Гонка на выживание - Вадим Филоненко

Я вижу, что Кеха внимательно запоминает адрес, и мне это совсем не нравится. Интересно, заметил ли это Лонг?..

Как только дети уходят, Лонг пристегивает Клизму наручниками к другой колонне, подальше от Кехи, и вопросительно смотрит на меня: дескать, со Скальпелем что делать?

– Я заберу его с собой, у меня к нему есть дело.

Скальпель заинтересованно вскидывает голову, а я продолжаю:

– Лонг, идите с Сятей к мобилю. Я кое-куда заскочу и догоню вас.

– Эй! – возмущается Кеха. – Наручники-то отстегните! Вы же не оставите нас так?

– Или так, или пулю в лоб, – предлагает Лонг.

Кеха буравит его ненавидящим взглядом, но замолкает.

Мы выходим из ресторана, и я говорю Лонгу:

– Он будет мстить.

– Не будет. Мертвые не мстят.

– Мертвые? – не понимаю и вдруг спохватываюсь: – А где Сятя? Ведь только что был здесь! Ну, куда его понесло, обормота?

Хочу позвать троглодита, но Лонг останавливает меня:

– Не мешай ему… кушать. Он у тебя разумный малый. Помнит и зло, и добро.

– А ты сам-то не боишься его?

– Нет. Я же говорю, он помнит добро.

Из оставленного нами ресторана доносятся истошные крики, а потом все стихает и появляется Сятя. Троглодит бочком придвигается ко мне, ожидая взбучки, и при этом, я чувствую, он очень доволен собой. Удовлетворен. Но не оттого, что наелся, а совсем по другой причине.

– Сятя, людей кушать нельзя, – строго говорю я.

– Они не льюдди, – отвечает он.

Перевожу ошарашенный взгляд на Лонга.

– А Мартин уверял меня, что Сятя обычный зверь! Нет, ты слышал, что он сейчас сказал, этот зверь?!

– Сказал? – удивляется Лонг. – Разве он умеет говорить? Я слышал только потрескивание, и все.

Так. Спокойно. Похоже, я один понимаю Сятю. Почему? Возможно, потому что я маоли, хотя анализы и показывали обратное. Ладно, есть способ проверить, кто же я такой на самом деле, и для этого мне нужен Скальпель. Но вначале…

– Лонг, идите с Сятей к мобилю. Сятя, не вздумай обижать Лонга, понял?

– Лонк холосый, – соглашается троглодит. – И Сятя холосый. Тяк?

– Тяк, тяк, – вздыхаю я. Чувствую, намучаюсь я еще с этим зверенышем. Ох и намучаюсь!

Лонг и Сятя уходят к мобилю, а я веду Скальпеля к пролому. Подталкиваю со словами:

– Давай, прыгай. Здесь невысоко.

– Туда нельзя, – возражает он. – Это же нечетный этаж, а на нечетные этажи нельзя!

– Прыгай, или я тебя столкну.

Скальпель бледнеет и пятится.

– Погоди! Ты просто не понимаешь! На нечетные этажи нельзя!

– Почему? – без особого интереса спрашиваю я.

– Там вода!

Усмехаюсь. Вода! Я знаю, что вода. Именно поэтому я и веду его туда. Скальпель смотрит на меня и все понимает.

– Нет! – Его трясет так сильно, словно у него в заднице тот самый электрический кабель, с которого я снял Сятю. – Нет!

– Давай, – повторяю я.

Ужас перед неизбежным придает Скальпелю сил, он набрасывается на меня с кулаками, напрочь игнорируя направленный на него стол бластера. Может, надеется, что я случайно пристрелю его? В результате короткой потасовки мы с ним дружно летим в провал. Скальпель оказывается снизу, сильно прикладывается затылком об пол и затихает. Проверяю его пульс. Он жив, это хорошо. И что без сознания, хорошо. Конечно, теперь мне придется тащить его на себе, но… Боюсь, что добровольно он туда не пойдет, а у меня нет такого дара убеждать, как у Лонга.

Несколько мгновений сижу и тупо пялюсь в пространство, набираясь решимости сделать то, что задумал, а потом встаю, перехватываю Скальпеля под руки и тащу к знакомому заброшенному спортивному центру. У дверей на мгновение останавливаюсь, переводя дух, а потом решительно протискиваюсь внутрь, волоча за собой пребывающего без сознания пленника. Миную холл, душевые и прохожу в большой гулкий зал. Вот он – широкий прямоугольник бассейна под завязку наполненный прозрачной и на первый взгляд совершенно обычной водой.

Оставляю Скальпеля на полу в двух шагах от кромки воды, замечаю, как по ее поверхности пробегает едва уловимая рябь, и поспешно ретируюсь к вышке с трамплином. Забираюсь на верхнюю площадку и смотрю вниз. Скальпель начинает шевелиться, приходя в себя. Садится, очумело трясет головой, оглядывается, издает сдавленный крик ужаса и пытается вскочить на ноги.

