Грехи наши тяжкие - Сергей Крутилин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь Долгачева быстро просмотрела свой доклад. Остановилась на фразе: «Наша деревня стареет. В районе нет ни одного хозяйства, где молодежи было бы больше пяти процентов. На сто рабочих, которые старше шестидесяти лет, приходится лишь пятеро тридцатилетних».
«Но даже стариков становится все меньше и меньше», — подумала Екатерина Алексеевна.
Она решила, что в резолюции надо особо отметить старение деревни.
Долгачевой вспомнилось, как новый директор Березовского совхоза жаловался ей вчера по телефону. «Екатерина Алексеевна! Коровы не доены. Нет доярок на фермах. Что делать?» — спрашивал он.
А Екатерина Алексеевна сама не знает, что с этим делать.
Все время, пока Долгачева секретарствует, — постоянно, днем и ночью, она ощущает физическую тяжесть: село!
Это ощущение ноши не покидало ее ни на миг — даже тогда, когда она была дома. И тогда даже, когда она стояла у плиты, ей звонили, звонили домой — требовали, советовались, просили.
Это ощущение ноши складывалось у нее из повседневной суеты — из объяснений с председателями, из встреч и звонков.
«Неужели всегда будет так?» — спрашивала себя Долгачева.
В конце концов, все упиралось не в материальную сторону, не в механизацию даже, а в нехватку людей. Русская деревня до предела оголена. Не хватает механизаторов. Тракторы есть, трактористов нет.
И Долгачева бросает все и едет в автохозяйство. Она уговаривает начальника автоколонны, чтобы хоть на время уборочной он дал шоферов. Бывших трактористов, ушедших в город.
«Но в городе же не конфетами людей кормят? — в сердцах подумала Екатерина Алексеевна. — Нет, не материальный достаток привлекает молодежь. Теперь и в деревне люди зарабатывают неплохо. Зачастую больше, чем в городе. Но в городе — квартира со всеми удобствами, отоплением и теплой водой. В городе ты отработал свое и свободен. Можешь идти в клуб, в кино, смотреть телевизор».
В а колхозе, — скажем, та же доярка, — она с темна до темна на ферме. В резиновых ботах, в телогрейке; задай коровам корм, подои, протри аппарат, обсуши его.
«Нет, — решила Долгачева. — Труд в наших хозяйствах еще очень тяжел. Надо менять в деревне быт. Надо строить хорошее жилье — лучше, чем в городе. Да и животноводческие фермы должны быть другие — хотя бы как в Успенском совхозе.
Люди не хотят жить в деревне из-за трудностей быта: негде пошить костюм, платье; нет прачечных, чтобы постирать белье.
Бездорожье.
Люди хотят жить не хуже горожан!
Вот в чем главная причина. Вот в чем должно быть содержание ее доклада и резолюции.
Долгачева знала: оттого, насколько она будет искренна, вскрывая недостатки, настолько зависит все — и глубина выступлений, и постановление, принятое пленумом.
Екатерина Алексеевна пододвинула к себе стопку чистой бумаги и на первом листе размашисто написала: «Резолюция».
10
Пришла Людмила Тарасовна, поздоровалась и тихо закрыла дверь кабинета.
Рабочее время началось…
Долгачева все еще продолжала писать, но спокойствие как рукой сняло. Позвонила Юртайкина, напомнила о комбикормах.
Осенью район сдал тысячу тонн пшеницы сверх плана в обмен на комбикорма. Хозяйства, хоть тот же колхоз имени Калинина, хотели оставить эту пшеницу у себя. Но Батя очень просил, и Долгачева уговорила председателей сдать. В общем, району причиталось полторы тысячи тонн комбикормов. Однако область с комбикормами не спешила. Юртайкина — молодец, требует свое. Надо было бы поднять трубку и самой поговорить с Надеждой Михайловной. Но Долгачевой не хотелось ввязываться в разговор. Она не успела еще поговорить о комбикормах в обкоме и боялась, что разговор с Юртайкиной получится пустопорожний.
Снова звонок.
Долгачева не работает — прислушивается.
Звонил директор Туренинского совхоза. Хитрый. Звонит с утра пораньше. Знает, что Екатерина Алексеевна у себя. Он хотел ей напомнить об обещании, данном ему как-то мимоходом, разобраться с ценами на опилки.
Да-да, разобраться с ценами на опилки.
Руководители некоторых хозяйств убедились, что опилки ¬— хорошая подстилка для коров. Стали брать их в промкомбинатах и в лесхозе. В промкомбинате выбрасывали опилки на свалку. Но как только Туренинский совхоз начал покупать их, промкомбинат установил такую цену, что совхозу стало невыгодно их брать.
