Большая книга ужасов – 90 - Мария Евгеньевна Некрасова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что-то тяжёлое и пёстрое мелькнуло перед глазами и чуть было не улетело вслед за струёй воды. Я успел. Я сообразил в последний момент, высунулся по пояс из окна и схватил свой драгоценный свёрток. Выпущенная кружка мелькнула в луче фонаря, упала в темноту и шумно разбилась об асфальт. Собака вскочила на лапы и удивлённо отпрянула – наконец-то!
В доме тоже услышали. Кто-то хлопнул оконной рамой, кто-то крикнул: «Хулиганьё!» Самое время было закрыть окно и прикинуться ветошью да подумать, как теперь быть с разбитой хозяйской кружкой. А я стоял у открытого окна, освещённый фонарём, прижимал к себе Ваську и думал, что и в этот раз обошлось. Не уронил, не разбил, жить пока буду. Может, Кит прав: я и впрямь слетел с катушек?
Когда внизу хлопнула дверь подъезда (похоже, кто-то из соседей вышел посмотреть, в чём дело), я, наконец, очнулся. Закрыл окно, отодвинул подальше кресло, чтобы фонарь на меня не светил… Кит, небось, уже спит себе, а я сиди тут, бойся. Чего? Да всего! Уронить куклу, забыть куклу, оставить на ночь на подоконнике и поздно проснуться, когда её уже расплавит солнце. Ввязаться в драку с куклой в кармане, чтобы её на кусочки раздробило… Оказывается, на свете есть куча способов умереть. А Кит живёт и не знает. Говорит, что я помешался.
В глубине квартиры упало что-то тяжёлое. Я вцепился в свёрток и долго вглядывался в темноту дверного проёма. Темнота казалась осязаемой, будто там повесили чёрную штору или встал кто-то очень большой в чёрном. Тишина. Я прислушивался, как мог, но если бы тогда хоть ветерок зашелестел листьями на улице, у меня, наверное, случился инфаркт. Кажется, я даже слышал белый шум, как в телефонной трубке. Как тогда в больнице.
Прижимаясь к стене, я потихоньку пошёл в комнату, откуда донёсся звук. Окна в комнате были большие, и света от уличных фонарей проникало много, но всё-таки недостаточно. Я прекрасно видел центр комнаты, даже рисунок на ламинате, но все углы оставались тёмными и диван… Он и так чёрный, а в темноте на нём мог запросто кто-нибудь сидеть, я бы не увидел его. Зиял чернотой проём в следующую комнату. Скорее всего, упало именно там…
Я крался вдоль стены, полируя спиной обои. Все злодеи в кино нападают сзади. Обернёшься, а там… Я старался не оборачиваться, а когда не выдерживал, видел только стену и темноту в углах.
По улице проехала машина, из крана капнула вода, и снова тихо. Я подошёл к дверному проёму и быстро щёлкнул выключателем. В комнате никого не было. На полу у кровати валялась отцовская сумка, забыл, надо же! Скорее всего, она и громыхнула. Господи, ну нельзя же так бояться каждого шороха! На всякий случай я прошёл дальше, в коридор, врубил там свет и несколько секунд зачем-то разглядывал обивку входной двери. Даже в глазок заглянул – никого. Совсем сбрендил, что тут говорить!
В кухню я возвращался, громко топая и везде включая по пути свет. Никого тут нету, я один, нервные клетки не восстанавливаются! Кажется, я выкрикивал это вслух. Совсем осмелев (или струсив?), врубил телик на полную громкость, так, что у самого уши заложило. По трубе тут же застучали соседи: здравствуй, жизнь, я по тебе соскучился! Я нарезал круги по ожившей квартире, заглядывая в углы, доказывая себе, что бояться тут нечего. Но чем больше я храбрился, тем больше меня щекотало чувство, будто я забыл что-то важное…
Васька! Я раз пятнадцать прошёл мимо кухонного стола, где оставил его. Даже успел стянуть ещё пару кусков сахара. Развернувшись, где стоял, я рванул опять к кухонному столу и распахнул глаза: свёртка не было!
Чтобы осознать этот факт, мне понадобилась, наверное, минута. Минуту я стоял и хлопал глазами перед кухонным столом. Внутренний голос отчаянно шептал, что неплохо бы просто поискать, прежде чем впадать в панику. Свёрток мог банально упасть на пол… Столешница была стеклянной, и я, не нагибаясь, видел, что на полу никакого свёртка нет. Достала! Всё-таки. Она меня достала! Сам виноват. Надо было хватать Ваську и сразу ехать домой. Ну и что, что вернулся бы за полночь! Теперь вообще не вернусь…
Я прислонился к стене, и тут что-то коснулось моей спины. Не завопить было сложно, но я сдержался. Обернулся: никого. Схватился за спину и тут же нащупал твёрдый бумажный свёрток. Васька! Наверное, я его автоматически сунул под майку и забыл. Нашёлся! Я достал сверток и готов был его расцеловать. Сам же забыл и уже напридумывал похитителей.
И тут раздался звонок. В дверь!
Началось. Дождался. Надо было сразу ехать домой, а не оставаться здесь на ночь…
Крадучись, будто мои шаги можно расслышать через железную дверь, я подошёл к глазку и… Не заглянул. Я знал, кого я боюсь там увидеть, и отчего-то думал, что она тоже может разглядеть меня с той стороны двери. Я боялся встретиться с ней глазами. Я боялся незрячих глаз, которые могут видеть сквозь лес, а может, и сквозь стены. Надо быстро выключить телик! Путь думает, что меня нет!
Пока я на цыпочках бегал искал пульт, меня всё-таки засекли. В окно ударил камешек. На ведьму это уже не похоже! Я выключил лампочку на кухне и осторожно из-за шторы глянул на улицу. Внизу под самым фонарём, не скрываясь, стоял Рыжий.
Тьфу ты, блин, напугал! Я уже хотел распахнуть окно и крикнуть ему, чтобы поднимался, но что-то остановило меня. Странное внутреннее «стой», которое не позволило мне оставить Ваську в палате, когда мы уходили в лес. Оно опять появилось. Но это же просто Рыжий! Или нет?
Отчего-то мне тогда настойчиво не хотелось открывать ему дверь. Не от того, что ночь на дворе, не от того, что просто так в гости ночью не ходят (значит, там что-то срочное, к чему я не готов). Не поэтому. В горле шевельнулся ком – клубочек страха за хрупкий кусок глины, от которого теперь зависит моя жизнь. Я просто боялся впускать Рыжего, я видел в нём непонятную угрозу. Да что он может сделать?! А вот не знаю, но это-то и страшно. Просто мой мир столько раз