А вода уже успела почуять присутствие добычи – первые осторожные язычки выбрались из бассейна и веселыми ручейками подбираются к Скальпелю. Он орет благим матом, вскакивает и делает рывок к выходу. Но вода оказывается быстрее – прозрачный хищный плащ окутывает спину и ноги Скальпеля, и он падает, словно подкошенный. То, что происходит дальше, заставляет меня окаменеть от ужаса. Вода словно переваривает человека живьем. Я слышу его истошные вопли, вижу, как слоями сползает кожа, обнажая окровавленную плоть и неестественно белые кости. Вскоре вода теряет прозрачность, приобретая насыщенный красный цвет, скрывая Скальпеля от моих глаз. Теперь я вижу только кипение кровавой воды на том месте, где был он. Вопли сменяются хрипом и бульканьем. А потом воцаряется тишина, и вода постепенно приобретает привычную прозрачность.

От человека остается только мокрая, слипшаяся в бурый комок одежда, обувь и всякая мелочь вроде браслета коммуникатора, а тело исчезает, в буквальном смысле растворяется в этой чудовищной воде. Она «удовлетворенно вздыхает» – вспухает невысоким фонтанчиком, и вновь «поводит носом» – распадается на быстрые ручейки, выискивая новую добычу – меня.

Что ж, я не заставлю хищницу долго ждать – сам спущусь к ней. Вернее, спрыгну – прямо в бассейн.

Чувствую, как холодный пот скользит по спине вдоль лопаток, но делаю шаг вперед – к трамплину. Мне страшно так, что сводит мускулы, но я должен совершить этот прыжок. Должен определиться, кто же я такой. Раз и навсегда определиться. Если я маоли, вода не причинит мне вреда, а если обычный человек, то разделю участь Скальпеля.

Шаг… Один-единственный шаг отделяет меня от истины… И я сейчас сделаю его…

– Остановись! – врывается в мое сознание голос-мысль. – Ты совершаешь ошибку!

Я замираю на одной ноге, а потом недоверчиво спрашиваю:

– Григ? Это ты? Ты жив?

– Да. Пока у меня есть возможность поддерживать с тобой контакт, давай поговорим. Отойди подальше от трамплина, сядь и слушай внимательно, у нас с тобой очень мало времени.

Сажусь на пол в углу площадки.

– Я слушаю, Григ.

– Вначале о том, что происходит… Начну с чипов в твоей голове… Первые два тебе поставили около полугода назад…

– Полгода назад?! Первые два?! Так сколько же их было всего?! – Я потрясен, и это еще мягко сказано.

– Всего четыре. Но если ты будешь перебивать меня, то я не успею рассказать тебе главного, – ворчит Григ.

– Но ты ничего не путаешь? Ты уверен в том, что говоришь?

– Да. Мне показывали запись с теми операциями, и вообще, держат в курсе всех событий. К тому же на стене моей камеры висит экран визора, и уже полгода без перерыва мне транслируют «реалити-шоу» с твоим участием. И днем и ночью, транслируют. Так что, уж извини, но я видел и знаю абсолютно все, что с тобой происходило за последние шесть месяцев.

– Но зачем им это?! – вырывается у меня. Впрочем, я и сам знаю ответ. Это очередной способ психологического давления на Грига. Дескать, мы узнаем все и без твоего согласия, но при твоем непосредственном участии. А ты станешь предателем поневоле и сможешь потом пустить себе пулю в лоб. В общем, что-то в этом роде.

– Да, – соглашается Григ, – что-то в этом роде… Но вернемся к происходящему. План тех, кого ты называешь Игроками, был прост – передать мою память другому маоли и ломать уже его. Но вся проблема заключалась в том, что маоли может «поменяться душой» или, говоря по-простому, передать свою память не первому попавшемуся маоли, а лишь близкому к нему по духу, по характеру, по пристрастиям. Игроки перебрали несколько кандидатов, но обмен так и не состоялся – всех близких мне по духу маоли они сами же планомерно уничтожали в течение двадцати лет, а те, кто остался… В общем, они не подходили. План Игроков зашел в тупик, но им помог случай – они увидели по визору вас с Мартином. Вначале их заинтересовал не ты, а Мартин, его внешняя схожесть со Стином. Они решили, что Мартин – дальний родственник Стина, так называемый «спящий» маоли, то есть тот, в ком есть неактивированный, скрытый ген.

Григ перехватывает мой невысказанный вопрос и поясняет:

– Подобный ген есть у всех уроженцев Лагуты и их потомков, даже если эти потомки родились не на Лагуте. Бывало, что уроженец Лагуты переезжал на другую планету, женился там и производил на свет детей. И такой ребенок всегда имел скрытый ген маоли, но чтобы он проявился, был необходим Исток.

– Но родители Мартина не с Лагуты. Они уроженцы Таруны, – возражаю я.

– Да. К такому же выводу пришли и Игроки: Мартин не имеет к маоли никакого отношения. В отличие от тебя.