Третья стража - Михаил Ахманов

Рычание в небесах на миг стихло, и Луиза, уже не напрягая голос, произнесла:

– Если вы можете позвать, Глеб, то позовите. Думаю, самое время.

На край каньона обрушился огненный поток. Земля встала дыбом, сверху полетели камни, широкая рваная трещина пересекла улицу и уперлась в противоположный склон, взметнув пыльное серое облако. Башни однако устояли – должно быть, невысоклики строили на совесть, не на века, на тысячелетия. Но надолго их не хватит, обреченно подумал Глеб. Обняв Тори, прижавшись губами к ее волосам, он ждал нового удара, который превратит город в прах. Он уже видел, как новые трещины рассекают землю, поглощая людей, деревья, дома, ратушу и его госпиталь, как, засыпая ущелье, сходят с его стен лавины, как остров, расколотый, разбитый, мертвый, тонет в океанской пучине, и соленые воды смыкаются над его обломками. Этот воображаемый апокалипсис длился секунду, другую, третью… Слишком долго он длился, а новых ударов все не было. Не тряслась земля, не падали камни, ветер не жег лицо и в небесах не грохотало, будто свирепый дракон заснул или решил, утомившись, что люди никуда не денутся, можно с ними разобраться и попозже.

– Смотри, – прошептала Та, Кто Ловит Облака Руками, – смотри, Дон… Что это?

В темных тучах посверкивали молнии – небольшие, почти незаметные, похожие на искры над гаснущим костром. Искры вспыхивали на мгновение, исчезали, и вдруг с небес ринулась к земле комета с багровым пылающим хвостом – она летела, рассыпаясь по пути на яркие частицы, что падали где-то далеко на юге в океан. За первой хвостатой звездой покатились другие, более мелкие и тусклые, словно Новый Мир в своем движении вокруг светила попал в густой метеорный поток. Впрочем, звездопад оказался недолгим: сначала погасли молнии, а вслед за ними – небесный фейерверк. Только тучи клубились над морем и островом, но они уже не были непроницаемо-черными – занимался рассвет.

Молчали потрясенные люди на улице, молчали магистраты, и даже ветер стих, словно боясь нарушить тишину. Потом в зале совета раздался голос Бергера, и все разом загомонили:

– Фантастика! На экране чисто!

– Вы заметили, как развалился первый корабль? Будто масло под ножом!

– И остальные точно так же!

– Лазерный луч?

– Не думаю. Тут что-то посложнее… хмм… деформация континуума?.. Всех нарезали в лапшу, и практически одновременно…

– Как, не важно! Главное, что нарезали!

– Могли бы и раньше явиться. У нас погибших сотни три, а в госпитале десятки обожженных…

– Явиться? Это вы о ком?

– Разумеется, не о зеленых человечках с Венеры. О наших покровителях, друг мой! Все-таки они пришли!

– Тогда лучше не предъявлять претензий. Судя по тому, что мы видели, стоит только благодарить и петь осанну. Иначе они нас…

– Как бог черепаху, – добавил кто-то.

Глеб слушал и усмехался с облегчением. Нельзя сказать, что душа его пела – вспоминались ему Жак Монро и поселок Монмартр, девочка без ног и другие увечные в госпитальных палатах, а еще молодые керы, убитые плоскомордыми. Тут не до радостных песен, не до победных гимнов! Облегчение, всего лишь облегчение… от того, что больше никто не умрет, и они с Тори тоже живы, и жив их еще не рожденный малыш…

Не сговариваясь, не размыкая рук, они шагнули к лестнице. Люди на улице стояли молча, глядели в небо, будто им не верилось в избавление, но кто-то уже перебросил мостик через трещину, кто-то возился у завалов, разгребая камни. Глеб и Тори шли под деревьями от башни к башне – те еще не светились нефритом и янтарем, но как бы ожили, тянулись вверх без страха, с вызовом вздымая к тучам острые кровли. Ночь отступала, мрак таял, сменяясь предрассветными сумерками, с моря подул ветер, вытягивая из ущелья запахи дыма и гари.

Госпитальные здания были темны, лишь в окне приемного бокса мелькнул одинокий огонек. Осмотрев башни, Глеб вздохнул, чувствуя, как покидает его тревога: ничего не покосилось, трещин в стенах нет, только внизу валяются кучи камней.

– Поднимись в ординаторскую, пусть зажгут свет и подготовят пациентов к обходу, – сказал он Тори. – Я сейчас… одна минута… надо отдышаться.

Она кивнула, нежно коснулась его щеки и шагнула ко входу в башню. Глеб направился к лошадям, встал в темноте у бугристого древесного ствола. Над ним раскачивались ветви, шелестели листья, рядом фыркали вороной и серый, тыкались мягкими губами в плечо, требуя ласки; должно быть, после страшной ночи им хотелось услышать звук человеческого голоса.