Долгачева пыталась урезонить промкомбинатовцев. Та — ни в какую! Екатерина Алексеевна помнила о своем обещании — поговорить в обкоме, — но все было как-то не с руки.
Теперь она решила исправить свою вину. Тем более был предлог для разговора с обкомом: надо поговорить о пленуме, может, кого-нибудь пришлют в Туренино?
Екатерина Алексеевна сняла трубку, подумала: кому позвонить? Ждать, когда соединит междугородная, ей некогда, а спецсвязь была только с секретарем обкома. Батю по такому вопросу беспокоить не хотелось. И она решила позвонить секретарю по сельскому хозяйству Штыреву — сказать о пленуме, а заодно замолвить словечко и о ценах на опилки.
Екатерина Алексеевна уже набрала номер телефона, когда ей пришла мысль, что она поступает опрометчиво. Штырев ни в какие трудные вопросы не вникает. Он считает, что его дело лишь требовать и давать указания. Однако (вот в чем беда) в любом деле его не обойдешь. Если у Долгачевой и бывают, вежливо говоря, трения в отношениях с обкомом, то причины их кроются в Штыреве. Он считает, что Екатерина Алексеевна строптива, норовит показать свой характер, не слушается областного начальства.
— Валерий Владимирович? — обрадовалась Долгачева, она не ожидала, что ее соединят напрямую, без секретаря. В один миг все было позабыто: и постоянные стычки на бюро, и то раздражение, которое Штырев у нее вызывал.
— Да!
— Это Долгачева из Туренино беспокоит вас с утра пораньше, — начала Екатерина Алексеевна.
Она была уверенна, что начинать день с хорошим настроением легче, а юмор помогает преодолеть неприятности, которых у нее немало.
— Я слушаю вас. — Официально-строго, без имен и отчества.
— У меня к вам несколько вопросов. — Долгачева перешла на тон, взятый Штыревым. — Во-первых, на этой неделе мы проводим пленум.
— Очередной?
— Да, очередной. Я вам рассказывала как-то. Мы хотим поговорить о планах социально-экономического развития хозяйства. Райком придает этому очень большое значение. Хотелось, чтобы на пленуме от вас был человек.
— Хорошо. Мы подумаем, посоветуемся, кого послать. Что еще у вас?
— Нам причитается полторы тысячи тонн комбикормов, — сказала Екатерина Алексеевна. — Но до сих пор мы еще не получили ни грамма. Надои падают. С кормами у нас неважно. Сено есть, а силоса и комбикормов не хватает. Может, обком напомнил бы сельхозуправлению, чтобы они не забывали нас.
— Этим занимается сам Степан Андреевич. У вас все?
Долгачева мудра: она сделала вид, что не обиделась, и заговорила о ценах на опилки, как бы о мелочи, ради которой не стоило бы беспокоить его.
Штырев выслушал Долгачеву, сказал с раздражением:
— Что вы беспокоите обком по таким мелочам? Решите вопрос с ценами на опилки сами.
— Не удается.
— Сегодня не удается, завтра удастся. — Он помолчал. — Вы лучше о другом подумайте. Ваш район решено заслушать на бюро по поводу зимовки скота. Сегодня к вам приезжает комиссия.
— А кто возглавляет комиссию? — с беспокойством спросила Долгачева.
— Товарищ Егоров.
Егоров был заведующим сельхозотделом обкома. Начальство!
«Пока Егоров не объявится, надо отложить все дела и самой съездить на фермы», — решила Долгачева.
11
Долгачева была удивлена такой спешкой. Она считала, что зимовка скота в районе началась неплохо: корма на фермах были, помещения и телятники оборудованы, доярок и скотников хватает. Казалось бы, о чем говорить — о комбикормах, о цене на опилки?
Комиссия приехала — инструктор обкома, старший зоотехник, еще кто-то. Егорова не было — обещал приехать позже. Он объявился, когда комиссия уже завершила работу. Приехал веселый и очень занятый. Говорит Долгачевой: «У меня всего лишь два часа свободного времени. На какую ферму я могу съездить, поглядеть, как у вас идет зимовка?»
Екатерина Алексеевна была удивлена, но ничего не сказала. «Может, так надо? — подумала она. — Люди все до него высмотрели. Председателю комиссии беглого осмотра достаточно».
Поехали они в «Рассвет», на новый комплекс.
Егорову фермы понравились: тепло, сухо, много света.
Вернулись.
Долгачева, как положено, собрала бюро — послушать, что скажут члены комиссии. Впечатление у всех было хорошее, и Егоров остался доволен.
Приехав в обком, Екатерина Алексеевна первым делом заглянула в сельхозотдел, посмотреть проект решения. Однако увидев Долгачеву, Егоров стремглав шмыгнул мимо, в коридор.