Останься со мной - Маргарита Дюжева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 26.3
Глава 26.3
На какой-то миг мне кажется, что пока я тут вожусь с псиной, Вознесенская исчезнет, а вместе с ней пропадет и Макс. Этого я допустить не могу, поэтому стремглав несусь за ними.
Когда я заскакиваю в дом, Лера с сыном все еще в прихожей. Он неуклюже, по-детски неумело стаскивает кроссовки и ставит их на коврик у стены. Отходит на шаг, но возвращается и ставит их плотнее друг к другу и ровнее.
Точно маленький я. Такой же упертый педант, любящий чтобы все было правильно. Почему-то такие мелочи заставляют мое сердце сжиматься и танцевать. Я ищу себя в нем, ищу подтверждения того, что я не просто донор биологической жидкости, что есть что-то большее. Какая-то связь.
Она есть. Я ее чувствую, и от этого ощущения улыбаюсь, как идиот. Еще немного и щеки треснут. Чистый восторг.
Лера исподлобья наблюдает за мной, потом смотрит на сына и снова на меня.
— Капец, — бухтит себе под нос. Стаскивает джинсовую куртку и небрежно вешает ее на крючок, — пока не увидела вас рядом, не замечала, что вы настолько похожи.
Она ворчит, а я воспринимаю это ворчание как песню и самый вкусный комплимент.
Похожи. Мой.
Но лапать все равно нельзя, пусть осваивается, знакомится с домом. Привыкает к нему…и ко мне.
— Ты что-то там говорил про подарки? — напоминает Лера, впившись в меня выразительным взглядом. Едва заметно шевелит бровями, — сейчас самое время.
Ах да, игрушки.
— Максим, — зову его и дождавшись, когда поднимет взгляд, зову за собой, — идем игрушки смотреть.
Пацан смотрит на мать, ожидая ее реакции и получив ободряющую улыбку, шлепает следом за мной.
— Иди, Максимка, посмотри, что тебе там дядя купил.
Я недовольно оглядываюсь на нее, но Лера непреклонно качает головой. Упирается зараза, а меня просто распирает от желания сказать ему, что я его отец.
«Не гони, — гремит в голове голос Артура, — не дави».
Проглатываю. Молчу.
Это оказывается капец сложно не давить, когда ты привык давить. Чокнуться можно. Но у нас новая жизнь. Все меняется и каждый должен сделать шаг навстречу. Поэтому никакого давления.
Захожу в гостиную, останавливаюсь на пороге пропуская Макса вперед:
— Смотри.
На ковре возле камина коробка, такая же, как я покупал Артуровским пацанам. Я решил не рисковать и не экспериментировать, взял то, что зашло племяшам.
Не прогадал. Потому что глазки у него тут же зажглись, и он, забыв о робости на новом месте и смущении, пошел разбираться с подарком.
— Мое?
— Твое.
— Прогиб засчитан, Барханов, — ухмыляется Лера, наблюдая, как сын сосредоточенно крутит коробку.
— Я старался.
— Молодец, — вроде и хвалит, но голос асе равно колючий.
Не доверяет она мне. Напряжена и даже немного пружинит от волнения. И как бы она не пыталась казаться взрослой, серьезной женщиной все равно в каждом движении проглядывает маленький взволнованный Ежик
Я ее обожаю. Вот прямо сейчас готов схватить в охапку и кружить, зацеловывая до одури. За Макса. За то, что несмотря на то, что я козел и вел себя по-свински, она сохранила и его, и себя, и тот дикий огонь, от которого у меня когда-то съехала крыша, и назад так и не вернулась.
Руки чешутся от желания обнять, но не решаюсь, потому что знаю – или залепит пощечину, или коленом между ног саданет. Очень не хочется быть побитым на глазах у Макса в первый же день знакомства. Я же вроде как отец, пример для подражания…
Вознесенская все так же стоит в дверях и не проходит дальше, будто боится, что попадет в капкан, из которого не выбраться.
— Кофе будешь?
— Да, пожалуйста, — сипит она, и мне на миг чудятся в ее голосе слезы.
Приглядываюсь – показалось, но физиономия совсем несчастная. Это царапает, мигом сбивая корону с головы. Мне надо как-то лечить ее, нас, отстраивать фундамент для дальнейших отношений, прогибая обстоятельства в нашу пользу.
Не гони…
Снова наступаю на горло свои порывам и жажде деятельности. Нужно просто расслабиться и отпустить.
Я приношу Лере кофе, как она любит: без сахара и с большим количеством молока, отдаю ей кружку и наши пальцы на миг соприкасаются. У меня сокращается в груди, а Лера тихо шипит.
Шипи не шипи, все равно моя.
Я оставляю в покое своего колючего Ежика и опускаюсь рядом с Максом:
— Давай покажу, как открывать?
В ответ на свое предложение получаю суровое:
— Неть.
Отворачивается, так чтобы я не дотянулся, и сам продолжает ковыряться, от усилия высунув кончик языка. Очень деловой. Аж гордость разбирает.
— Смотри не лопни, — раздается скептичный голос Леры.
Очень точно считывает мои эмоции. Усмехается, нагло дернув бровями и подносит чашку к губам. Зараза.
Макс справляется с коробкой, вытаскивает ее содержимое, раскладывает по кучкам, при этом ревниво следит, чтобы я свои руки к его добру не тянул. Собственник.
— Вы надолго сегодня? — я пытаюсь прощупать почву и ожидаемо получаю колючки в нос:
— Уже выпроваживаешь?
— Лер…не надо.
— Хорошо, — вздыхает, — не буду.
Делаю себе пометку, что надо чаще собираться втроем, потому что рядом с Максом она становится мягче.
— Если ему нужно будет спать, можешь уложить в гостевой. В его комнате пока все так же пусто…
— Мы, наверное, посидим еще часик и домой поедем, — сдавлено улыбается она, — неудобно тебя стеснять.
— Да брось ты, какое стеснение. Я рад, что вы пришли.
Постепенно сын перестает воспринимать меня как чужеродный элемент, смиряется с моим присутствием и даже дает потрогать игрушку.
— Привыкает, — улыбается Лера.
— Как думаешь, у меня получается?
— Барханов, я не узнаю тебя. Давно ли ты стал таким мнительным.
— Лер, хватит издеваться. У меня вообще-то стресс сегодня.
— Стресс? У тебя? — она смотрит на меня квадратными глазами, потом прыскает со смеху, — бедолага. Предупредил бы, я бы валерьянки прихватила.
Еж все-таки прорвался наружу.
— Останетесь?
Мне хочется запереть все двери и окна, чтобы они не ушли, но это уже похищение, плен и статья.
— Посмотрим, Демид, — уклончиво отвечает Вознесенская, — не от меня это зависит.
— А от кого?
— У
