Убитый манекен : сборник - Станислас-Андре Стееман

— Что такое?

«Вы иногда читаете газеты?» — спросил его лукаво г-н Венс накануне.

Покинув свою добровольную осведомительницу, Малез пятью минутами позже вихрем ворвался в первое подвернувшееся кафе:

— Пива! И газеты!

По словам официанта, они еще не поступили.

— Ну так что же, принесите мне вчерашние! — нетерпеливо сказал комиссар.

Официант вскоре бросил напрасные поиски:

— Их уже нет… Хотите «Алярм» за 20-е? — неуверенно предложил он.

За 20-е? Это число пробудило у Малеза какие-то воспоминания. Он увидел себя сидящим перед трактиром в С*… читая обрывок газеты, принесенный ветром. Может ли так быть, что именно в тот момент он был, сам того не подозревая, совсем рядом с истиной?

— Сойдет «Алярм» за 20-е, — пробормотал он, жадно хватая газету.

Разыскиваемое им сообщение буквально сразу попало ему на глаза:

«Дело Жадена» не столь давнее, и вызванный им интерес еще не настолько угас, чтобы наши читатели не могли его припомнить хотя бы в общих чертах. И все же сегодня, когда оно снова предстает перед его величеством судом присяжных, нам показалось небесполезным обрисовать его суть.

В прошлом году примерно в это же время г-н Сезэр Жаден еще занимался, и не без выгоды, в доме 44-бис по улице Англетерр скромным ремеслом чучельника. Не без выгоды, подчеркиваем мы, ибо наплыв заказов побудил его шестью месяцами ранее привлечь к делу молодого препаратора по имени Фернан Бишоп. Будучи человеком мягким и общительным, думающим лишь о процветании своего дела, г-н Жаден пользовался общим уважением и имел только друзей.

Так, во всяком случае, можно было думать до 24 сентября 193… года, когда его обнаружили в задней комнате мастерской, сраженного внезапной и таинственной болезнью, задыхавшегося и сжимавшего обеими руками горло. Напрасно был срочно вызван врач. Г-н Жаден, которого к его приходу уже коснулось крыло смерти, скончался чуть позднее, так и не приходя в сознание. От него так и не удалось услышать, чем он страдал и как началась его болезнь.

Чучельник был отменно здоров, и ничто не предвещало его кончины. Поэтому врач, столкнувшись со столь странной смертью, справедливо отказал в выдаче разрешения на похороны и предупредил полицию. Вскрытие трупа было доверено двум наиболее опытным судебным врачам, докторам Прийю и Пейзану, которые, в свою очередь, обратились за помощью к двум известным токсикологам, доктору Осту и профессору Лепети-Пети. Все четверо высказали единое суждение: смерть вызвана ядом растительного происхождения группы стрихнос, который определить более точно они не смогли.

Тем временем следствие, которое энергично вел один из наших самых выдающихся судебных работников, г-н следователь Скувар, не замедлило раскрыть, что м-м Жаден поддерживала внебрачные отношения с молодым работником своего мужа г-ном Бишопом. Выяснилось также, что пара не раз публично заявляла о своем намерении соединиться брачными узами, если чучельник умрет. Под градом вопросов вдова в конце концов призналась, что умоляла жертву дать ей развод, но г-н Жаден всегда восставал против этого, ибо такой выход противоречил бы его религиозным убеждениям.

Кроме того, было доказано, что м-м Жаден — прошлое которой было достаточно бурным — продолжала время от времени встречаться с одним из своих давних друзей, крупным путешественником, и что по меньшей мере дважды оказывалась в положении, когда могла без его ведома совершить хищение из его коллекции ядов, привезенных им из дальних странствий. В дальнейшем, как явствует из обвинительного заключения, которое мы публикуем ниже в выдержках, паре были предъявлены и другие более или менее веские улики: за два года до своей кончины г-н Жаден застраховал свою жизнь в пользу жены; нравственность же молодого Бишопа, ранее осужденного за оскорбление общественной морали, выглядит не менее сомнительной, чем и его сообщницы, и т. д.

Конечно, в течение всего периода следствия задержанные не переставали клясться в своей невиновности, но это позиция — мы чуть было не сказали система, — которую обычно занимают самые крупные преступники. В наши дни она может посеять сомнение только в самых слабых и робких умах.

Обвиненные в предумышленном отравлении, она — своего мужа, он — своего хозяина, м-м Жаден и г-н Бишоп сегодня предстают перед судом присяжных. Защиту первой возьмет на себя мэтр Бонвале, защиту второго…

«Боже мой! — подумал Малез. — Все прояснилось, включая туманные речи мсье Венса накануне вечером».

