А было все так… - Юрий Чирков

– Как быть с Чирковым? Он отбыл срок по 58-й статье и освобожден со снятием судимости.

В райкоме спросили:

– Вы газеты читаете?

– Читаем.

– Так что же вам не ясно?

Решили к экзаменам допустить, а на экзаменах «срезать». Расчет был правильным: за среднюю школу Чирков сдавал экзамены в 1945 году, институт окончил заочно в 1950 году – довольно давно, многое забылось, особенно если учесть, что был опять арест, а потом ссылка. В таких стрессовых ситуациях человеку не до знаний по иностранному языку, марксизму-ленинизму и специальным предметам.

Первый экзамен по специальности. После ответа по билету посыпались вопросы членов комиссии: они-то знали решение администрации завалить Чиркова. Но Чирков держится – на все вопросы отвечает. Комиссия пускает в ход последний козырь – вопрос «на засыпку» по работе Ф.Ф. Давитая[53]. Чирков отвечает и на него. Задававший этот вопрос спрашивает:

– Откуда вы это знаете? Это же закрытая работа.

Чирков объясняет, что он работал на агрометстанции «Краснодар» при Институте масличных культур, принимал там участие в научно-исследовательской работе, что профессор Синская получила работу Давитая на рецензию, рассказала ему об интересных проблемах, поставленных ученым в своем труде, что ему как специалисту было чрезвычайно интересно узнать о работе коллеги, и он запомнил основные положения Давитая.

Следующий экзамен по марксистско-ленинской философии. Членов комиссии опять предупредили о необходимости «завалить» Чиркова, но один член комиссии, представитель института общественных наук, был новым, и ему постеснялись сказать о замысле.

Экзамен шел в темпе. На билет Чирков ответил и на вопросы отвечал толково. Неизвестно, как долго бы это все продолжалось, если бы вдруг новый представитель института общественных наук возмущенно не сказал, что экзаменующийся прекрасно отвечал и по билету, и на вопросы членов комиссии.

– Он давно заслужил «отлично». Я буду голосовать за «отлично».

Третий экзамен – немецкий язык. Я подробнее расскажу об этом экзамене: он наиболее ярко характеризует и обстановку на экзамене, позицию комиссии и подготовку Чиркова.

Экзаменатор – очень знающий специалист по немецкому языку, свободно говорит по-немецки, хорошо знает немецкую литературу, особенно поэзию. Сдавать ему трудно – все это знают. Было много случаев, когда поступающие в аспирантуру, успешно сдав экзамены по специальности и философии, заваливались именно на немецком.

Расчет администрации и экзаменатора прост. Они понимали, что преподавание языка в школе и институте поставлено так, что выпускники практически не владеют языком, к тому же без тренировки язык забывается быстро. Все поступающие в аспирантуру больше других боятся экзамена по иностранному языку. Срезать их нетрудно. Тем более нетрудно срезать Чиркова, который экзамены на аттестат зрелости держал давно, да и то экстерном, институт закончил заочно. Какое уж там знание языка!

Такова была стратегия и тактика по провалу на экзаменах Юрия Ивановича Чиркова, как потом рассказал ему один из членов комиссии – Максим Саввич Кулик, ставший впоследствии научным руководителем Юрия Ивановича.

Экзаменатор Рахманов (кажется, он носил такую фамилию) предложил Чиркову обычное задание: перевод текста в 2,5 тысячи печатных знаков по специальности со словарем за полтора часа, чтение и перевод газетной статьи, затем разговорная речь на бытовые темы. Обычно экзамен на этом кончался. Но Рахманов завел речь о немецкой литературе. В разговоре выяснил, что Юрий Иванович знаком и со старой немецкой литературой, и с современной – с творчеством Анны Зегерс и других. Экзаменатор спросил, читал он произведения немецких авторов в переводе на русский или в подлиннике. Тот ответил, что читал и в переводе, и в подлиннике. Рахманов стал уточнять, знает ли экзаменуемый стихи наизусть и много ли. Юрий Иванович ответил, что знает несколько десятков стихотворений на языке, назвал некоторые, упомянул и монолог Фауста. Рахманов предложил читать монолог Фауста. Юрий Иванович удивился:

– Он же большой.

– Ничего, ничего. Читайте! – сурово повторил Рахманов, заподозрив, что Чирков увиливает.

Юрий Иванович прочитал весь монолог. Рахманов встал, протянул руку и, поблагодарив Чиркова, сказал, что он получил огромное удовольствие от знакомства и беседы с ним.

Шло время, а список прошедших по конкурсу в аспирантуру не вывешивался. Долго не было приказа о зачислении: в разных инстанциях выясняли, как быть с Чирковым.

В конце концов, приказ появился, и Юрий Иванович стал аспирантом-заочником по специальности агрометеорологии.

