Последний поход - Игорь Вардунас

— Нашел! — пропыхтел Треска и, рванув из ножен на запястье ножик, ловко перерезал один из рифленых шлангов, брызнувший ему в лицо густой буроватой жижей. — Тьфу ты, мать твою за ногу…

Экзоскелет мгновенно перестал двигаться, и заключенный в него Дан оказался словно запертым в подогнанной по размерам клетке. Повара, девушка и Савельев с облегченными стонами сползли с могучего механизма на пандус.

— Да, Василий Иваныч, — перекатившись на спину, пробормотал Треска, размазывая по лицу вязкую массу натекшей жидкости, циркулирующей в гидравлической системе. — Зря ты Хоттабыча на хрен послал!

Проникшая между креплениями Чучундра забралась к грязно ругавшемуся по-корейски Дану на подбородок и, воинственно пискнув, укусила вскрикнувшего громилу в нос.

— Чего, — уселся в сторонке по-турецки Паштет, потирая голову под танковым шлемом. — Забодали?

— Ну что, а? Выкусил, вражина! — осклабился Треска и, спугнув Чучундру, сунул под нос поверженному Дану мясистую фигу. — А нна тебе, чувак! Нечего бычить на российский флот! Я тебя такими щами-лещами сейчас накормлю, родная мать не узнает! Ха!

— Да оставьте вы его, — прохрипел державшийся за грудь Савельев. — Лежит ведь уже.

— Лера, ты как? — подскочил к вставшей с четверенек девушке Мигель. Та зашлась удушливым кашлем. — Сильно ударилась?

— Что… с остальными…

— Порядок.

— Почему вы не выходили на связь? — спросила Лера у Батона, когда карауливших их корейцев разоружили и поставили лицом к стенке.

— Хотели доложиться, как в Торсхавн приедем, — ответил Батон. — Но потом не заладилось чего-то. Поначалу думали, что радиус слишком большой, до вас не дотягивает, а потом выяснилось, что радиостанция сломана.

— Я не проверил ее перед отплытием, — сказал Турнотур, обнимая подбежавшую к нему Милен. — Но очень скоро выяснилось, что это было дело рук Линя. Он предложил всем прокатиться сюда и осмотреть Хранилище для составления плана операции, но выяснилось, что мы шли в ловушку.

— Ты лучше скажи, какого рожна тут делает «Грозный»? — вклинился в разговор Тарас. — И почему над нашим гюйсом — флаг «Дракона»?

— Когда вы уплыли, на лодке случился бунт, — стала рассказывать Лера. — Судя по всему, у Линя оказался свой собственный передатчик, с помощью которого он связался с лодкой и предупредил Дана с остальными. Всех оставшихся согнали на «Грозного», а я убежала и пыталась выйти с вами на связь, чтобы предупредить…

— Линь специально воспользовался вашей отлучкой в Торсхавн, чтобы взять командование над лодкой и перебросить ее сюда, — сказал Треска.

— Так что же он все-таки задумал? — спросил Савельев.

— Есть только один способ это выяснить, — ответил Батон, проверяя свое оружие и глядя на вход в Хранилище. — Идемте.

Оставив Милен, Олафа и Савельева караулить Дана и остальных корейцев, отряд направился внутрь Хранилища. Прямое расположение коридора, лишенного каких-либо ответвлений до самого пандуса с административным комплексом, делало возможность застать врага врасплох нереальной. Их заметили еще на подходе. Принесенные контейнеры были разложены на полу, и корейцы бережно складывали в них емкости и колбы с драгоценными семенами и растительными культурами, которые уже выносили из вскрытых отсеков Хранилища.

— Ни с места! — издали скомандовал Тарас. — Всем оставаться на своих местах!

— И что вы собираетесь делать? — поинтересовался вышедший из комплекса Линь. — Тут все заминировано, детонатор у меня. Выстрелите — и мы все останемся погребенными в этой горе. Поэтому не мешайте и дайте нам закончить.

Он указал на контейнер, стоявший чуть в стороне.

— Это ваша доля, Семиброк, как и договаривались.

Понимая, что ничего не может сделать, Батон опустил оружие и

бессильно сжал хрустнувшие кулаки. Корейцы продолжали работать, деловито опустошая Хранилище. Пройдя вперед, Лера осторожно заглянула за шлюзовую камеру во внутренние помещения с длинными, пронумерованными крупными цифрами стеллажами. Контейнеры, колбы, банки всевозможных цветов и размеров, и на всех пояснительные таблички с приложенными номерами..

Лера сняла перчатку и украдкой благоговейно потрогала один, самый маленький, на котором была сделана надпись на неизвестном ей языке. Вот оно. Наследие мира, который они разрушили. Послание самим себе в чудовищный хаос, которой им не было суждено увидеть. Последняя попытка помочь начать все заново. Интересно, а где здесь российский сектор? Но найти его она не успела. Работы были закончены, и Линь отдал команду сворачиваться. Когда все выбрались обратно на пандус, снова начался снег.

