Девяносто дней Женевьевы - Люсинда Кэррингтон

Женевьева подошла к двери и постучала. Ей открыла Джорджи. На этот раз на ней была футболка с надписью «ОТВОЮЕМ УЛИЦЫ: ДЕРЕВЬЯМ — ДА, АСФАЛЬТУ — НЕТ!»

Войдя в мастерскую, Женевьева увидела, что там ничего не изменилось. В комнате по-прежнему царил полнейший беспорядок и пахло кожей. Этот запах казался Женевьеве очень сексуальным. Костюма с молниями уже не было. Вместо него на манекене красовалось замысловатое одеяние с узкими ремешками и пряжками (казалось, что к кружевной баске прикрепили черную паутину).

— Красиво, правда? — сказала Джорджи. Заметив, что Женевьева с интересом разглядывает эту вещицу, она повернула манекен. — На живом человеке он будет смотреться еще лучше. Этот костюм приводится в действие с помощью ремешков.

— Как странно, — сказала Женевьева.

— Ничего странного в этом нет, — не согласилась Джорджи, погладив один из ремешков. — Это настоящая сексуальная карта. На самом деле все линии ведут в определенные места. Мужчины любят такое. Почему вы думаете, что всем представителям сильного пола нравятся только чулки со швом?

Женевьева засмеялась:

— Все мужчины разные. Причем очень разные. Как небо и земля. Одному нравятся чулки со швом, другой заводится, глядя на экстравагантный мазохистский прикид.

— Не такой уж он и экстравагантный. — Джорджи сделала вид, что обиделась. — Этот прикид вполне обычный. Вы просто не видели по-настоящему экстравагантных вещиц. Всем известно, что голое тело быстро надоедает. Наступает момент, когда оно перестает возбуждать. И тогда его нужно во что-то одеть. Традиционный секс тоже надоедает. Люди включают воображение и начинают фантазировать. Это освежает и оживляет интимную жизнь. Должно быть, вы и сами это знаете, иначе не пришли бы сюда. — И, хитро усмехнувшись, она добавила: — Вам ведь понравился тот корсет, который я сшила, правда?

— Мне пришлось его надеть. У меня просто не было выбора, — выпалила Женевьева.

— Все так говорят.

— Нет, меня действительно заставили его надеть, — настаивала Женевьева.

— Вам ведь в нем было очень хорошо и вы чувствовали себя сексуальной, не так ли? Вам было приятно, что ваш парень возбуждается, глядя на вас.

— Мне пришлось его надеть.

— Что значит «пришлось»? — усмехнулась Джорджи. — Вам что, приставили пистолет к голове?

— Я просто заключила что-то вроде… сделки, — уклончиво ответила Женевьева. — С моим… другом.

— Значит, вы тоже играете в игры, — кивнула Джорджи. — Да мы все в них играем! Это ведь так прикольно. — Пошарив по столу, она нашла сантиметровую ленту. — Вам придется снять пиджак. И юбку. — Поймав на себе удивленный взгляд Женевьевы, Джорджи объяснила: — Меня попросили сшить платье и сапоги, и поэтому мне нужно измерить ваши ноги.

Женевьева расстегнула пиджак и выскользнула из юбки. Джорджи внимательно за ней наблюдала.

— Я могу подогнать под ваш размер стандартные сапоги. Это будет дешевле, чем сшить новую пару на заказ. У вас очень красивые ноги.

Женевьева вдруг вспомнила, что Джорджи лесбиянка.

— Благодарю вас, — бросила она, понимая, что голос подвел ее и слова прозвучали довольно резко.

Джорджи встала и, посмотрев на Женевьеву, язвительно усмехнулась.

— Не волнуйтесь, я не собираюсь вас насиловать.

— Простите меня, — покраснев, пробормотала Женевьева. — Я не хотела вас обидеть.

— Вы, люди традиционной ориентации, все одинаковы. Считаете нас, геев, сексуальными маньяками, — произнесла Джорджи и начала снимать мерки с профессиональной деловитостью и точностью. — Я не бегаю по городу как одержимая в поисках сексуальных партнеров и, встречаясь с женщинами, не думаю о том, насколько хороши они будут в постели. Все, чему суждено, случится. Честно говоря, вы не в моем вкусе. Слишком уж вы женственная и утонченная.

— Я ничего не имею против геев, — заверила ее Женевьева.

— Хотите сказать, что у вас много подруг-лесбиянок? — поддразнила ее Джорджи.

— Даже не знаю, — призналась Женевьева. — О таких вещах обычно не распространяются. Люди не бегают по городу, рассказывая всем встречным и поперечным о своей нетрадиционной ориентации.

— Это точно, — кивнула Джорджи. — Люди практически ничего не знают о геях и потому боятся их. Голову даю на отсечение, вы постесняетесь сказать своим подругам, когда будете знакомить их со мной, что я лесбиянка. И в клуб для лесбиянок тоже постесняетесь зайти.

Женевьева вспомнила Бриджит. Ей вдруг захотелось рассказать Джорджи о том, что она занималась любовью с женщиной. Однако Женевьева не знала, сможет ли девушка сохранить ее тайну, и решила промолчать. К тому же она не была уверена в том, что Бриджит — лесбиянка. Она профессиональная проститутка и за деньги может прикинуться кем угодно.

— Нет, не постесняюсь. Я не вижу в этом ничего зазорного.

— Смелое заявление. Можно подумать, что вы каждый вечер тусуетесь в гей-клубах!

— Честно говоря, я даже не знаю, где они находятся, — сказала Женевьева. — На наружных вывесках обычно не пишут «Только для лесбиянок».

— Я могу провести вас в такой клуб, — сказала Джорджи. — Вы согласны? Посмо́трите, как отдыхают ваши антиподы. — И, заметив, что Женевьева застыла в нерешительности, добавила: — Мы обычно не танцуем голышом, трахая друг друга огромными резиновыми пенисами. Я не поведу вас в «Шкаф» — это довольно специфическое местечко. Мы отправимся туда, где можно расслабиться, поболтать с друзьями и выпить хорошего вина.

Женевьева вдруг улыбнулась.

— Я согласна. Когда пойдем?

— В ближайшие несколько дней точно ничего не получится. У меня очень много работы, — произнесла Джорджи. — Давайте сделаем так: я дам вам номер своего телефона, вы позвоните мне, и мы договоримся. Если вы мне не позвоните, то я пойму, что вы передумали. Я не обижусь, честное слово.

— А ваша подруга не устроит вам сцену ревности?

— Ее там не будет, — усмехнулась Джорджи. — Она студентка, изучает менеджмент. В любом случае я точно знаю, что она возражать не станет. Вы ведь не лесбиянка. К тому же я уже сказала, что вы не в моем вкусе.

Открыв коробку, в которой лежала вещь, сшитая Джорджи, Женевьева подумала, что ей прислали обычное платье. Однако взяв его в руки, она поняла, что в этом великолепном кожаном туалете нельзя гулять по городским улицам. У платья не было рукавов, зато имелся глубокий, открывавший почти всю грудь овальный вырез, по обеим сторонам которого были пришиты металлические кольца. К ним крепились тонкие цепи. Женевьева уже знала, для чего нужны все эти украшения и что с ними следует делать.