– Все хорошо, ребята, все хорошо, – промолвил Глеб. – Вылечим наших больных, в степь заглянем, родичей навестим, а после отправимся на Землю. Там много дел, и все они важные и неотложные… Вернемся в наш старый мир, но и про новый забывать нельзя, не должны здесь твориться всякие бесчинства, а значит, необходима охрана. – Сделав паузу, он бросил задумчивый взгляд на небо и добавил: – Думаю, с этим не будет проблем. Нынче для нас пересечь Галактику туда и обратно что чихнуть… В общем, присмотрим за порядком.

Уголь одобрительно фыркнул, обдав шею хозяина теплым влажным воздухом. На миг Глебу почудилось, будто за лошадьми, во мраке у стены ущелья, возникла неясная тень, появилась на долю секунды и тут же исчезла. Он протер глаза, прищурился и спросил:

– Йокс, это ты? Отзовись, друг мой! Где тебя носило?

– Долго искал, – ответила темнота. – Теперь я здесь. Присутствую.

Глава 23

Станция триподов у Марса

Триподы очнулись от многомесячной спячки. Это произошло одновременно на станции в Солнечной системе и во всех других космических поселениях, разбросанных у звезд с подходящим спектром и стабильной энергетикой. Почти всегда выбранные триподами светила не имели естественных спутников, и значит, не привлекали внимания тех, кто нуждался в атмосфере и планетарной тверди. Это сводило к минимуму вероятность конфликта – тем более, вооруженной борьбы. Триподы были древней мудрой расой, и неприятие насилия, даже с целью самозащиты, превратилось у них в социальный инстинкт. Их коллективный разум хранил память о бессмысленных войнах и жестоких битвах, погубивших целую галактику – ту, из которой они бежали в далеком прошлом. В пространстве их нового обитания тоже хватало проблем, но они поддавались решению и не вели к фатальному исходу – конечно, если проявить предусмотрительность. Этот дар триподов, как и отказ от насилия, являлся подсознательным, инстинктивным, но они не считали себя альтруистами – спасая мир, они спасались сами. Как иначе выжить существам, пребывающим в спячке три четверти жизненного цикла? Способ один: использовать чужую силу, манипулировать и предвидеть, предвидеть и манипулировать. В этом они были большими мастерами.

Община триподов в Солнечной системе не только следила за прогрессом человеческой цивилизации, оказывая тайную помощь ее отдельным представителям, но имела возможность связаться с другими поселениями, что находились во всех галактических ветвях. Сведения от этих отдаленных наблюдателей были получены и рассмотрены; теперь каждый член сообщества знал, что цепочка событий, растянувшихся на многие тысячи лет, пришла к завершающему концу. Некогда – точный срок не занимал триподов – они обнаружили здесь разумную жизнь и оценили ее потенциал; по их прогнозу раса людей могла сделаться фактором стабильности в Галактике – конечно, не в данный момент, а в далеком, очень далеком будущем. Этих существ требовалось сохранить, обезопасить от возможных катаклизмов и негативного влияния соперников, тех, кому населяющие Землю дикари пока не угрожали, оставаясь в спасительной безвестности. Не угрожали в их нынешнем, довольно жалком состоянии, но было ясно, что ситуация со временем изменится.

Безопасность в понятиях триподов означала выбор нового места обитания, так как сами они жили во многих космических городах, и гибель одного или даже десятка не являлась фатальной для их расы. В соответствии с этой идеей несколько тысяч землян с разных континентов переселили в подходящий мир, в заповедник, где неприхотливые кочевники и земледельцы могли плодиться, размножаться и строить свою цивилизацию. Этот процесс шел не очень быстро, и потому, спустя тысячелетия, эксперимент повторили, добавив более продвинутых существ с определенным ментальным профилем – не слишком агрессивных, не приемлющих жестокость, склонных к личной свободе и творчеству. Для них пришлось создать комфортные условия, но это не являлось проблемой, как и поиски новопоселенцев на переполненной людьми планете. Проблема состояла в другом: Земля уже превратилась в яблоко раздора между Ветвями, к ней присматривались ротеры, и на окраине Солнечной системы висел имперский звездолет.

Для триподов встать на сторону Внутренней Ветви было мудрым решением; данный выбор не обязывал их ни к чему, но позволял улавливать все негативные тенденции, все козни и интриги, грозившие Земле. При необходимости эта информация могла передаваться Внешним, имевшим право апеллировать к Договору и Обитающим в Ядре, непонятной, но грозной силе, самой могущественной в Галактике. Но Договор, к сожалению, не касался переселенцев, и триподы понимали, что не сумеют защитить их от Империи, от ротеров и от любого врага, который обнаружит заповедник. Собственно, уже обнаружил – семипалые не первый раз отправляли в эту звездную систему корабли.