В спешке позабыв оплатить счет, он помчался к Арману Лекопту, которого удачно застал за завтраком, и уже через двадцать минут они выезжали из городских ворот на скорости сто километров в час.

«Дело Лекопта… Процесс Жадена… Нужно быть Венсом, — с горечью подумал Малез, — чтобы додуматься до такого остроумного сопоставления и выразить его в столь лапидарной форме: «Отдайте кота собаке!»

28. Блеф

— Что с ней? Она умерла? — спросила Ирэн, с трудом сдерживая слезы.

Малез в последний раз взглянул на собачонку, распростершуюся на кафельном полу вестибюля рядом с Валтасаром, которого она успела лишить глаза и хвоста. Затем он поднялся, опершись правой рукой о колено, и кольцо окружавших его лиц незаметно раздвинулось.

— Думаю, да, — со вздохом ответил он.

Думал ли он? Он это знал лучше, чем кто бы то ни было! Пятью минутами раньше, когда Эмиль и его жена звонили в парадную дверь, он поднялся на чердак, куда вошел с помощью отмычки, забрал покойного Валтасара, поместил его в самом центре лестничной площадки на третьем этаже, затем осторожно приоткрыл дверь комнаты Ирэн, куда обе девушки сочли необходимым заключить Маргариту, чтобы в тот вечер ему не пришлось защищаться от ее бешеных наскоков. Оказавшись таким образом на свободе, моська, чуть поколебавшись, за кого из двух врагов приняться, и раздразненная комиссаром, в конце концов бросилась все-таки на кота, надеясь, что он будет легкой добычей, и принялась его трепать по всей площадке, повизгивая от наслаждения…

На цыпочках, потихоньку, Малез спустился на веранду, где его ожидали восемь созванных им после обеда особ с обострившимися в свете ламп чертами лица. Но они еще не успели рассесться, как шум двойного падения, сопровождаемый жалобным тявканьем, привлек их всех беспорядочной группой в вестибюль. А теперь…

— Бедная моя Маргарита! — прошептала Ирэн.

Она хотела опуститься на колени и прижать к себе крошечное тельце, но Малез остановил ее, схватив за руку.

— Не прикасайтесь к ней! — сказал он с неожиданной серьезностью.

По щекам девушки бежали слезы, которые она и не подумала стереть.

— Почему?

И с насмешкой в голосе, сдерживая невольные рыдания, спросила:

— Ведь, насколько я знаю, смерть не заразна?

— Напротив, — ответил Малез. — Иногда.

И при этих словах круг вокруг него словно еще больше раздвинулся.

С плохо сдерживаемым гневом Ирэн вдруг сказала:

— Валтасар был заперт на чердаке, Маргарита — в моей комнате… Это вы их стравили!

— Да, — признался Малез, не слишком гордящийся выпавшей ему ролью.

Он совершил свое первое и — он надеялся — последнее предумышленное убийство. Несмотря ни на что, боль Ирэн вызывала в его душе что-то похожее на угрызения совести.

— Если все принять во внимание, — продолжал он, — дуэль выглядела достаточно неравной…

Разговаривая, он исподволь рассматривал восемь окружавших его людей — Ирэн с заплаканными щеками на первом плане; готового броситься к ней Эмиля; плаксиво прижавшуюся к мужу Жанну Шарон; черную тень Лауры между Арманом и Леопольдом; очень похожую на угрюмую сову Ирму; застывшего в своем генеральском величии деревенского дурачка Жерома. И пытался увидеть в их взглядах отражение страха, который доказал бы ему, что один из них только что понял точный смысл его замечания. Напрасно. Все лица оставались одинаково замкнутыми.

— Вы… вы не имели права так поступить! — возмутилась Ирэн, взгляд которой не переставал обращаться к сведенному судорогой телу собаки. — И я все еще не понимаю…

Неожиданно она поддалась чисто детскому отчаянию:

— Зачем? Как она умерла? Ведь не Валтасар же ее убил!

Малез только и ждал этого вопроса. Он пригласил всех на веранду.

— Именно он! — сказал он, опершись спиной о закрытую дверь.

Он не торопился:

— Он убил ее так же, как еще живым, став невольным орудием истинного убийцы, убил Жильбера Лекопта, вонзив ему в щеку смазанные кураре когти.

Жанна Шарон пронзительно взвизгнула. Остальные выглядели парализованными и совершенно подавленными страшным разоблачением. «Однако, — подумал Малез, — среди них по меньшей мере один был готов к тому, что его ожидало».