Апелляция - Джон Гришэм

Жители Миссисипи получили первое впечатление о новом суде, теперь уже без Маккарти, в конце января. Дело касалось восьмидесятичетырехлетней женщины с болезнью Альцгеймера, которую нашли под кроватью в доме престарелых, совершенно голую и грязную. Нашел ее собственный сын, который пришел в ярость и в итоге подал от ее имени иск против дома престарелых. И хотя мнения разнились, а сведений не хватало, свидетели под присягой на суде показали, что к женщине никто не заходил в течение как минимум шести часов. А не кормили ее и вовсе девять часов. Дом престарелых представлял собой заведение низшего класса, принадлежащее какой-то компании из Флориды, и давно уже имел дурную славу в плане безопасности и санитарных условий. Суд присяжных в сельском округе Ковингтон присудил компенсацию фактического ущерба в размере 250 тысяч долларов, хотя причиненные телесные повреждения с трудом поддавались оценке в денежном выражении. У нее на лбу остались синяки, однако старая леди еще десять лет назад сошла с ума. Весьма интересным моментом в деле было назначение штрафных санкций в виде выплаты 2 миллионов — неслыханной суммы для округа Ковингтон.

Дело назначили к рассмотрению судье Каллигану. Он заручился поддержкой других трех судей и написал мнение, в котором предлагал отменить вердикт на сумму 250 тысяч долларов и отослать дело на повторное рассмотрение. Требовалось больше доказательств касательно размера ущерба. Названные же штрафные санкции просто «не укладывались в сознание суда», поэтому данное решение предлагалось отменить без права на обжалование, то есть «выбросить» раз и навсегда. Судья Макэлвайн составил мнение, в котором поддержал весь вердикт целиком. Он много написал о безобразной истории дома престарелых — нехватке персонала, его низкой квалификации, грязных палатах, белье и полотенцах, несвежей пище, плохой вентиляции, переполненных помещениях и так далее. Его мнение поддержали трое других судей, так что суд разделился поровну. Решающим должен был стать голос нового члена.

Судья Фиск не колебался. Он тоже находил доказательства недостаточными и был шокирован размером штрафных санкций. Как юрист, защищавший интересы страховых компаний, он четырнадцать лет провел, отбиваясь от диких требований по штрафным выплатам, которые так небрежно заявляются истцами то здесь, то там. Как минимум половина исков, по которым он выступал на стороне защиты, содержала необоснованные требования о выплате огромных сумм исключительно вследствие «возмутительного и безответственного поведения» ответчика.

Проголосовав в соотношении 5 к 4, суд оповестил всех о своем новом курсе и отправил дело обратно в округ Ковингтон в гораздо худшем состоянии, чем оно оттуда пришло.

Сын престарелой жертвы был пятидесятишестилетним фермером. А еще он служил дьяконом в деревенской церкви в паре миль от городка Маунт-Олив. Он с женой активно поддерживал Рона Фиска, считая его набожным человеком, который разделял их ценности и обещал защищать их внуков.

Так почему же теперь мистер Фиск выступил в поддержку какой-то чужой корпорации из другого штата, которая грубо нарушила закон?

Каждое дело, принимаемое к рассмотрению Верховным судом, распределялось секретарем одному из девяти судей, которые никак не контролировали этот процесс. Каждый знал, что одно из девяти дел окажется на его или ее столе. Они работали комиссиями из трех судей на протяжении шести недель, затем состав маленьких команд менялся.

Почти во всех делах, попадающих в Верховный суд, юристы просили об устных прениях, однако им редко давали такую возможность. Комиссии выслушивали юристов менее чем в 5 процентах всех апелляций.

Из-за масштабов вердикта дело Дженет Бейкер против корпорации «Крейн кемикл» посчитали достаточно важным, для того чтобы позволить юристам выступить перед аудиторией в виде комиссии из трех судей. И вот 7 февраля все собрались в зале суда: Джаред Кертин со своей сворой и вся фирма «Пейтон энд Пейтон».

Дело назначили к рассмотрению судье Олбриттону несколько месяцев назад. У Рона Фиска в тот день не было дел в зале суда, так что он отсутствовал. Тони Закари заглянул из любопытства, однако занял место в одном из последних рядов и ни с кем не разговаривал. Он делал кое-какие пометки и собирался позвонить Барри Райнхарту после окончания слушания. Вице-президент «Крейн» также сидел в заднем ряду и что-то записывал.

