Колыма - Том Роб Смит

Пытаясь удержаться на лбу гигантской головы и не слететь на землю, Зоя расставила пошире ноги, обеими руки вцепившись в торчащий перед ней дорожный знак. Понемногу к девочке возвращалась уверенность, и она выпрямилась. Заметив встревоженное выражение на лице Малыша, она улыбнулась ему, надеясь подбодрить, а потом помахала рукой, приглашая присоединиться к ней. Но он отказался, недовольно хмурясь, и остался стоять на месте, скрестив на груди руки. Не обращая более внимания на его раздражение, Зоя принялась позировать перед толпой, вытянув указующим жестом руку вперед, словно императрица, едущая на колеснице. Грузовичок неспешно катил вперед, голова Сталина волочилась за ним со скоростью пешехода, и венгерский флаг обвис у нее за спиной, касаясь земли. Она жестом показала водителю: «Езжай быстрее!»

Грузовик прибавил ходу. Из-под челюсти Сталина посыпались искры. Встречный ветерок растрепал волосы Зои и расправил полотнище флага у нее за спиной. В это мгновение она казалась символом восстания — девочка, попирающая ногами голову Сталина, с развевающимся флагом Венгрии. Она оглянулась, надеясь увидеть восхищение в глазах толпы и мечтая о том, чтобы кто-нибудь заснял ее на пленку.

Ее благодарная аудитория рассеялась, как дым.

В конце бульвара Йожефа появился танк. Его башня медленно развернулась в их сторону, траки вгрызлись в землю, и он помчался к ним, набирая скорость. Грузовик затормозил. Цепи провисли. Голова Сталина остановилась так резко, что по инерции качнулась вперед и ткнулась носом в землю, сбросив Зою вниз. Оглушенная, она простерлась прямо посреди площади.

К ней подбежал Малыш и помог подняться. Она с трудом села и увидела, что прямо на них накатывается танк, от которого ее отделяло всего метров двести. Опираясь на Малыша, Зоя встала, и они вдвоем заковыляли прочь, собираясь укрыться в ближайшем магазине. Она оглянулась. Танк выстрелил: последовала вспышка желтого пламени и резкий свист. Снаряд разорвался позади них, в воздух взлетел клуб дыма, расцвеченный брызгами пламени, и осколки камней. Ударная волна толкнула Малыша и Зою в спину, и они вновь повалились на землю.

И вдруг из дымовой завесы вылетела голова Сталина. Ударившись о мостовую, она подскочила, вращаясь, как мяч на цепи, которая волочилась за ней, и устремилась прямо к ним, словно желая отомстить за надругательство над собой. Зоя толкнула Малыша на землю, и гигантский кусок бронзы просвистел над ними, врезавшись в витрину магазина и осыпав их ливнем осколков. Вслед за головой появился грузовик, увлекаемый цепями. Машина опрокинулась, ее развернуло на месте, и она заскрежетала по брусчатке. Внутри кабины вниз головой болтался водитель.

Прежде чем они успели вскочить, из дыма вынырнула металлическая туша танка. Они поползли назад, укрывшись за разбитой витриной аптеки. Спрятаться было больше негде, а отступать некуда. Но стальной монстр не стал стрелять. Откинулась крышка люка, и оттуда вылез танкист, взялся за ручки башенного пулемета и развернул его в их сторону. Но тут в голову ему ударила пуля, и со всех концов площади загремели выстрелы. Мертвого солдата поспешно втащили внутрь, но не успел люк захлопнуться, как к танку подбежали два человека, держа в высоко поднятых руках бутылки, к горлышкам которых были привязаны горящие тряпки. Они зашвырнули их внутрь башни, и стальное чудовище охватило пламя.

Малыш поднял Зою на ноги.

— Давай сматываться отсюда.

Впервые Зоя не нашлась, что возразить.

Восточная Европа Венгрия Будапешт Холм Буда

27 октября

Медлительность их проводника откровенно раздражала Льва. К месту назначения они добирались какими-то окольными путями и к тому же очень долго. Им понадобилось два дня, чтобы преодолеть тысячу километров до венгерской границы, и еще три, чтобы покрыть оставшиеся триста километров до Будапешта. И только когда Карой услышал по радио о том, что в столице вспыхнули беспорядки, они двинулись быстрее. Лев с Раисой засыпали его вопросами, но в ответ он смог лишь перевести сообщения диктора: о «незначительных гражданских волнениях, спровоцированных фашиствующими молодчиками», по которым оценить масштаб беспорядков не представлялось возможным. Радиопередачи подвергались строжайшей цензуре и наверняка преуменьшали размах волнений. Просьба к возмутителям спокойствия разойтись по домам означала, что власти больше не контролируют ситуации. Располагая столь отрывочными сведениями, Карой решил, что въезжать в город открыто слишком опасно, и повез их кружным путем, огибая блокпосты, выставленные советскими войсками. Изрядно попетляв, они наконец оказались в Буде, на самой окраине города, оставив далеко в стороне центр, здания городской администрации и штаб-квартиру Коммунистической партии — самые вероятные очаги напряженности.

