Секретные объекты «Вервольфа» - Андрей Пржездомский

Из книги А. В. Золова «Калининград, Россия». Калининград, 1996 год

«…По линии же МВД идет стимулирование переселения российских немцев в область. Постоянно усиливается экономическое присутствие Германии в Калининградском регионе. В настоящее время на долю немецких фирм приходится почти половина всех иностранных инвестиций… В печати прозвучало даже сообщение, что в ФРГ разработана стратегия входа в Калининградский регион через сеть совместных предприятий. В ФРГ поощряется также возрождение в области прежнего „этнокультурного ландшафта“, идет финансирование проектов реставрации памятников архитектуры германского прошлого…»

Здесь, в просторном кабинете заместителя руководителя ассоциации советник Майнерт мог чувствовать себя достаточно уверенно и спокойно. По договоренности между его начальством из Бонна и президентом ассоциации, находящимся в Москве, на все время пребывания Майнерта в Калининграде в его распоряжение были предоставлены кабинет и автомобиль с водителем. А во время последней встречи со своими коллегами из БНД Майнерта уверили в том, что он будет обеспечен вполне надежными условиями для работы с документами и проведения конфиденциальных разговоров.

— Мы проверили, Бруно. Там все чисто. Можешь не бояться КГБ. Наши ребята из Технического управления несколько раз обследовали там все вдоль и поперек, — напутствовал его один из сотрудников резидентуры.

Бруно Майнерт открыл дверь своим ключом, бросил в кресло сумку с купленными книгами и аккуратно положил видеокамеру, чуть приподнял жалюзи на окнах, включил кондиционер. В кабинете сразу появилась приятная свежесть. После пыльной улицы и прогулки по изрытой траншеями земле Майнерт испытал истинное блаженство.

Он открыл бутылку минеральной воды, большими глотками осушил высокий стакан из толстого стекла и сел за письменный стол. Кабинет был аскетически прост — кроме стола, двух кресел и стеллажей с папками и книгами вдоль одной из стен, в нем ничего не было. Впрочем, на стене висели миниатюрное изображение трех городских гербов Кёнигсберга в золотистой рамке да большая карта Калининградской области с прилегающими к ней районами Польши и Литвы.

Советник открыл дверцу на правой тумбе письменного стола, достал замысловатый ключ на цепочке и на ощупь отпер вмонтированный в стол сейф. Потом достал небольшую папку, раскрыл зажим и стал просматривать документы. Собственно говоря, он уже досконально знал содержание многих из них, но, готовясь к предстоящему завтра окончательному разговору с представителем администрации области, решил освежить в памяти программные установки, связанные с расширением и упрочением германского влияния.

«…создать предпосылки для движения германских капиталов в регион посредством торгово-промышленных фирм, владельцами которых являются российские немцы… — еще раз перечитывал текст Бруно Майнерт. — Активно стимулировать миграцию этнических немцев из стран СНГ в Калининградскую область, создавать необходимые финансовые условия для адаптации российских немцев и тем самым обеспечить рекультивацию отторгнутых от Германии восточных земель…»

Майнерт, уже не один десяток лет занимающийся проблемами взаимоотношений Германии со странами Восточной Европы, прекрасно представлял, что стоит за формулой «рекультивация восточных земель». Для его страны, уже в течение десяти лет «переваривающей» экономическое и политическое наследие бывшей ГДР, практически невозможно было ставить вопрос о возврате территорий, отошедших в результате Потсдамских соглашений к Советскому Союзу и Польше. Это было бы безумием, потому что германская экономика и так с громадным трудом осваивала восточногерманские земли. Уровень жизни восточных немцев был на порядок ниже, чем по всей Германии, там господствовала безработица, правил бал криминал, из недр помраченного сознания потерявших всяческие нравственные и политические ориентиры людей стали проявляться самые низменные инстинкты. На улицах городов бывшей ГДР стали появляться наследники гитлеровских штурмовиков, всякие правоэкстремистские группы молодежи, ратующие за изгнание и истребление «гастарбайтеров»[206] — турок, итальянцев, югославов, вьетнамцев, русских и украинцев.

