Цвет твоей крови - Александр Александрович Бушков

– Седьмой троллейбус здесь ходит?

А он, глядя на меня незамутненным взором маленького ребенка, отвечает вопросом:

– А что такое «троллейбус»?

Я, разумеется, не потащу его ни в милицию, ни в НКВД, – уж иностранный шпион знал бы, что такое троллейбус. Однако прочно запомню этакого чудака…

– Разумеется, когда мы приедем к нашему человеку, глухонемого изображать не будет нужды, – сказал Грайт. – И тому, что ты гость из другого мира, пришелец с красной кровью, он ничуть не удивится. Пожалуй, можно тебе выдать очередную тайну… У него уже месяц живет человек из вашего мира. Тот, кто для надежности пойдет к Мосту с тобой. – Он с лукавинкой посмотрел на меня. – Надеюсь, ты не загрустишь оттого, что оказался не единственным незаменимым?

– И не подумаю, – пожал я плечами. – Не собираюсь тратить время на такие глупости. Побыстрее бы все закончить – и домой, там я тоже не буду незаменимым, но дело мне найдется, все воюют… А что за человек? Сам понимаешь, мне нужно знать, кого ты мне дашь в… компаньоны.

– Вот тут могут возникнуть определенные сложности, а то и трения… или не возникнуть. Видишь ли, это человек из страны Лилового Короля. С которой вы сейчас воюете. Правда, когда он попал к нам, ваши страны еще не воевали, так что он о войне и не знает. Тоже из войска, как и ты, только не порубежник, а ездит на этой вашей железной колеснице, что катается на бесконечных лентах. Уже повоевал.

Очаровательно, подумал я. Нежданно-негаданно свалился в напарники немец-танкист, не исключено, убежденный фашист. Что ж, в конце концов, нам с ним не детей крестить и не политические дискуссии вести, постараюсь потерпеть…

– Ну так как же? – с тревогой, которую он не смог скрыть, спросил Грайт. – Сможешь ты идти с ним бок о бок как ни в чем не бывало? Мне очень важно это знать.

– Смогу, – ответил я, не особенно и задумываясь.

– Прекрасно, – вздохнул он облегченно. – Вообще-то Лаус, как уверяют те, кто его сюда пригласил, не особенно заморачивается тем, что у вас называют итейностью. Совсем другого склада человек, крайне практичный…

Лаус, Лаус… Вообще-то не слыхивал о таком немецком имечке. Но если вспомнить, что Грайт упорно именует Оксану Саной… Может быть, Клаус? Да будь он хоть Христиан-Мария Виллибальд, мне без разницы…

– Интересно, его-то как вы уговаривали? – не без иронии поинтересовался я. – Как ты меня? Или это тоже секрет?

– Да нет, какой там секрет… Все было чуточку иначе. В отличие от тебя, Лаус любит золото нежно и трепетно. Когда узнал, сколько мы готовы ему заплатить, согласился без колебаний. Мы и его предупредили, что дело может оказаться смертельно опасным, он нисколечко не испугался. – Грайт усмехнулся. – Только запросил в два раза больше. Мы честно заплатим, в конце концов, это не телега золота, а мешок, который человек может унести на спине…

– А почему он в городе?

– Он нас полностью устраивает, всем хорош, – сказал Грайт. – Старшие мне рассказывали, что на человека, способного рискнуть жизнью за золото, иногда можно полагаться больше, чем на прекраснодушного бессребреника. Вот только Лаус, как очень быстро выяснилось, совершенно не умел ездить верхом. Знахарь взялся за месяц обучить его более-менее сносно держаться в седле, у нас тут есть человек, который как раз и держит школу верховой езды для неучей, в том числе и юных дворян. Так что все должно быть в порядке, судя по последнему посланию Знахаря…

Хорошенькая компания подобралась: хладнокровный убийца, молодая девчонка, пусть, пользуясь привычными терминами, идейно подкованная, но упокоившая своего первого супостата всего несколько часов назад, немец-ландскнехт и советский пограничник. Как писал один юморист, каменоломня из сна пьяного дворника. А впрочем, подобные разношерстные компании порой добивались успеха не только в приключенческих романах, но и в жизни…

Потом деревья окончательно исчезли, пошла безлесная равнина, а там и выехали к засеянному полю, где густо росли какие-то зеленые стебли с коробочками наподобие маковых, только бледно-сиреневого оттенка. Даже мне было сразу ясно, что это возделанное крестьянское поле, – но Грайт пустил коня напрямик по нему, так привычно и буднично, словно покуривал или седлал коня. Я волей-неволей последовал за ним – ему виднее, да и другого пути не было. Видимо, очередная дворянская привилегия, вроде той, когда и европейские баре, и наши помещики преспокойно носились по неубранным крестьянским полям немалыми охотничьими кавалькадами. Снова мурло феодализма во всей неприглядности. Ничего, когда-нибудь и здесь настанет время массовых поджогов помещичьих имений, время колхозов…

А там показался впереди и Большой Тракт. Мы выехали на него совершенно буднично, никто и ухом не повел, глядя, как мы появились со стороны крестьянского поля, и мало кто удостоил нас вниманием – скорее всего, эти люди не были охотниками и охотничьей добычей не интересовались совершенно. Хотя со стороны других имели место любопытно-завистливые взгляды.

Ничего необычного я не увидел – все то же самое, что уже было в прошлый раз. Правда, вскоре обнаружились различия: попутчики выглядели точно так же, а вот встречный поток с некоторых пор стал совсем другим: все чаще попадались обозы из десятка, а то и двух однотипных повозок с одинаковыми грузами: на телегах без бортов громоздились высокие штабеля тщательно примотанных веревками больших ящиков, обитых по граням железом. Заметив, что я обратил на них внимание, Грайт пояснил:

– Посуда, от крестьянской до дворянской. Город – один из шести самых больших городов, и там самые большие в королевстве фарфоровые и фаянсовые заводы…

И снова – скучная монотонная езда рысью. Правда, на этом участке Большого Тракта попутчиков, в том числе и дворян, оказалось гораздо меньше, и Грайт всякий раз пользовался этим, чтобы коротким галопом преодолеть очередной отрезок большой дороги.

Я не смотрел на часы, но примерно прикинул, что мы ехали уже не менее часа – привычного, не здешнего.

И не смог отделаться от впечатления, что во встречном движении что-то разительно изменилось. Точнее говоря, встречное движение прекратилось полностью, та сторона дороги словно вымерла – я впервые видел такое на Большом Тракте. Да и попутчики то и дело придерживали коней, вставали на стременах, словно пытаясь разглядеть что-то на горизонте. Отчего-то это мне показалось чуточку неправильным – раньше такого не было, попутчики никогда так себя не вели, а встречная полоса никогда не оказывалась пустой. Спросить у Грайта, вдруг это что-то да означает, или промолчать – вдруг это опять одна из реалий