитрости при себе. И ни одна душа в магическом сообществе не только что не владеет этими заклинаниями, но и вообще не представляет себе такой возможности. Ни одна живая душа – за исключением тебя, с нынешнего момента.

– Спасибо за доверие, мастер. Может, и технологию заклинания заодно покажете?

– Может, и покажу. Но только не сегодня, не надейся: у нас еще много дел впереди. А если в двух словах, то именно в словах всё и заключено. При‑зрак, как явствует из самого слова – это тот, кто при‑сматривает и при‑глядывает, отсюда заклинание и выстраиваешь. Но об этом в другой раз, а пока что – смотри!

И старый маг жестом показал на окончательно перенастроенное магическое окно. Теперь оно было уже не серым, а слегка фиолетовым, и показывало не человека и не какую‑нибудь другую живую тварь, хоть разумную, хоть бессловесную… Нет, в створе дальновидения была видна только знакомая по прежней картинке проезжая дорога с подступающим по обеим обочинам лесом – пустая и безлюдная. Но на светло‑фиолетовом фоне изображения отчетливо проступали теперь ярким зелёным светом следы былого магического удара и тени рухнувших на землю "лесных братков".