— И что теперь? — спросил Тарас, смотря на Дана, которому оставшиеся снаружи корейцы с грехом пополам помогли высвободиться из экзоскелета. Лера первая заметила, что рядом с Савельевым и Олафом нет Милен. На ее немой вопрос метеоролог ответил едва заметным мотком головы — мол, тихо.

— Теперь мы все погрузим на корабль и отправимся в дальнейший путь, — просто констатировал Линь, продолжая держать в руке детонатор.

— Я не отдам вам «Грозный», — твердо ответил Тарас.

— Тогда я взорву Хранилище, — Линь поднял руку с детонатором над головой, чтобы все видели.

В следующую секунду руку чуть ниже запястья почти навылет пронзила стрела с пестрым оперением. Вскрикнув от боли, Линь выронил детонатор и огляделся в поисках стрелка. Милен юркнула обратно за камень и принялась накладывать на тетиву лука новую стрелу.

Воспользовавшись моментом, Батон и остальные открыли по корейцам огонь. Завязалась перестрелка. Воздух наполнился криками и едким запахом пороха. Команда «Грозного» рассредоточилась за камнями, в то время как корейцы отступили за раскрытые двери Хранилища. Телохранители сгрудились вокруг Семиброка, заслоняя его. Взявшись за древко стрелы, Линь с криком переломил ее пополам и, вытащив из раны наконечник, отшвырнул кровавый обломок в сторону.

В общей неразберихе Лера упала на четвереньки за экзоскелетом и попыталась добраться до лежавшего в снегу детонатора, как вдруг кто-то дернул ее за капюшон и поставил на ноги. Хватка была такой сильной, что даже под курткой на шее девушки, сдавливая горло, натужно затрещал материнский платок.

— Лера! — испуганно ахнул борющийся с по-бабьи махавшим кулачками Яковом Мигель.

Ее развернули, и девушка увидела перекошенное лицо Дана, сунувшего ей под ребра свой меч, пропоровший куртку Тахомы.

— Сейчас я разберусь с тобой, рыжая тварь… — приблизившись почти вплотную, так что в матовом покрытии гогглов Лера увидела свое сдвоенное испуганное лицо, прошипел Дан и дернулся, когда из его кадыка, забрызгав девушку кровью, с противным хрустом высунулось остро заточенное древко стрелы. Он запрокинул голову, и изо рта с бульканьем вытолкнуло черную, растекавшуюся по татуированным щекам кровь. Кореец мешком осел на землю, грузно заваливаясь на бок, и в этот момент пандус содрогнулся от мощного взрыва, раздавшегося глубоко в недрах горы. Все, кто находился на площадке, не удержавшись, повалились на землю. В мятущихся клубах дыма и пепла, рвущегося из шлюзовых дверей, Линь торжественно держал в простреленной руке подобранный детонатор. Его взгляд был горделиво-безумен.

— Остановитесь! Все! Все кончено!

— Вот именно! — перекрывая его крик, громогласно воскликнул Семиброк и стукнул своим посохом по пандусу. Его телохранители, в дыму навалившиеся на Линя, скрутили корейцу руки, больно врезав под дых. — Сложить оружие! Довольно! Вы пришли с кровью на руках и разорили нашу землю! Тебя будут судить как преступника по законам «Братства пара»! Свяжите его. Остальные, назад!

Видя, что ситуация кардинально изменилась и перевес больше не на их стороне, корейские диверсанты замерли, опустив оружие, не зная, что предпринять дальше. Гидре отрубили голову.

— Что же вы наделали, — простонала выбравшаяся из своего укрытия Милен, по щекам которой побежали слезы. — Вы же… вы же все уничтожили, все сожгли… Там же еще оставалось больше половины! А ДНК людей, животных?!

— ДНК? — вскинулся как громом пораженный Батон.

— Что мы наделали? — пытаясь вырваться, обвиняюще указал на нее скрюченным пальцем Линь. — Нет, это что вы наделали! Давным-давно Корея стала всего лишь разменной монетой в споре держав. Император, будучи совсем ребенком, был разлучен со своей семьей. Его родители остались в Северной Корее. На воспитание будущего императора взяли родственники. Но остальному миру было на это плевать.

Все, затаив дыхание, слушали неожиданный монолог Линя, казалось, не замечавшего боли в простреленной руке. Оставшийся, как и все, под прицелом Яков переводил.

Лера не верила своим ушам. Обман! Чудовищный по своей кошмарности и расчетливости, все это время- один сплошной обман. Их попросту использовали, чтобы добраться сюда!