Клуб холостяков - Даниэла Стил

– Я сейчас кое-что скажу, только ты меня не убивай, – осторожно начал он. Они уже пересекли 72-ю улицу. Похолодало, но день был ясный и солнечный. – Я каждый год хожу на одно мероприятие, которое, учитывая все, что ты рассказала, ты наверняка пропускаешь, а вот мне приходится. В этом году впервые выйдут в свет дочери моих друзей. Это рождественский бал, на котором представляют дебютанток. Если не считать светских излишеств, там обычно бывает весело. Не хочешь пойти в этот раз со мной, Кэрол? – робко спросил он, и она рассмеялась.

После всего, что она сказала по поводу своей ненависти к высшему обществу и его образу жизни, можно было только догадываться, чего Чарли стоило пригласить ее на прием, где впервые выходят в общество девушки голубых кровей. Это была архаичная, снобистская традиция, но она о ней прекрасно знала. Кэрол с улыбкой повернулась к нему.

– Стыдно сказать, – горестно рассмеялась она, – но меня тоже там представляли. Родители там каждый год бывают. Я же после того раза не была: Но с тобой это может оказаться занятно. Иначе я бы ни за что не пошла.

– То есть ты согласна? – Чарли заулыбался. Ему давно хотелось появиться вместе с Кэрол на каком-нибудь светском сборище. Ему нравилось наблюдать ее в рабочей обстановке, но посмотреть на Кэрол в красивом вечернем наряде он мечтал давно. Да и сам изредка любил облачиться в смокинг.

– Да, согласна, – сказала Кэрол, и они зашагали дальше. – Когда это будет? – Ей еще надо будет купить платье, она сто лет не надевала бального платья. Можно, конечно, у матери попросить, но не хотелось одалживаться. Размер у них был один и тот же. Она хотела одеться элегантно, чтобы произвести впечатление на Чарли, а в любом из маминых платьев она будет смотреться, как зрелая матрона.

– Точно не помню, надо в календаре посмотреть.

Кэрол кивнула. Посещение бала дебютанток будет для нее серьезным поступком, по сути – возвращением к прежней жизни. Но она воспринимала этот шаг как мимолетную причуду, а не измену нынешним принципам. Ей предстоит своего рода экскурсия в прошлую жизнь. Ради Чарли она готова ее совершить.

В молчании они продолжили свою прогулку и наконец по 91-й улице свернули на восток, к дому Кэрол. Оба успели продрогнуть. Похолодало, казалось, что в любую минуту может пойти снег. Они подошли к особняку, и Кэрол вопросительно посмотрела на Чарли. Теперь, когда он знает, что дом принадлежит ей и она не ютится в маленькой студии на задах, можно пригласить его войти.

– Не хочешь зайти? – предложила она, окоченевшими пальцами отыскивая ключ – как всегда, на дне сумки.

– А можно? – осторожно спросил Чарли, и она кивнула. Ей страстно захотелось, чтобы он зашел. Уже смеркалось. Они были вместе с самого обеда, словно наверстывая упущенное. Они еще днем признались друг другу, что очень соскучились. Чарли недоставало их задушевных бесед, хотелось знать, чем она занята, думает ли о нем. За этот месяц, что они встречались, он успел привыкнуть к ее советам, к ее юмору и после ссоры болезненно ощущал ее отсутствие.

Они вошли в дом, в красивый вестибюль с черно-белым мраморным полом. На первом этаже были два небольших холла, один из которых выходил в сад, а лестничным пролетом выше располагалась элегантно обставленная гостиная с удобными мягкими креслами и диванами, камином и английским антиквариатом, который Кэрол привезла к себе из одного из родительских домов с их разрешения. У Ван-Хорнов в запасниках такого антиквариата было великое множество. Дом являл собой редкое сочетание элегантности и подлинного уюта – в точности как его хозяйка, утонченная и одновременно легкая в общении. Повсюду стояли дорогие ее сердцу вещицы, даже рисунки и поделки детей из центра. Это была удивительная смесь старины и современности, дорогих вещей и ничего не стоящих, но сделанных руками ребят, или каких-то необычных вещиц, привезенных из поездок. Кухня была просторная и удобная, а столовая – небольшая и подчеркнуто торжественная, с темно-красными штофными обоями и гравюрами с изображением сцен английской охоты – они когда-то принадлежали деду Кэрол. Наверху – большая солнечная спальня и комната для гостей. А еще выше – маленький рабочий кабинет. Кэрол показала его Чарли, и тот оценил кабинет по достоинству. Потом они спустились на кухню.

– Я никогда не приглашаю гостей. По понятным тебе причинам, – сказала Кэрол. – Иногда хочется, чтобы кто-нибудь пришел, но – увы!

Она не хотела себя выдавать. Чарли понимал, как ей бывает одиноко – как и ему, правда, по другим причинам. У нее все же есть родители, хотя она, похоже, их не жалует и никогда не была с ними близка. У Чарли же их давно не было. Разными путями, но оба они пришли к одиночеству.

Кэрол усадила Чарли на кухне и угостила горячим шоколадом. За окном совсем стемнело. Чарли снова заговорил о том, как ненавидит праздники и как заранее со страхом ждет их приближения. Она не стала спрашивать о его планах, сочтя это преждевременным, он ведь только сегодня к ней вернулся. Чарли предложил развести огонь в камине, и они уютно устроились на диване, оживленно разговаривая. Как будто вокруг них были разбросаны пестрым ковром кусочки их жизни, из которых они медленно собирали картину – здесь кусочек неба, там – дерево, проплывающее облачко, дом, детские обиды, разбитое сердце, любимый щенок, обожаемая сестра, горечь утраты, ее одинокое детство. Все части этой большой картинки-пазла совпадали до мельчайших деталей.

Был уже девятый час, когда Кэрол предложила поужинать. И, как истый джентльмен, Чарли пригласил ее в ресторан. Но на улице шел снег, и выбираться из дома не хотелось. Они остановились на спагетти и омлете, причем готовкой занялись вместе. Еще был французский хлеб, сыр и салат. Они ужинали и хохотали над смешными историями Кэрол, а Чарли рассказывал обо всех экзотических местах, где ему довелось побывать на своей яхте. Потом они вернулись в гостиную, и он заключил ее в объятия и поцеловал. И вдруг рассмеялся.

– Что это ты? – удивилась она, слегка нервничая.

– Да вспомнил Хэллоуин и твой зеленый грим. Ты такая смешная была! – Это был их первый поцелуй, оба отлично помнили тот момент. А вскоре после этого произошла эта нелепая размолвка.

– Ну не смешнее, чем ты со своим львиным хвостом. Дети до сих пор забыть не могут. Ты им понравился. Они считают, что ты был лучший. К тому же Габи могла держаться за твой хвост, перемещаясь по залу. – Сегодня они так и не заехали в центр, но Кэрол собиралась отправиться туда завтра. Чарли решил к ней присоединиться. Он соскучился по ребятам, а больше всех – по Габи. – Я ей сказала, что ты в отъезде, – сказала Кэрол и заглянула в глаза Чарли. В них было столько нежности и покоя, что она почувствовала, что наконец нашла свою гавань. – Не хочешь подняться наверх? – торопливо спросила она, и он кивнул. Не говоря ни слова, он прошел за ней по лестнице, вошел в спальню и долго смотрел на нее.