Звездная карта царя Саула - Артур Гедеон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Рассказать подробно? – взяв Марию за руку, спросил Крымов. – Тут ведь и недели не хватит. Месяца даже. Но мы готовы.
– У вас нет недели, – усмехнулся древний старик. – У вас нет даже часа. Мы торопимся.
– Кто вы? – спросила Мария Бестужева.
– В каком смысле кто?
Ее грудь взволнованно вздымалась, губы дрожали:
– Кто из трех: царь Саул, визирь ал Аюм или сын ал Аюма – Кадиз… Ну так, ради интереса… скажите… что вам стоит? Если уж вы нас убить собираетесь?
– А вы сами как думаете? – спросил мерзкий старик.
– Я думаю, вы – Кадиз, – сказала Бестужева. – Это вы вложили руку в Небесную карту, когда ни у кого уже не хватило сил этого сделать.
– Я – царь Саул! – победоносно улыбнулась живая мумия. – Я – это он, прошедший через тысячу лет! А визиря ал Аюма и его сына я убил своими руками, когда получил награду! Только на это у меня и оставались силы! Я вот этими руками перерезал ал Аюму и его щенку горло, как до этого перебил всю его семью.
– Не верю, – замотал головой Егор Кузьмич. – Докажи, что царь?!
– Пошел вон, старый дурак! – огрызнулся Кощей. – Ах, Мария Федоровна! Знаете, что это такое – жить тысячу лет? – В его мертвых глазах блеснул ледяной свет. – То и дело приспосабливаться к новой эпохе? Менять платья, языки, привычки? С боевой колесницы перепрыгивать в карету? Командовать отрядом беспощадных ландскнехтов, а потом полком солдатиков в париках? Менять лук и стрелы на кремневое ружье? Наблюдать за сменами поколений, как иной наблюдает за обычным закатом и восходом солнца? Столетиями привыкать к новым людям, которые тебя окружают? Смешными, назойливыми, глупыми! Смотреть, как из юных они превращаются в стариков, а потом в тлен, и забывать даже как их звали? – Его голова скорбно опустилась. – Понимать, что любить их не имеет смысла, потому что они проходят мимо тебя целыми потоками в одном-единственном направлении – на кладбище! Я вам скажу, что такое жить тысячу лет! – внезапно он живо обратил страшное лицо к своим жертвам. – Это величайшее блаженство! – издевательски рассмеялся мерзкий старик. – Потому что ты становишься богом!.. Мой рассказ занял бы годы и десятилетия, Мария Федоровна, но, повторяю, у вас и вашего друга нет этого времени.
В этот момент из-за кулис вышел еще один тип, в котором Крымов узнал шофера. Он внес две канистры с бензином.
– Все готово, хозяин.
– Сейчас. – Кощей подошел к столу и любовно провел рукой по черному камню: – Моя карта! Небесная карта! Я не видел ее уже лет пятьсот. – Потом пробежал пальцами по драгоценным камням – с трепетом и вожделением. – Огни моего будущего! Еще одной моей молодости, которая продлится столетия! – Сладострастная улыбка на его полумертвом лице смотрелась так устрашающе, что три дамы в партере одна за другой рухнули в обморок.
– А зачем вам вечная жизнь, господин Саул? – вдруг спросил Крымов. – Что вы намерены с ней делать? И что вы обещали вашему богу Молоху? По сути – дьяволу?
Кощей торжествующе обернулся к детективу:
– Мы уничтожим всех посланников Вселенной, посланников, так сказать, неба, и отдадим мир в руки нашего бога – войны, смерти, крови, страданий. И я сяду одесную подле него, и стану от его имени править этим миром. Что тут неясного?
– Мы их как, хозяин? – нетерпеливо спросил Фома. – Из автомата положим, а потом сожжем, а? Когда еще менты поймут, что тут случилось?
– Они ведь так и сделают, Андрей, – пробормотал Егор Кузьмич. – Слышь, Крымов?
– Слышу, – отозвался детектив.
Он смотрел на потерявшую дар речи Марию Бестужеву. А та стояла без движения, как стоит у рва перед строем вооруженных солдат приговоренный к смерти. Растопчины тоже проглотили языки. И только старший осторожно поглядывал вверх, будто вымаливая чудо.
Только Егор Кузьмич и понял, каким должно быть это чудо.
– Была не была! – сказал он. – Все равно помирать один только раз! А, Крымов?
Отпихнув близстоящих, под прицелами Фомы и Люгера он выскочил на край сцены, вскинул руки и устрашающе потряс кулаками:
– Марга, сука чухонская, где ты?!
– О чем он? – спросил Кощей у белобрысого. – Какая еще Марга?
Тонкий писк – выстрел через глушитель – услышал только Крымов – человек военный, оперативник, привычный к таким роковым звукам. Рваная красная точка прилипла ко лбу Фомы, тот покачнулся, выронил автомат, сразу повисший на его шее, сделал два шага назад и рухнул на дощатый пол сцены.
Страшный лицом старик отчаянно завертел головой:
– Нет… Нет… Не сметь!!
Он хотел выстрелить в Крымова, как в самого сильного, но не успел. Еще тонкий писк – и удар поразил его в лоб. Кощей Бессмертный, оказавшийся смертным, отступил и грохнулся на тот же пол. Белобрысый киллер заметался по сцене, но куда там! Два выстрела, выпущенные подряд, свалили и его, и шофера, который до последнего момента отупело глядел на поверженного хозяина.
– А чухонская сука дело знает, – усмехнулся Крымов. – Талантище, мать ее. Лыжница!
– Эй, пацанчик! – крикнули от дверей залы. – Мы так не договаривались! Я сейчас тут всех положу!
– Хорек ведь еще остался, а Марга до него не дотянется, – пробормотал Крымов. – Она его и не увидит сверху.
– Марга, голубка, лети сюда! – поддержал детектива Егор Кузьмич.
Да что толку!
– Вот тебе, пацанчик! – сказал, точно плюнул, хорек и стал палить в сторону сцены – его целью был Крымов.
Но Андрей все рассчитал.
– Ложитесь! – заревел он еще раньше и метнулся на пол.
Распластавшись на сцене и схватив пистолет Кощея, он тотчас поймал в прицел стрелявшего в их сторону хорька. Три беззвучных выстрела! Андрей Петрович увидел, как хорек стекает по двери, оставляя за спиной неровный кровавый след.
Тогда весь Дом культуры городка Медведково и задрожал так, точно началось землетрясение. Совсем рядом посыпались стекла, в отдалении затрещали двери, громовой голос через усилитель покатился по зданию: «Марга Рубина, вы арестованы! Бросить оружие! Стреляем на поражение!»
– Началось, – сказал Крымов. – А я уже и не верил, что случится! Честное слово!
– Да что случится-то? – спросил лежавший рядом Добродумов.
– Штурм, вот что, – пояснил Андрей Петрович. – Есть много людей, которые готовы руку отдать, чтобы поймать нашу снайпершу. Один из таких людей сейчас и штурмует наш Дом культуры… Маша, вставай, солнышко, – он потрепал Марию по плечу. – Кавалерия подоспела, мы спасены. Маша…
Но Мария Бестужева лежала без движения.
– Маша, – повторил он. –
