Пастухи вечности - Виталий Сертаков

— И все ваши предки, дед и прадед также работали в лесничестве?

— Отец не работал.

— Лес, что идет от южной границы заказника и до автострады, целиком находится в вашем частном владении? Более шестидесяти акров?

— Это так.

Полицейские пошептались, затем лысый ответил кому-то по рации.

— Будьте осторожны и дайте нам знать, если вдруг…

— Не сомневайтесь. Я сразу свяжусь с вами.

Лысый закурил, завел мотор, и машина тронулась. Пахло отвратительно. Я понял, что теперь запомню вонь от выхлопа их авто надолго. У нас две машины, но обе в порядке, и обе ходят на газу. Кроме того, гараж далеко от дома, иначе не вытерпеть. Когда маме не надо в город, отец ездит на лошади.

Так вот, полицейские поехали, продолжая бубнить между собой. Папа стоял и слушал, пока они не скрылись. А потом он поднял глаза к тому окошку, где моя комната. Я понял — он знает, что я тоже слышал их болтовню, гадости, которые они говорили про нас. Конечно, я слышал, а как иначе с моей гривой?

— Этот твой Луазье — тот еще тип!

— Почему он «мой»?

— Извини, Марти, сколько ты на этом участке? Пять лет? А я не успел сюда перевестись, а уже скоро свихнусь от ваших чокнутых! Вся округа — сплошь ненормальные, разве не так? Ты раньше бывал у него в доме?

— Раза четыре с ним встречался, но в дом не приглашали.

— Вот именно! Он нам не подал руки, это раз. Кроме того, ты заметил, как он держался? Все время на расстоянии, и сел на другом конце стола.

— Гм! Ну, эти лесничие — нелюдимый народ.

— До того нелюдимый, что не посещают парикмахера? А жена его, она тоже такая дикая? Сдается мне, никуда она не уезжала, спряталась от нас. Чего ради честным людям прятаться от полиции, скажи мне?

— Ну… Кстати, жена у этого Луазье — очень ничего! Уинфорд Бронски раз пытался подкатиться к ней, когда она привозила дочерей на цирковое представление…

— Насчет дочерей. Передай Луизе — пусть поднимет мне всю информацию по этой семейке.

— Но за ними ничего нет! Луазье живут здесь сотни лет…

— Марти, мы знакомы еще с академии! Что с тобой стало? Ты закис, ты потерял хватку. Я ведь помню, у тебя была хватка, черт подери! От этой семейки за версту попахивает чем-то ненормальным. Если люди на твоей территории ничего не натворили, это еще не значит, что надо сидеть и ждать, пока не случится какая-нибудь гадость. Скажи Луизе — мне нужны все данные. Все, что она найдет насчет болезней детей и двоюродных бабушек. И пусть не стесняется заглянуть в сводки. Даже если что-то случалось тут сорок лет назад!..

Отец посмотрел на мое окошко, прямо на занавеску, за которой я сидел. И снова я почувствовал, как внутри него звенит страх. Я знал, что папа ничего дурного не натворил. И Марти этого я помнил. Не так-то много у нас полиции, чтобы не знать всех на сорок миль вокруг. У папы нет с ними общих дел. Раза три он ловил браконьеров и каждый год ловит городских поджигателей. То есть они не нарочно поджигают лес, просто шляются пьяные и забывают погасить костры. Когда у папы возникали сложности, он звонил в полицию, подписывался в документах, вот и все. Он ни разу не применил оружия. Папа не пьет вина, у нас никто не пьет, поэтому он не бывает в барах и не дружит с городскими. Но случилось так, что хромого назначили главным как раз перед тем, как пропала девчонка. Нечто отвратительное пришло в наш дом вместе с хромым. От хромого не пахло злом, но он был коварным хищником.

Ему нравилось выслеживать.

Вечером мы ходили втроем тянуть деревья. Я долго ждал, пока папа и мама не закончили, мне жутко не терпелось, но мужчина никогда не показывает лишней торопливости. Я не сказал ни слова и даже не пошелохнулся, пока они вдвоем тянули, и мама меня похвалила. А потом она, как всегда, легла немножко отдохнуть, ведь тянуть из деревьев силу совсем нелегко.

Деревья дают здоровье и покой.

В нашей семье никогда нет больных, и никто еще не умер раньше девяноста лет. По крайней мере так поется в песнях северного рода.

А папа сказал, что настала моя очередь, но не больше трех минут, и это было для меня много. Впервые он разрешил три минуты. Мы обняли вдвоем с ним теплый ствол и схватились за руки. Стыдно рассказать, но трех минут я не выдержал, уснул. Но никто не ругался, в тот вечер меня, наоборот, гладили, как маленького.

Когда мы пошли назад, стало совсем темно. Я очень люблю ночь, но не просто темноту, а ночь в нашем лесу. Теперь можно сказать, что любил; здесь лес тоже неплохой, но совсем не такой, как дома…

Я бежал впереди них, и мне хотелось взлететь. Так всегда бывает после того, как тянешь деревья. Я бежал с закрытыми глазами, перепрыгивал через все знакомые ямы, тоже с закрытыми глазами. В тот вечер я отыскал целых три узла слияния сил. Там, где нашел, я топнул ногой, а мама позади рассмеялась. Я знал, им обоим очень приятно, что я становлюсь взрослее. Я ни разу на них не оглянулся, но знал, что они идут обнявшись и иногда целуются. Наверное, это был последний спокойный вечер, после которого все испортилось. Потому что струна в груди у отца не ослабла, и я чувствовал, что дома предстоит разговор.

— На соседнем участке, — сказал папа, когда мы вернулись за стол. И тут, я понял, что меня не выгоняют спать, как маленького. От этого, я еще больше испугался. Отец впервые не брал на себя целиком решение, он оставил меня на семейный совет! — На соседнем участке, миль пятнадцать к западу. Это земля Харрисона.

— Харрисоны — не Фэйри! — сказала мама. — Ты не станешь с ними говорить!

— Это и плохо, — понурился отец. — Позавчера видели двоих мужчин, по описаниям, те самые.

— А с ними?.. — не договорила мама. Я все никак не мог взять в толк, о чем шла речь. Тогда родители переглянулись и папа рассказал.

Полгода назад в городке пропала девушка. Потом ее нашли, всю порезанную и мертвую. Это произошло далеко от нас, на окраине Билт-Уэлс, среди домов, что идут под снос. И папа сам услышал об этом старом деле только вчера из телевизора. В городах убивают полно людей, ничего удивительного.

Обычные не могут жить, не убивая друг друга.

Дело в том, что, спустя два месяца, совсем в другом месте обнаружился новый женский труп. Полиция никак бы их не связала между собой. Вторую выловили в реке, и она была совсем не молоденькая, а, кроме того, ела наркотики. Сначала полиция и не сомневалась, что наркоманку утопили ее же дружки. Они поймали и допрашивали кучу народу, а потом всех разом отпустили. Потому что…

Короче, отыскался в полиции умник, проверил по электронной базе и выяснил, что ножевые раны такие же, как и в первом случае. Одна и та же рука, короче. Вот так. Хотя, без малого, сотня миль. Там, где нашли эту наркоманку, видели машину — синий фургончик, а какой-то пьяный описал двоих парней. Те, будто бы, заходили в лавку купить спиртного и еды. Он их потому и запомнил, что не местные. Но если люди покупают еду и ездят на синей машине, это еще не значит, что они убийцы. Пьяницу допросили, и на этом дело закрылось.