Ринг за колючей проволокой - Георгий Свиридов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Их не спасешь. Уйдем, а то полицаи уже шагают сюда.
Колонны голых узников, бредущих в крематорий, и беззвучно плачущие глаза долго преследовали Андрея, снились чуть ли не каждую ночь.
* * *В Германии шла очередная «тотальная мобилизация». Нехватка пушечного мяса заставила нацистов призвать в армию всех мужчин, способных носить оружие, начиная с пятнадцатилетнего возраста. «Тотальная» коснулась и концлагерей. В первых числах марта по приказу коменданта Бухенвальда на площади выстроили несколько тысяч немецких уголовных преступников. Большинство из них за свои преступления были осуждены на пожизненное заключение.
Перед строем зеленых, служивших опорой эсэсовцев, с пространной речью выступил сам Пистер. Его нацистские завывания, слова о верности фюреру, о любви к Великой Германии и непобедимости высшей, арийской, расы зеленые встретили довольно равнодушно. Зато они радостно приветствовали приказ, подписанный рейхскомиссаром Гиммлером, в котором сообщалось, что им, чистокровным арийцам, великодушно прощаются все прошлые грехи перед Германией и именем непобедимого великого фюрера даруется свобода.
Ударили литавры, загремели барабаны. Сводный оркестр, составленный из заключенных, протрубил фашистский гимн.
Едва зеленые успели выразить свою признательность, как на их голову обрушился новый приказ. Лагерфюрер Шуберт торжественно зачитал официальный документ, из которого явствовало, что бывшие преступники, освобожденные из концлагеря и получившие гражданские права, призываются, согласно параграфам тотальной мобилизации, в ряды гитлеровской армии.
Комендант поздравил зеленых со вступлением в непобедимую армию. «Призывники» же не высказывали особого энтузиазма. Они отказались аплодировать. Произошла неловкая заминка. Пистер нахмурился. Находчивый капельмейстер взмахнул палочкой, и оркестр грянул «Дейчланд, Дейчланд, юбер аллес», а потом песню «Хорст Вессель». «Торжественность» была соблюдена.
Новоиспеченных солдат тут же переодели. Лагерные полицаи, капо, надсмотрщики, форарбайтеры и просто бандиты без должностей нехотя стаскивали с себя привычные полосатые костюмы и угрюмо натягивали солдатские мундиры. Единственное, что их радовало, это оружие.
Батальоны уголовников провожали на фронт. На перекличке, перед самой погрузкой в вагоны, не обнаружили ефрейтора Олесса, бывшего старосту Бухенвальда, Громилу, Трумпфа и Черного Изверга. Захватив оружие, бандиты скрылись.
* * *После освобождения зеленых и мобилизации их в армию в концлагере остались одни неблагонадежные: политические заключенные, военнопленные, партизаны и участники движения Сопротивления. Им прощения не было. Их ждала страшная участь: они обречены на уничтожение. В этом никто не сомневался. Подпольщикам, работавшим в канцелярии и имевшим связь с политическим отделом, удалось узнать о шифрованном секретном приказе, подписанном Гиммлером. В нем говорилось, что «Коменданту концентрационного лагеря Бухенвальд штандартенфюреру Пистеру с получением сего приказа надлежит немедленно начать подготовку к ликвидации концентрационного лагеря: узников уничтожить, бараки сжечь. Для чего конвойным частям дивизии „Мертвая голова“ передаются эскадрилья легких бомбардировщиков, танки с огнеметами и взвод подрывников…»
Гиммлеровский приказ ошеломил подпольщиков: жизнь оставшихся в концлагере, судьба шестидесяти тысяч человек практически предрешена! Кровавый приговор, подписан. А некоторые узники наивно верили торжественному заявлению коменданта Бухенвальда о том, что «если в лагере будет соблюдаться порядок и дисциплина, он постарается без кровопролитий и репрессий официально передать всех заключенных командованию приближающейся союзнической армии и те сами решат дальнейшую судьбу каждого».
Подпольный штаб русской военно-политической организации под руководством подполковника Смирнова спешно разрабатывал варианты массового вооруженного восстания. Военные специалисты, склонившись над самодельными картами и располагая данными разведки, решали сложную задачу. В лагере находилось около шестидесяти тысяч человек, в большинстве немощных, истощенных до последней степени. А боевые подразделения подпольной армии не имели ни достаточного вооружения, ни запасов боепитания. Подпольщики знали о секретном приказе, знали, что Бухенвальд будет уничтожен. Знали, что уже идет подготовка к проведению чудовищного приказа в жизнь. Но заглянуть в сейф коменданта, проникнуть в штаб эсэсовской военной части «Мертвая голова» не могли даже самые отчаянные разведчики: эсэсовский штаб и кабинет коменданта находились под сильной вооруженной охраной. И военные специалисты подпольной организации мучительно размышляли: как будут нацисты приводить в исполнение людоедский план? Может быть, они готовятся организовать поголовный, массовый расстрел? Может быть, рассчитывают уничтожить людей сверху, налетом авиации, и после интенсивной бомбежки добить остальных из пулеметов? А может быть, планируют покончить одним ударом: забросать с помощью самолетов концлагерь боевыми отравляющими веществами, тут же пустить в ход огнеметы и все сжечь?
Двадцать шестого марта в одном из отделений секретного блока патологии должно было состояться чрезвычайное заседание подпольного интернационального антифашистского центра.
Перед уходом на заседание Симаков собрал руководителей русской военно-политической организации.
— Штаб подпольной армии считает, что выступать надо немедленно, не давая возможности эсэсовцам подготовиться к уничтожению концлагеря, — доложил Иван Иванович. — Вчера было еще рано, а через одну-две недели будет слишком поздно. Судьба шестидесяти тысяч людей зависит от того, кто быстрее, мы или эсэсовцы.
Начальник политотдела подпольной армии Сергей Котов сообщил о проделанной комиссарами политико-воспитательной работе:
— Мы в любую минуту готовы к бою. Люди жаждут борьбы!
Все единодушно поддержали мнение военных специалистов. Зачем ждать, когда гитлеровцы приступят к уничтожению концлагеря? Надо самим, с оружием в руках пробить дорогу к свободе!
А через несколько минут Николай Симаков и Степан Бакланов входили в блок патологии. В небольшом полутемном помещении, имевшем два выхода, собрались руководители подпольных организаций восемнадцати национальностей.
Первым взял слово Симаков и от имени русской организации поставил вопрос о немедленном вооруженном выступлении. Его поддержал руководитель чехословацких патриотов Квитослав Иннеман.