Сыграй на цитре - Джоан Хэ

Почему бессмертные не могут быть самодовольными?

– Потому что у тебя есть вечность, чтобы доказать твою неправоту.

Мне никогда не доказывали, что я ошибаюсь.

– Теперь я вижу, откуда у меня такое высокомерие.

Ты могла бы стать такой же кроткой, как Надир.

Молния вспыхивает в ответ на упоминание нашей сестры, окрашивая ночь в серебристый цвет. Мое сердце трепещет от грома, который следует за этим. Чем быстрее я смогу передать Жэнь Западные земли, тем скорее мы двинемся на север. Тем быстрее я покину царство смертных и вернусь на небеса. От этой мысли меня переполняет необъяснимая печаль.

Сыкоу Хай, подсказывает Росинка, когда мы идем во внутренний город, где живут Синь Гун, Сыкоу Дунь и Сыкоу Хай.

– Ты можешь выяснить, где он хранит этот пояс с именами?

Для этого мне не нужно никуда лететь. Он повесил его за твоим стихотворением.

– Идеально. – Я поворачиваю налево, когда подхожу к внешним границам огромного дворцового комплекса Синь Гуна.

Этот путь не ведет в направлении Сыкоу Хая, думает Росинка.

– Конечно нет. – Зачем марать руки, когда я могу использовать чужие?

Но, когда я иду по наружному коридору, мой желудок урчит. Я могу знать о вражде Сыкоу Хая и Сыкоу Дуня, но я не могу понимать причин ее конца. Они могли бы впасть в бесчестье – как и многие братья из династий, убивавшие из-за тронов, земель и жен, – и без моей помощи. Возможно, они бы так не поступили. Одно можно сказать наверняка: если их отношения не прошли точку невозврата раньше, то это произойдет после сегодняшнего вечера.

Я приближаюсь к внутренним дворам Сыкоу Дуня.

– Знаешь, что самое смешное, Росинка?

– Что?

– Когда я жила как смертная, то считала себя богом.

Я думала, что знаю все. Как лягушка на дне колодца думала, что круг неба надо мной – это космос. Теперь я понимаю, насколько была ограниченна. Я знаю гораздо больше и о себе, и об этом мире, и в результате чувствую себя слабее. Смертные эмоции, такие как чувство вины и потери, тяжелым грузом оседают у меня в животе. Сами небеса давят на меня, когда я прохожу под лунными вратами.

Я сразу замечаю Сыкоу Дуня; даже несмотря на облако пара, поднимающегося от горячего источника, его хорошо видно с его девушками, которых так же много, как лепестков роз, плавающих в молочно-белой воде. Скользят бамбуковые подносы с кувшинами вина и тарелками с орехами, намазанными маслом. Пьяная болтовня продолжается, пока я шагаю по усыпанной галькой дорожке. Только когда я подхожу к роднику, одна из девушек замечает меня… и секиру в моей руке. Она визжит и выкарабкивается наружу, убегая, прижимая руку к груди.

Зрелая человеческая форма кажется довольно непрактичной, думает Росинка, в то время как остальные девушки, как птицы в стае, встревоженные предупреждающим криком, тоже взлетают. Они оставляют Сыкоу Дуня в источнике одного. Его взгляд, полный крайнего недоумения, бесценен, хотя и недолговечен. Когда он замечает меня, его ухмылка возвращается.

– Решила, что тебе все-таки нужна моя компания? – протягивает он, когда я сокращаю оставшееся расстояние. – Слишком поздно. Я храню себя ради твоей названой сестры.

На этот раз я готова к вспышке гнева Лотос. Моя хватка на рукояти секиры становится железной, но мой голос остается ровным, когда я говорю:

– Продолжай извергать ложь, пока еще можешь.

Затем, медленно и обдуманно, я прикасаюсь острием секиры Лотос к его шее.

Я никогда не отнимала ничью жизнь. Никогда не вонзала сталь в плоть. Предсказание смерти – вот это по моей части, и мне трудно держать себя в руках, когда Сыкоу Дунь смеется. Жилы на его шее натыкаются на заостренный край.

– Ты не станешь.

– Проверим? – Я надавливаю чуть сильнее, и по его груди стекает кровь.

– Но знаешь, что будет еще приятнее? – Я держу топор на месте еще секунду, чтобы показать, что я сдержу свое слово. Затем я убираю лезвие. – Смотреть, как ты умираешь от рук своего брата.

– Моего брата, говоришь?

Сыкоу Дунь улыбается.

– Напомни мне не бить тебя по голове в следующий раз.

Я могла бы ответить что-нибудь остроумное, но зачем тратить интеллект на таких, как Сыкоу Дунь? Я просто ухожу, зная, что игнорирование разозлит его больше, чем любая реплика.

И действительно, в двух шагах от источника, когда позади меня плещется вода, – три шага, и его рука обхватывает мою шею.

– И что же ты предлагаешь?

– Угадай.

– Я прошу по-хорошему.

– Нет. Побей меня. Убей меня. Делай все, что захочешь. Завтра ты все равно пойдешь ко дну.

Сыкоу Дунь молчит. Завтра праздник Синь Гуна и свадьба – грандиозная церемония с тысячью возможностей для катастрофы. Даже он должен это понимать.

– Я спрошу тебя еще раз. – Его рука перекрывает мою трахею. – О чем ты говоришь? Что произойдет на церемонии?

– Спроси… брата. – Я бы ответила ему быстрее, если бы он просто позволил мне дышать. – Он… планирует… твою… кончину… в… стенах… кабинета.

С тем небольшим количеством воздуха, которое у меня осталось, я делаю упор на стены и кабинет, и когда Сыкоу Дунь не отпускает меня, я продолжаю:

– Он… не… один. Его… поддерживают…

Сыкоу Дунь отталкивает меня. Я падаю на колени. Он шагает в дом за купальней, – предположительно, чтобы одеться, – и я, пошатываясь, поднимаюсь на ноги.

Что теперь? думает Росинка, когда я выбегаю из горячих источников.

– Теперь мы спасем Сыкоу Хая.

* * *

Любой другой может медлить, услышав мои слова, прежде чем перейти к действию. Но не Сыкоу Дунь. Как только он вооружится, то ворвется в кабинет своего брата. Первая кровь может пролиться прямо здесь и сейчас.

Я должна добраться до Сыкоу Хая первой.

– Игра на цитре, – говорю я без предисловий, когда прихожу в его кабинет. Я поднимаю его с места, как и в прошлый раз. В отличие от того раза, он не сопротивляется. Он все еще может считать меня дикаркой, но я дикарка, которая не причинит ему вреда.

– Могу я хотя бы взять плащ? – спрашивает он, но времени нет. Я сажаю его на Рисового Пирожка, и мы выезжаем из города, поднимаемся по долине в лес. Примерно в километре от озера Ворона я сбавляю скорость. Этого расстояния должно быть достаточно, чтобы отвлечь Сыкоу Хая на некоторое время.

Я бесцеремонно сваливаю его на землю и хлопаю Рисового Пирожка, чтобы он пустился галопом.

– Подожди! Вернись!

Я еду дальше. Это единственный способ, думаю я, слушая его крики, прежде чем их