Близился рассвет, когда Карой остановил машину на макушке холма Буда, в нескольких сотнях метров над городом. Близлежащие улицы были пусты. Протекавший у подножия холма Дунай делил город на две части — Буду и Пешт. И если Буда оставалась относительно спокойной, то с другой стороны реки доносился треск выстрелов. Над зданиями кое-где вились клубы дыма. Лев спросил:

— Советские войска еще не начали штурм города? Восстание подавлено?

Карой пожал плечами.

— Мне известно столько же, сколько и вам.

К нему обернулась Раиса.

— Это ваш дом. Ваш народ. Панин использует их, чтобы уладить политические разногласия. Как вы можете работать на него?

Карой постарался не выдать своего раздражения, но у него ничего не получилось.

— Моему народу, если он такой мудрый, каким себя полагает, следовало бы оставить мечты о свободе. Они будут стоить жизни многим людям. И если бунтовщиков покарают, всем остальным будет только лучше… Что бы вы обо мне ни думали, я хочу одного — жить в мире.

Выйдя из машины, Карой зашагал вниз по склону.

— Сначала мы наведаемся ко мне домой.

Его квартира располагалась неподалеку, чуть ниже замка на склоне холма, глядящего на Дунай. Поднимаясь по лестнице на верхний этаж, Лев поинтересовался:

— Вы живете один?

— Я живу вместе с сыном.

До этого Карой никогда не заговаривал о своей семье, да и сейчас не пожелал дальше распространяться на эту тему. Переступив порог, он прошелся по комнатам и крикнул:

— Виктор?

Раиса спросила:

— Сколько лет вашему сыну?

— Ему двадцать три года.

— Тогда его отсутствие наверняка объясняется какой-то простой причиной.

Лев добавил:

— Чем он занимается?

Карой поколебался, прежде чем ответить:

— Совсем недавно он поступил на службу в УГБ.

Лев и Раиса промолчали, с опозданием сообразив, почему их провожатый так нервничает. Карой уставился в окно, разговаривая скорее сам с собой, чем обращаясь ко Льву и Раисе:

— Поводов для беспокойства нет. После начала восстания руководство УГБ, скорее всего, приказало всем офицерам собраться в Управлении. Он наверняка там.

Квартира была битком набита продуктами, керосином, свечами и целой коллекцией оружия. С тех пор как они пересекли границу, Карой не расставался с пистолетом. Он предложил Льву и Раисе последовать его примеру, поскольку отсутствие оружия вовсе не гарантировало того, что их примут за мирных обывателей. Лев выбрал ТТ-33, изящную и смертоносную игрушку советского производства. Раиса нехотя взяла пистолет. Но, отдавая себе отчет в том, какую опасность представляет для них Фраерша, она заставила себя познакомиться с оружием поближе.

Выйдя из квартиры, они зашагали вниз по склону, намереваясь пересечь Дунай и попасть в другую часть города, где почти наверняка рядом с Фраершей, в самом сердце восстания, окажется и Зоя. На площади Сена им пришлось перебираться через импровизированные укрепления. На порогах домов и в парадных сидели и курили молодые люди, рядом с которыми горками были сложены самодельные бензиновые бомбы. По периметру площади громоздились перевернутые трамваи, перегораживая выходящие на нее улицы. С крыш домов за их передвижением следили снайперы. Стараясь не возбуждать подозрений, трое спутников медленно пересекли площадь, направляясь к реке.

Карой повел их по Маргит-хид, широкому мосту, переброшенному на другой берег через небольшой остров посреди Дуная. Дойдя до середины, Карой остановился. Он присел, показывая на соседний мост. На нем стояли танки. Бронетехника расположилась и на Парламентской площади. Власти, без сомнения, задействовали советские войска, но те еще не овладели положением, судя по фортификационным сооружениям восставших. Карой понял, что представляет собой превосходную мишень, и потому пригнулся и поспешил на другую сторону. Лев с Раисой последовали за ним. В лицо им дул холодный ветер, и они с облегчением перевели дух, добравшись до противоположного берега.