Руководство джентльмена по пороку и добродетели - Маккензи Ли

– Что там снаружи такое?

– Festa del Redentore, день Святейшего Искупителя. Все ходят в масках, пьют и веселятся.

Огонек стоящей на столе свечи вздрагивает, мы со Сципионом поднимаем взгляд: напротив меня садится Перси с двумя кружками в руках.

– Не заметил, как вы пришли, – говорит он Сципиону. – А то бы и вам чего-нибудь взял.

– Ни к чему это. – Сципион поднимается и натягивает треуголку. – Отправлю часть команды в сторону патруля, пусть посмотрят, можно ли там проскочить. Когда будем готовы отплывать, вернусь за вами.

– Куда мы плывем? – спрашивает Перси.

– На остров. – Я подталкиваю к нему пергамент. Он бегает глазами по строчкам.

– Отплываем утром, как можно раньше, – поясняет Сципион. – Или вы возражаете?

– Нет, просто… как-то быстро все, – отвечает Перси.

На улице вступает оркестр, ему тут же принимается подпевать сонм пьяных голосов.

Сципион медленно выдыхает носом.

– Побыстрее бы отсюда убраться…

– А как же наш выкуп? – спрашиваю я.

– Дождемся его в другом месте. Когда вы добудете на острове то, что хотели, мы поплывем на остров Санторини в Эгейском море. Покупатели приютят нас, и вы напишете письма домой. Сидеть несколько месяцев и ждать вестей здесь просто опасно. На каждом шагу объявления с наградой за вашу поимку. Не попадайтесь сегодня никому, ладно?

– Хорошо, – обещает Перси, но Сципион, уходя, отмахивается от него треуголкой.

– Да я не за тебя беспокоюсь.

Я корчу ему в спину рожу, забираю у Перси одну из кружек – не ту, которую он по пути от бара наполовину выпил, – и почти осушаю в четыре глотка. Перси так и смотрит в объявление, пальцем сгибая и разгибая уголок. С улицы в окно прямо напротив нашего стола врезается черный кринолин, похожий на ворона: какая-то женщина споткнулась, а со всех сторон напирает толпа. Перси наконец отрывается от пергамента.

– Снаружи-то, я слышу, веселятся.

– Весело им веселиться… – Я так и не договариваю: уже начал повторяться и даже не представляю, что хотел сказать. Вместо этого я ложусь лбом Перси на плечо. Тот смеется.

– Сколько ты уже выпил?

– Хм… Я выпил.

– Так сколько?

– Столько, сколько выпил.

– Вот что я тебе на это скажу. – Перси отодвигает мою кружку на другой конец стола.

– Ха, я уже допил. Стой, что ты задумал?

– Пойдем спать. Ты упился, я устал. – И встает.

– Не, иди сюда.

Я хватаю Перси за руку и утягиваю обратно на лавку. Он едва не приземляется мне на колени, смеется, но руку мою не отпускает, только кладет большой палец мне на ладонь и осторожно сжимает пальцы. От его прикосновений, от того, как играет его губами безумно теплая улыбка, во мне вдруг поднимается, всплывает, как обломки кораблей с морского дна, волна беспечности.

– Пойдем в город! – предлагаю я.

– Ну уж нет. Не забывай, мы в розыске. – Перси тычет пальцем в объявление.

– Город большой. И все празднуют.

– Ты хочешь сказать, что мы сольемся с толпой, или просто перечисляешь, без чего жить не можешь?

– Зачем нужны искушения, если им не поддаваться?

– Эту фразу высекут на твоей могильной плите. – Перси толкает меня плечом. – Пошли спать. Сципион наказал не высовываться.

– Врешь, он сказал не попадаться. Это совсем другое. До утра мы все равно не отплывем, он ничего и не узнает. Наденем маски, как все вокруг, и никто нас не найдет. – Я сдуваю выбившийся локон у Перси над ухом. – Пошли со мной! Мы так давно не оставались вдвоем. Я хочу в город. С тобой. Только с тобой. Гулять с тобой по городу. – Я подношу наши крепко сплетенные ладони к губам и быстро целую ему костяшки.

Я заранее знаю, что Перси ответит: знаю по тому, как он тает, будто масло, от прикосновения моих губ. Перси протяжно вздыхает.

– Какой же ты иногда невыносимо настойчивый упрямый осел…

– Так ты согласен?

– Хорошо, пошли в город.

– Ты правда согласен? Стой, не отвечай, а то еще передумаешь. Пошли!

Я встаю, и наши руки размыкаются, но пальцы Перси оказываются у меня на пояснице. Он идет за мной через забитую залу трактира в душный, разнузданный ночной город.

В дожде перерыв, но все так же низко висят хмурые облака. Мы идем за толпой на площадь Святого Марка – и вот там люди просто кишат. Все что-то пьют: здесь можно купить с лотков весьма и весьма разнообразную выпивку. Мы сперва пьем изысканное вино из серебряных чаш, потом – вино менее изысканное из посуды попроще. У нас всю жизнь одна посуда на двоих, но сегодня касаться губами места, которого секунду назад касался он, кажется чем-то особенно романтичным. Кто-то дает нам черно-белые маски из натянутых шкурок животных, и Перси помогает завязать мою: запускает руки мне в волосы, обхватывает меня за шею и, не отпуская, чуть отступает, наслаждаясь результатом своих трудов. Я хохочу над его маской, он с широкой улыбкой тянет мою за длинный нос. Мы пробираемся через толпу на улицу, близко-близко друг к другу, и то и дело случайно соприкасаемся пальцами.

В воздухе разлит цветной дым: с мостов и берега запускают фейерверки и ракеты. Музыка несется, кажется, из тысячи мест одновременно и вся сплетается в одну чудную пеструю симфонию. Кто-то танцует, кто-то смотрит на танцующих, кто-то поет, спорит, смеется… Кто-то лежит прямо на мосту, кто-то набился в гондолы и свешивается с носа, кто-то стоит на балконах и в дверях. В свете фонарей, факелов и фейерверков люди запросто касаются друг друга, будто весь город – одна большая семья. Вот рыжий мужчина перегибается через перила моста, приподнимает маску и быстро целует другого, с роскошной бородой… Тысяча чертей, не хочу отсюда уезжать!

Я оборачиваюсь: видел ли Перси? Из-за маски не понять. Мне сложно думать о чем-то другом, кроме того, что на уме у Перси, что это все для него значит и чувствует ли он то же, что и я. Здесь, среди громкой музыки, в пестром свете факелов, в окружении окрашенных муранским стеклом магазинных витрин, легко представить себе, что мы просто одна из тысяч влюбленных парочек, устроивших свидание посреди шумного незнакомого города. Впрочем, я бы спокойно пожертвовал всем этим: алкоголем, праздником, водоворотом людей вокруг, – лишь бы просто быть с Перси. Будь мир пустым черным холстом – с Перси я был бы точно так же пьян от счастья, как и сейчас.

Мы бредем прочь от Гранд-канала и площади Святого Марка, и толпа редеет. Попадаются пошатывающиеся парочки и группки, все в масках. Как правило, они идут к площади. Вот мы переходим очередной мост и оказываемся в пустом переулке. Я нашариваю руку Перси, он в ответ сплетает пальцы с моими и сжимает.

Несите диван, я сейчас в обморок упаду.

– Правда же здорово, что мы вышли в город? – спрашиваю я, размахивая нашими сплетенными руками. – Как будто дома в старые добрые времена…

– Только