Осенью 1954 года мы перевезли из Краснодара сына и маму. Зима была трудной. Мы жили в старом, ветхом доме, единственным удобством которого был отдельный от хозяев вход в нашу довольно большую комнату с остатками старой русской печки и пристроенной к ней плитой. За ночь температура в комнате сильно падала, вода и еда замерзали. Сыну (ему было тогда четыре года) смастерили что-то вроде спального мешка и туго упаковывали его в мешок на ночь. Условия нелегкие, но жила надежда на получение комнаты в Москве, так как всем вернувшимся из ссылки постепенно давали жилье. Была в то время в Моссовете специальная очередь на жилплощадь для бывших репрессированных.

К весне Юрия Ивановича перевели в Московское управление гидрометслужбы старшим инженером. 10 декабря 1955 года он получил справку Н-4102/ОС с постановлением военного трибунала Московского военного округа о том, что «постановления особых совещаний при НКВД СССР от 20 июля 1935 года, 10 июня 1938 года и при МГБ СССР от 22 августа 1951 года в отношении Чиркова Ю.И. отменены и дело прекращено за отсутствием состава преступления». Справка подписана заместителем председателя военного трибунала МВО полковником юстиции Н. Гуриновым. Справедливость восторжествовала. Ведь ранее, в 1954 году, Юрий Иванович был освобожден со снятием судимости. Снятие судимости – это прощение, реабилитация же – признание, что человек безвинно подвергался репрессиям.

Теперь мы могли вздохнуть свободно. Лихолетье миновало. В конце декабря 1956 года мы получили на четверых комнату в коммунальной квартире в Москве и стали совсем счастливы. Впрочем, если не считать одного обстоятельства: десятилетиями, до самой смерти, Юрий Иванович часто видел один и тот же сон – его опять арестовывают… Он кричит во сне, и его не сразу удается успокоить.

Юрий Иванович Чирков

Данные об авторе

Краткая биография

1919, 25 ноября. – Родился в г. Орлов Кировской области.

Жизнь семьи в Москве.

1928–1935. – Учёба в московской школе.

1935, 5 мая. – Арест по доносу. Лубянская тюрьма. Поиски родителями сына-семиклассника по московским моргам. Допросы. Обвинение в попытке взрыва мостов, в подготовке покушений на И.В. Косиора и Сталина. Перевод в Бутырскую пересыльную тюрьму. Приговор: 3 года ИТЛ (по статье 58, пункты 8, 10, 11). Свидание с родителями. Этап на Соловки.

1935, 1 сентября – 1938, июнь. – Прибытие на Соловки на бывшем монастырском пароходике под названием «Ударник». Состав заключённых. Режим содержания заключённых. Лагпункт «Кремль». Камера № 11 и судьбы заключённых в ней людей: Альфреда Казимировича Гедройца, Михаила Петровича Буркова, Татулина, Катаоки. Работа на ремонте дороги. Посещение библиотеки и знакомство с её сотрудниками: заведующим читальным залом архиепископом Петром (Рудневым Николаем Николаевичем) и заведующим кабинетом журналов и технической литературы Сергеем Кирилловичем Веригиным. Включение в состав бригады по сбору ягод. Болезнь. Приём на должность уборщика в хирургическое отделение больницы. Главный врач Титов. Перевод санитаром в терапевтическое, а затем в хирургическое отделение. Переход по предложению Г.П. Котляревского на работу в библиотеку. Состояние фонда лагерной (бывшей монастырской) библиотеки. Читатели библиотеки: П.А.Флоренский, А.Д. Гедеонов, В.А. Маклаков, А.Ю. Руднянский, А.В. Бобрищев-Пушкин, П.С. Арапов.

Празднование православной Пасхи (1936). Культурно-воспитательная работа: драматическая и оперно-опереточная театральные труппы, симфонический, струнный и духовой оркестры, концертная бригада, цыганский ансамбль, агитбригада. Проведение шахматных турниров. Получение при помощи Н.К. Крупской разрешения на свидание с матерью. Встречи с матерью на материке. Возвращение на Соловки. Работа в архиве-хранилище редких книг и особо ценных материалов. Пребывание в «Кремле» деятелей зарубежных компартий. Закрытие библиотеки.

Отправка в штрафной лагпункт Филимоново на торфоразработки. Объявление голодовки. Заключение в следственный изолятор. Пребывание в лазарете. Включение в колонну усиленного режима. Перевод Соловков в Соловецкую тюрьму особого назначения (СТОН). Занятия заключённых. Отказ от разгрузки кирпича предназначенного на строительство тюрьмы. Поэтапная отправка узников Соловков. Штрафной изолятор на Секирной горе. Условия содержания. Окончание срока заключения (май 1938). Заключение в карцер.