Каждой стороне отводилось по двадцать минут, и цифровой таймер отсчитывал каждую секунду. В случае слишком долгого выступления секретарь выносил предупреждение. Велеречивые юристы здесь были не в чести. Джаред Кертин начал первым, быстро перейдя к сути апелляции своего клиента. «Крейн» всегда утверждала, что не существует обоснованной и доказанной связи между бихлорониленом и картоликсом, найденными на территории предприятия, и раком, поразившим многих жителей Баумора. «Крейн» никогда не признает, что незаконно сбрасывала отходы, но даже если предположить, что токсичные вещества попали в почву, а затем в воду, не существует «причинно-следственной связи с медицинской точки зрения» между химикалиями и вспышкой раковых заболеваний. О да, об этом много говорили. Посмотрите на уровень заболеваемости раком в Бауморе. Взгляните, насколько широк очаг распространения болезни. Но уровень заболеваемости раком варьируется от одного района к другому в значительной степени. И, что самое важное, тысячи канцерогенов содержатся в воздухе, напитках, продуктах домашнего потребления, и этот список можно продолжать до бесконечности. Кто возьмется утверждать, что причиной рака, убившего маленького Чеда Бейкера, стала вода, а не воздух? Как можно исключить воздействие канцерогенов, обнаруженных в продуктах быстрого приготовления, которые семья, по признанию миссис Бейкер, ела долгие годы? Это невозможно.

Кертин чувствовал себя в своей тарелке, и трое судей не перебивали его целых десять минут. Двое уже поддерживали его. Но не судья Олбриттон, который наконец спросил:

— Простите, мистер Кертин, а в этой местности работали другие заводы или фабрики, производящие пестициды или инсектициды?

— Не то чтобы это было мне известно, ваша честь.

— Своим ответом вы подразумеваете что-то иное, кроме «нет»?

— Мой ответ — «нет», ваша честь. Других производителей в округе Кэри не было.

— Благодарю. А при помощи всех ваших экспертов не удалось ли вам обнаружить другие фабрики или заводы, где бы обрабатывались и/или сбрасывались в окружающую среду бихлоронилен, картоликс или аклар?

— Нет, ваша честь.

— Благодарю. А когда вы утверждаете, что в некоторых других местах также наблюдается высочайшая распространенность рака, вы ведь не имеете в виду, что во всех этих местах уровень заболеваемости в пятнадцать раз превышает средний показатель по стране?

— Нет, этого я в виду не имею. Однако мы не согласны с оценкой, утверждающей, что средний показатель превышен в пятнадцать раз.

— Прекрасно, тогда вы, вероятно, придерживаетесь мнения о том, что он превышен в двенадцать раз?

— Не уверен…

— Так заявил ваш эксперт на суде, мистер Кертин. Уровень заболеваемости раком в Бауморе в двенадцать раз превышает средний показатель по стране.

— Полагаю, вы правы, ваша честь.

— Благодарю.

Больше его не перебивали, и Кертин закончил через пару секунд, после того как прозвенел его звонок.

Мэри-Грейс выглядела великолепно. Если для мальчиков существовали правила, заставляющие их появляться в суде лишь в черных и темно-синих костюмах, белых рубашках, унылых галстуках и строгих черных ботинках — обычном деловом костюме, то для девочек такие правила не действовали. Мэри-Грейс надела яркое платье длиной чуть выше колена и жакет в тон с рукавами по локоть. Черные туфли на шпильках. На ее ноги всем мужчинам открывался прекрасный вид, впрочем, за исключением трех судей, когда она встала за кафедру.

Вернувшись к словам судьи Олбриттона, она обрушилась с критикой на защиту «Крейн». Как минимум двадцать лет компания незаконно сбрасывала в почву тонны канцерогенов первого класса. Именно по причине таких действий питьевая вода Баумора была отравлена этими самыми канцерогенами, ни один из которых не производился и даже не обнаруживался в значительных количествах ни в одном другом месте в стране. Жители Баумора пили воду, так же как и каждый член комиссии пил воду тем самым утром.

— Вы брились, чистили зубы, принимали душ, готовили на городской воде кофе или чай. Вы пили ее дома и пили на работе. Вы когда-нибудь подвергали сомнению качество воды? Думали о том, откуда она берется? Безопасна ли она? Вы хоть на секунду задумались сегодня утром о том, не содержатся ли в вашей воде канцерогены? Видимо, нет. Вот и жители Баумора вели себя точно так же.