Эмили из Молодого Месяца. Восхождение - Люси Монтгомери

Долина грез

Поедет ли она в Нью-Йорк с мисс Ройал?

Таков был вопрос, на который теперь предстояло ответить Эмили. Или, вернее, вопрос, ответить на который предстояло тете Элизабет. Ведь все зависело именно от тети Элизабет — так чувствовала Эмили, и у нее не было никакой уверенности в том, что тетя Элизабет ее отпустит. Эмили могла с жадной тоской издалека смотреть на те манящие зеленые пастбища, которые рисовала ей мисс Ройал, но с самого начала была почти уверена, что никогда не сможет попастись на них. Гордость Марри — и предубеждение Марри — станут непреодолимой преградой.

Эмили ничего не сказала тете Рут о предложении мисс Ройал. Первой услышать об этом должна была тетя Элизабет. Так что Эмили хранила свой поразительный секрет до следующих выходных, когда в Молодой Месяц приехала сама мисс Ройал — очень любезная, обходительная и лишь самую чуточку снисходительная, — чтобы обратиться к тете Элизабет с просьбой позволить Эмили переехать в Нью-Йорк.

Тетя Элизабет слушала ее в молчании — неодобрительном, как чувствовала Эмили.

— В нашей семье женщинам никогда не приходилось зарабатывать на жизнь, — холодно сказала она наконец.

— Это будет не совсем то, что вы могли бы назвать «зарабатывать на хлеб», дорогая мисс Марри, — возразила мисс Ройал с вежливым терпением, которое современный человек должен проявлять к пожилой леди, придерживающейся точки зрения уже сошедшего со сцены поколения. — Тысячи женщин повсюду занимаются бизнесом или приобретают профессию.

— Я полагаю, это приемлемо для них, если они не выходят замуж, — сказала тетя Элизабет.

Мисс Ройал слегка вспыхнула. Она знала, что в Блэр-Уотер и Шрузбури на нее смотрят прежде всего как на старую деву, а потому считают неудачницей — и неважно, каков ее доход и положение в Нью-Йорке. Но она сдержалась и попыталась атаковать с другой стороны.

— У Эмили необыкновенный писательский талант. Думаю, она сможет создать что-нибудь по-настоящему значительное, если получит шанс. И ей следует дать такой шанс, мисс Марри. А вы знаете, что здесь у нее такого шанса нет.

— За прошлый год Эмили заработала своим пером девяносто долларов, — сказала тетя Элизабет.

«Боже, дай мне терпение!»— вздохнула про себя мисс Ройал. Вслух же она сказала:

— Да, и десять лет спустя она, возможно, будет зарабатывать несколько сотен, но если она поедет со мной, то через десять лет ее доход, вероятно, составит несколько тысяч.

— Я должна это обдумать, — сказала тетя Элизабет.

Эмили, ожидавшая решительного отказа, была удивлена уже тем, что тетя Элизабет согласилась это обдумать.

— Она согласится, — шепнула ей, уезжая, мисс Ройал. — Я твердо намерена заполучить вас, дорогая Эмили Берд Старр. Я давно знаю Марри. Они никогда не упустят великолепный шанс. Ваша тетушка позволит вам поехать.

— Боюсь, что нет, — печально возразила Эмили.

Когда мисс Ройал уехала, тетя Элизабет взглянула на Эмили.

— Ты хотела бы поехать, Эмили?

— Да... думаю, что да... если вы не против, — неуверенно произнесла Эмили. Она была очень бледна... она не просила и не уговаривала. Но у нее не было надежды... никакой.

Тете Элизабет потребовалась неделя на то, чтобы все обдумать. Она призвала на помощь Рут, Уоллеса и Оливера. Рут, с сомнением в голосе, сказала:

— Думаю, нам следует отпустить ее. Перед ней открываются великолепные перспективы. К тому же она поедет не одна... отпустить ее одну я никогда не согласилась бы. Джанет приглядит за ней.

— Эмили слишком молода... слишком, — покачал головой дядя Оливер.

— Судя по всему, ей представляется неплохой шанс ... говорят, Джанет Ройал преуспевает, — заметил дядя Уоллес.

Тетя Элизабет даже написала тете Нэнси, и от той пришел ответ, написанный дрожащей старческой рукой.

«Может быть, вам лучше позволить Эмили решить этот вопрос самостоятельно», — предложила тетя Нэнси.

Тетя Элизабет сложила письмо тети Нэнси и, вызвав Эмили в парадную гостиную, сказала:

— Если хочешь, то можешь поехать с мисс Ройал. Я чувствую, что было бы неправильно с моей стороны препятствовать тебе в этом. Нам будет не хватать тебя... мы предпочли бы, чтобы ты пожила с нами еще хотя бы несколько лет. Я ничего не знаю о Нью-Йорке, но слышала, что это рассадник пороков. Впрочем, ты получила надлежащее воспитание. Я оставляю решение этого вопроса на твое собственное усмотрение. Лора, о чем ты плачешь?

