Нет тебя прекраснее - Диана Холквист

Он услышал голоса из небольшого кинозала, который имелся в дальней части дома. Музыка… ага, это саунд-трек. Наверное, Клео смотрит кино, может, отсматривает материал со съемок. Джош шел по знакомому дому, и его не покидало чувство пустоты и одиночества. Он бывал здесь, да. Но это здание фактически так и не стало для него домом. Да и никакое другое тоже. Он всегда в разъездах, съемки следуют за съемками, а этот дом так и остается пустым – декорация для отношений, которых не было.

Он вошел в полутемный кинозал. Клео сидела в первом ряду.

– Клео! – позвал Джош, но женщина не обернулась. Она сидела неподвижно, и даже в полумраке, в неверном свете экрана было видно, как блестят ее роскошные волосы. – Я люблю тебя, – страстно сказал Джош. А потом он повторил это нежно снова и снова… Его герой повторял эти слова с экрана, и теперь Джош вспомнил этот фильм, он вышел на экраны десять лет назад. Они снимались в нем вместе, и сейчас Клео смотрит на экранную любовь их персонажей.

– Я тоже тебя люблю, – отозвалась экранная версия Клео и упала в объятия мужчины.

У Джоша сжалось сердце. Он и не предполагал, что его партнерша так несчастна. Как велико отчаяние, если начинаешь смотреть в одиночестве старые фильмы ради того, чтобы пережить моменты страсти… ненастоящей, выдуманной режиссером и сыгранной в меру своих талантов и способностей!

Он спустился к первому ряду и сел рядом с Клео. На коленях у нее лежала пачка салфеток, а на полу стояла корзинка, полная влажных бумажных комочков, которыми она вытирала льющиеся по щекам слезы. Джош взглянул на нее, и у него сжалось сердце: кажется… в темноте трудно сказать, но она сегодня без макияжа. С ума сойти, он не видел Клео ненакрашенной… бог знает сколько лет. А может, и вообще никогда не видел. И эта незнакомая, не спрятанная за косметикой Клео походила на ребенка – она плакала и упорно не замечала появившегося рядом Джоша.

На экране они целовались. Крупный план. Его руки перебирают ее локоны, она медленно закрывает глаза, тела сливаются воедино… Они переснимали сцену четыре раза.

«Самый бесконечный поцелуй», – шутила съемочная группа, но режиссеру что-то не нравилось, и все послушно повторяли дубли. «Чего только не приходится выносить ради денег», – пошутил тогда Джош, и все смеялись. Сейчас ему вдруг стало стыдно.

– Клео, это лишь кино, – тихонько сказал он. – Там все не по-настоящему, помнишь?

– Для меня все было по-настоящему, – прошептала она. Джош взглянул на экран. Они уже лежали в постели и торопливо срывали друг с друга одежду.

– Я люблю тебя, милая, но не так… ты же знаешь. Ты мой самый лучший друг, но я не могу дать тебе больше. Прости.

Впервые она повернулась и взглянула на него. Глаза ее были мокрые, а щеки горели от стыда.

– Клео.

– Ш-ш. – Она покачала головой и отвернулась к экрану. Но Джош смотрел и видел лишь персонажей, а не себя и Клео. Он прекрасно помнил, что после выхода в прокат фильм наделал много шума и фанаты в один голос утверждали: если бы актеров ничего не связывало, они не сумели бы так передать огонь страсти, так потрясти публику.

Джош знал, чем кончается сцена. Их тренированные, совершенные тела двигались в такт, кожа влажно блестела… он помнил, как их бесконечно мазали детским маслом, и в воздухе словно опять повис тот же противный сладковатый запах. Оператор был хорош, и крупные планы трогали и волновали зрителей. Бедро Клео. Его ритмично поднимающиеся широкие плечи. Его рука на выгнутой спине женщины. Быстрый кадр – пики грудей, устремленные вверх, и, наконец, апофеоз страсти, когда голова Клео запрокидывается и с губ срывается стон – фальшивый, но хорошо сыгранный оргазм.

То есть… ведь это был фальшивый оргазм? Джош испуганно взглянул на неподвижную Клео и увидел слезы на ее нежных щеках. Лишь теперь он с ужасающей ясностью понял то, что должен был угадать еще тогда, десять лет назад, во время съемок. Клео Чен хорошая актриса… но не настолько. Для Клео это было не кино. Для нее все было по-настоящему.

– Я оказался идиотом, раз ничего не понял.

Экран погас. Джош торопливо вспоминал, что именно он хотел сказать ей. Но прежде чем Джош успел собраться с духом и с мыслями, экран осветился вновь и начался следующий фильм. Джошу стало не по себе. Сейчас на экране появится еще один поцелуй. А потом опять сцена в спальне.

– Прости меня, – сказал он. И ему было, за что просить прощения: даже сейчас он думал о Жасмин. И тогда он сделал то, что ему оставалось сделать. Он встал и ушел.

Жасмин, Дженн и Сьюз сидели в ресторанчике у Мэдлин. Подруги ели, а Жасмин печально смотрела на свой сандвич.

Джош не явился на первую репетицию, и она чувствовала себя одинокой и несчастной и корила себя за это. Подруги обменивались встревоженными взглядами и не знали, что сказать.

Весь вчерашний день Жасмин пребывала в лихорадочном состоянии. Она не желала признаваться себе в нетерпеливом ожидании Джоша. Костюмерная находилась в самом дальнем конце театра, и не было никакой возможности услышать происходящее на сцене. Поэтому время от времени под каким-нибудь предлогом, Жасмин покидала своих коллег и отправлялась проверить, не объявился ли Джош. После третьего такого похода она услышала, как одна швея объясняла другой, что ломка – вещь страшная и «посмотрите на мисс Бернс – она просто места себе не находит».

– Жас? – подала, наконец, голос Дженн. – Приходи ко мне в спортзал завтра с утра пораньше. Мы начинаем в шесть. Ты не представляешь, насколько йога помогает расслабиться. Снимешь нервное напряжение и наполнишь тело и мозг новой энергией. Почувствуешь себя обновленной.

– Нет, спасибо, – покачала головой Жасмин.

– А может, нам слетать в Мексику, в Канкун, на выходные? – спросила Сьюз; – Билеты сейчас удивительно дешевые, там вроде как сезон ураганов. Но что нам ураганы? Будем пить «Маргариту» на пляже. А если и накатит цунами… что ж, надеюсь, у них там есть симпатичные спасатели.

– У меня много работы, – пробормотала Жасмин.

Они помолчали.

– Не понимаю я, – не выдержала Дженн. – Если ты чувствуешь себя такой несчастной, почему не поговоришь с ним?

– Нам не о чем разговаривать.

– Ну, всегда можно попытаться подобрать пару фраз, – заметила Дженн. – Попробуй хотя бы с такой: «Прости меня, я вела себя как дура, давай постараемся начать все сначала». Дарю идею.

Сьюз вдруг выпрямилась, ткнула локтем Дженн, и обе они уставились на дверь с приоткрытыми ртами и горящими щеками.

– Что случилось? – спросила Жасмин. Подруги молчали.

– А знаешь, Жас, жаль, что ты не хочешь разговаривать с Джошем, – прошептала Сьюз. – Он только сейчас вошел в ресторан.