— Дойдет время и до Восточной Пруссии, дорогой Майнерт, — сказал как-то ему один очень высокопоставленный чиновник в ведомстве федерального канцлера. — Но сейчас не время. Русский медведь, хотя уже лежит на боку и у него нет сил подняться, еще очень опасен. Раненый зверь, вы же знаете, Майнерт… Наступит час — и наши внуки будут наслаждаться прекрасными волнами у Янтарного берега, бродить по дюнам Курише Нерунг[207], путешествовать по озерам Мазурии[208], восхищаться немецкими замками и дворцами. Мы восстановим старый Кёнигсберг таким, каким он был до войны, мы вернем городу его первоначальный облик и снесем бараки, которые построили русские… Сейчас главная задача — экономическое и, если хотите, духовное проникновение на бывшие германские территории. Когда Россия распадется на мелкие княжества, к тому времени мы уже окончательно «переварим» ГДР, настанет черед Кёнигсберга…

Бруно Майнерт был полностью согласен с мнением высокопоставленного чиновника. Его собственный жизненный опыт и знания тоже говорили о том, что в настоящее время немецкая инфильтрация в Калининградскую область должна состоять пока только в создании надлежащих условий для дальнейшего возврата восточных земель в лоно великой Германской империи. «Русские сами нарушили мировой порядок и поставили под сомнение незыблемость послевоенных границ. Неужели они так глупы, что не понимают, чем все это закончится?» — размышлял советник.

В течение трех дней, которые он находился в Калининграде, Майнерта буквально потрясло то, что многие из его русских собеседников, будь то видные предприниматели или чиновники администрации, цинично предлагали примитивную сделку — обещали поддержку его предложений по распространению германского влияния на немецких переселенцев с «большой земли» в обмен на содействие в реализации их личных интересов.

Один бизнесмен, с которым они уединились в узкой келье одного из залов кафе «12 стульев», расположенного в Доме актера на углу улицы Кутузова и проспекта Мира, открыто предложил сотрудничество — мол, господин Майнерт, я готов оказать содействие вашим людям из Германии в вопросах приобретения крупной недвижимости в Калининграде, а вы уж пролоббируйте мои интересы в одном из немецких банков. При этом собеседник перешел на шепот, и Майнерт с трудом разбирал его слова о том, что для этого потребуется дать приличную взятку какому-то чиновнику. Немец тогда усмехнулся и, демонстративно оглядев тесное помещение, более похожее на тюремный карцер, чем на зал ресторана, с усмешкой спросил:

— А вы не боитесь, что окажетесь в аналогичном кабинете, но только далеко отсюда?

— Нет, господин Майнерт, нисколько не боюсь! Сейчас у нас купить или продать можно практически все, любого человека, любую услугу, любое решение…

— Все?

— Абсолютно!

— Извините меня, — в задумчивости проговорил Бруно Майнерт, — а совесть, а честь, а Родину, наконец, тоже можно купить и продать?

Собеседник Майнерта с недоверием посмотрел на немца, как бы не понимая, всерьез он говорит или шутит.

— О чем вы, господин Майнерт? Какая Родина! Эти совковые развалины? Это быдло, которое за барахло и жрачку готово перегрызть горло друг другу?

Чем больше Майнерт слушал этого русского, тем больше в душе удивлялся. «А я считал, что неплохо знаю Россию. Мне казалось, что все русские — идеалисты и немного фанатики. Как Толстой, Достоевский, Чехов. А оказывается, есть и такие! В этой стране все возможно».

Вчера Майнерт встречался в «Валенсии» с одним сотрудником областной администрации, солидным тучным человеком, самодовольно посматривающим на окружающих. Хотя от его рабочего кабинета до здания мэрии, в котором располагается ресторан, было рукой подать, он важно прибыл на машине, остановившись рядом с «опелем», на котором приехал Майнерт. Просидев около двух часов за графином агуардиенте — национальной испанской водки — и отведав косидо[209] в глиняных горшочках, они обстоятельно обсудили проблему размещения Бюро по оказанию помощи российским немцам, прибывающим на постоянное жительство в Калининградскую область. К явному удовлетворению Майнерта, российский чиновник с готовностью откликнулся на немецкие предложения, обещал всячески помогать в этом, как он выразился, «благородном деле» и даже пообещал переговорить с губернатором, человеком своенравным, но не чуждым компромиссов.

— Я смогу убедить его в том, что создание вашего бюро в наших собственных интересах, в интересах развития области, — заверял Майнерта новоявленный вельможа, тщательно выгребая из горшочка куски мяса и картофеля.