Отвергнутая - Лаура Паркер

— Платье, — произнесла она как можно холоднее. — Я предпочитаю надеть мое.

Он фыркнул.

— Наденьте голубое, дьявол вас побери! — сказал он и захлопнул перед ней дверь.

Филадельфия какое-то мгновение стояла, не зная, что в ней берет верх — злость или здравый смысл, подсказывавший ей быть осторожной, когда она имеет дело с этим человеком.

— Я не поеду.

Она ждала взрыва, не зная, выбросит ли он ее через перила галереи или схватит и изнасилует прямо здесь же. Прошло две секунды. Четыре. Шесть. Десять.

— Вы меня слышали?

Филадельфия отступила на шаг, когда он вновь распахнул дверь. Она решила, что лучше выброситься через перила, чем подчиниться его насилию.

Он стоял, освещенный сзади лампой, высокий, худой, сильный.

— Вы просили найти для вас определенного человека. Я стараюсь сделать это. Даже если вы предполагаете, что Макклод скрывается под вымышленной фамилией. Сегодняшний прием устраивают богатые американцы. Он может оказаться среди гостей. Я полагал, что вы можете захотеть поговорить с ним раньше, чем я убью его.

— Вы нашли Макклода?! — вырвалось у Филадельфии. — Но я не хочу, чтобы вы убивали его.

Он помолчал какое-то мгновение, но воздух вокруг него вибрировал.

— Я не буду убивать его ради вас. Я собираюсь убить его по собственным причинам.

— Я вас не понимаю.

— Я знаю. А теперь одевайтесь, или я уеду без вас.

Филадельфия заторопилась в свою комнату и крикнула Полетт:

— Торопись! Помоги мне одеться! Он не должен уехать без меня!

Спустя двадцать минут экипаж Тайрона свернул с Канал-стрит на частную дорогу, заставленную экипажами, ожидающими своей очереди, чтобы высадить пассажиров перед большим двухэтажным домом, где огни светились в каждом окне.

— Я попрошу вас, мисс Хант, иметь в виду два обстоятельства, — сказал Тайрон, сидя рядом с ней в темноте экипажа. — Этим людям я известен под именем месье Тельфура. Это мое имя в мире бизнеса.

— А какой ваш бизнес?

— Хлопок — американский и итальянский. А теперь заткните ваш хорошенький ротик и выслушайте меня. Вы должны быть самой собой, Филадельфией Хант, сиротой и моей новой подопечной.

— Подопечной? Я уже достаточно взрослая, чтобы находиться под чьей-либо опекой.

Он наклонился и схватил ее за корсаж платья.

— Тогда я представлю вас как свою новую содержанку. Это вас больше устраивает?

— Более всего меня устроило бы, если бы вы вообще не приплетали мое имя к вашему, — ответила она и вздернула подбородок. — Зачем мы должны играть в эти игры?

— Я думал, что вы любите поиграть. — Он легонько пробежал пальцами по ложбинке между ее грудями и улыбнулся, когда она оттолкнула его руку. — Эдуардо любит игры. Макклод любит. Больше года он обретается у меня под носом, и, пока вы не появились, я был уверен, что он мертв. — Он отпустил ее. Не часто случается убивать человека дважды.

Филадельфия твердо решила не давать ему понять, насколько она его боится.

— Почему вы не узнали его?

Тайрон взглянул на нее.

— Я никогда не видел его лица. Сегодня увижу в первый раз.

— Я не понимаю вас.

— Вы это уже говорили. Вы начинаете надоедать мне. Не удивительно, что Эдуардо позволял вам только лежать на спине.

Она с облегчением вздохнула, когда экипаж остановился перед домом. Швейцар-негр во фраке и белых перчатках открыл дверцу и помог им выйти. Она ощущала руку Тайрона на своем локте…

— Не забывайте, кто я, или вы пожалеете, — пробормотал он сквозь зубы.

— О, я знаю, кто вы, — пробормотала она в ответ. — Вы та причина, почему дети молятся по ночам.

Он еще крепче сжал ее локоть.

— Вы ближе к истине, чем можете предположить. А теперь пойдем искать нашу жертву.

16

В доме было полно людей. Изнуряющий зной не помешал гостям одеться во все самое нарядное. Филадельфия сразу же обратила внимание на то, что дамы одеты в платья из сатина, шелка и кружев, сшитые по последней парижской моде. Они выглядели великолепно и усердно обмахивались веерами. Собственное платье она ощущала как власяницу, надетую на голое тело. Она невольно вспомнила правила поведения, которые внушали в закрытом пансионе, утверждавшие, что дамы никогда не потеют. «В данный момент, — подумала она, — я вся блестящая от пота». Все двери, выходящие на галереи, были распахнуты, чтобы дать проникнуть ветерку с реки, но это не приносило облегчения. Новый Орлеан в августе был не очень подходящим местом для демонстрации мод.

— Пройдемте сюда, — сказал Тайрон. Он не слишком деликатно подтолкнул ее к мраморному камину. Филадельфия мимоходом заметила, что экран убран и вся внутренность камина заполнена корзинами с цветами и карликовыми фруктовыми деревьями, привезенными из оранжерей.

Когда Тайрон остановился перед мужчиной и женщиной средних лет, Филадельфия не без удивления заметила, как элегантно он поклонился, обратившись к мужчине:

— Добрый вечер, полковник де Карлос.

— Тельфур! Я и не знал, что вы вернулись.

— Только приехал. — Тайрон повернулся к жене полковника, маленькой женщине с безупречной кожей и густыми темными волосами, уложенными так, как это было модно лет десять назад. — Миссис де Карлос. — Тайрон взял ее руку и поднес к губам. — Вы, как всегда, очаровательны.

Темные глаза дамы вспыхнули от удовольствия и перешли с Тайрона на Филадельфию.

— А вы, я вижу, как всегда, заняты. Вы познакомите нас?

Тайрон кивнул.

— Конечно. — Он слегка отступил, выдвигая таким образом Филадельфию вперед. — Я весьма рад представить вам мисс Филадельфию Хант, недавно приехавшую из Чикаго. Моя новая подопечная.

На лицах де Карлосов выразилось изумление. Первой нашлась жена полковника.

— Вам поручают опеку над молодой леди?

— Фелис! — сквозь зубы произнес полковник и укоризненно глянул на жену. Потом он покровительственно посмотрел на Филадельфию. — Моя жена хотела сказать, что месье Тельфур взял на себя дополнительную ответственность. Он такой занятой человек, который редко проводит в городе больше нескольких недель. Но теперь, я полагаю, все изменится при наличии такой опекаемой. Ваша племянница?

Тайрон вел себя вполне изысканно.

— Дочь недавно скончавшегося коллеги. Конечно, я берусь не за всякое благотворительное дело.

Он неожиданно улыбнулся, с видом человека, выдавшего хорошую шутку, которую никто, кроме него, оценить не может. Филадельфия поняла это, бросив взгляд на чету де Карлосов, убедилась, что и они это поняли.

Испытывая сочувствие к этой смущенной молодой женщине, Фелис де Карлос положила свою маленькую мягкую руку на руку Филадельфии.