Эмили чувствовала, что ей самой хочется заплакать. К ее удивлению, она не испытывала ни восторга, ни удовольствия. Одно дело — стремиться к запретным пастбищам, и, казалось бы, совсем другое — увидеть, что преград нет, и услышать, что можно, если хочешь, войти. Но Эмили не бросилась тут же в свою комнату и не написала радостное письмо мисс Ройал — отправившейся на несколько дней погостить к друзьям в Шарлоттаун. Вместо этого она вышла в сад и глубоко задумалась. Она думала до самого вечера и весь следующий день. И в следующие выходные в Шрузбури она тоже была задумчива и молчалива, замечая, что тетя Рут внимательно наблюдает за ней. Но обсуждать с ней вопрос о переезде в Нью-Йорк тетя Рут почему-то не стала. Возможно, она думала об Эндрю. Или, быть может, все Марри понимали, что никто не должен пытаться повлиять на решение Эмили.

Эмили не могла понять, почему она сразу же не написала мисс Ройал. Разумеется, она поедет в Нью-Йорк. Разве не было бы ужасной глупостью отказаться от такого предложения? Ей никогда больше не представится такой шанс... Шанс, действительно, был великолепный... все казалось теперь так легко... Альпийская тропа всего лишь ровная, совсем не крутая дорожка... и в конце ее успех — верный, блестящий, быстрый. Почему же тогда ей приходилось твердить себе всё это... и что заставило ее искать совета у мистера Карпентера в следующие выходные, когда она снова приехала в Молодой Месяц? Особой помощи от мистера Карпентера она не получила. У него был приступ ревматизма, сделавший его особенно сварливым.

— Не говори мне, что кошки снова вышли на охоту, — простонал он.

— Нет. На этот раз я не принесла с собой никаких рукописей, — сказала Эмили со слабой улыбкой. — Я пришла за другого рода советом.

Она рассказала ему о своем затруднении.

— Ведь это для меня совершенно великолепный шанс, — заключила она.

— О да, великолепный шанс... поехать и сделаться янки, — проворчал мистер Карпентер.

— Я не стану янки, — возмущенно запротестовала Эмили. — Мисс Ройал живет в Нью-Йорке двадцать лет, но она не янки.

— Ну неужели? Говоря о янки, я имею в виду нечто другое, — возразил мистер Карпентер. — Я говорю не о глупых девушках, отправляющихся в Штаты на заработки и возвращающихся через шесть месяцев с акцентом, от которого у того, кто их слышит, волдыри на коже вскочить могут. Джанет Ройал — янки... ее мировоззрение, и дух, и стиль типично американские. Я не считаю их заслуживающими осуждения — пусть будут такими, какие есть. Но... она больше не канадка... а я хочу, чтобы ты оставалась канадкой... настоящей, до мозга костей, канадкой, вносящей свой посильный вклад в литературу своей собственной страны, сохраняющей свою канадскую «изюминку». Но, разумеется, пока это не слишком денежное занятие.

— Здесь, в Канаде, нет никакой возможности добиться хоть чего-нибудь, — возразила Эмили.

— Ее не больше чем было в доме священника в Хоуорте[127], — проворчал мистер Карпентер.

— Я не Шарлотта Бронте, — запротестовала Эмили. — Она была гениальной личностью... а гений может добиться успеха и без поддержки. У меня же всего лишь талант... мне нужна помощь... и... и... руководство.

— Короче, связи, — подытожил мистер Карпентер.

— Так вы думаете, что мне не следует ехать? — с тревогой уточнила Эмили.

— Поезжай, если хочешь. Чтобы быстро добиться славы, мы все должны чем-то поступаться. О, поезжай... говорю тебе, поезжай. Я слишком стар, чтобы спорить.... поезжай с миром. Ты была бы дурой, если бы не поехала... только... дураки иногда достигают таких головокружительных высот... Провидение особо заботится о них — в этом нет сомнения.

Когда Эмили уходила из маленького домика в долине, ее глаза были печальны и задумчивы. Поднимаясь на холм, она встретила на дороге Старого Келли. Он натянул вожжи и, остановив своего раскормленного пони и красную повозку, поманил Эмили к себе.

— Девочка, дорогая, вот тут немного мятных леденцов для тебя. А теперь, самое время... э... ну, ты знаешь... — Старый Келли подмигнул ей.

— О, я собираюсь остаться старой девой, мистер Келли, — улыбнулась Эмили.

Старый Келли подобрал вожжи и покачал головой.

— Этого с тобой никогда не случится. Ты из тех, кого Бог любит по-настоящему... только не выходи ни за кого из Пристов... никогда не выходи ни за кого из Пристов, девочка, дорогая.

— Мистер Келли, — неожиданно сказала Эмили, — мне предложили великолепную возможность... поехать в Нью-Йорк и занять штатную должность в одном из журналов. Но я никак не могу решиться. Как, на ваш взгляд, мне лучше поступить?