Период распада часть 4 (СИ) - Александр Маркьянов

Ретроспектива /продолжение/

06 марта 1990 года

Кабул, Демократическая республика Афганистан

Мятеж

Мятеж сторонников генерала Шах Наваза Таная начался примерно в один час тридцать минут по кабульскому времени. Но перед этим произошло несколько событий, о которых надо непременно сказать, чтобы лучше понимать сущность происходящего.

Второго марта 1990 года состоялась встреча президента Наджибуллы с Танаем и М.А. Ватанджаром, причем встреча эта происходила за обеденным столом во дворце Арк. Тон встречи задавал президент. То, о чем говорилось на этой встрече известно в основном по словам самого Наджибуллы, который после подавления мятежа рассказал о состоявшемся разговоре одиннадцатого марта на встрече со старейшинами провинции Пактия, а Ватанджар не только не опроверг президента, но и подтвердил, что на момент беседы Президент в подробностях знал о планах заговорщиков. По словам самого Наджибуллы, обращаясь к Танаю, он сказал: "Куда тебя приведет тот путь, на который ты встал? Во-первых, если ты выступишь, то никого в живых не останется, во-вторых, даже если ты победишь — как долго ты сможешь удерживать власть? Куда ты пойдешь? К Гульбеддину Хекматьяру/? Может быть, он и будет поддерживать тебя несколько дней, а потом уберет.". Танай, по словам президента, начал заверять его в отсутствии у него намерений поднимать мятеж, тогда Президент сказал ему: "Что тебе нужно? Мое кресло, моя должность? Давай, я соберу политбюро и пленум ЦК и скажу всем, что больше не могу оставаться на своей должности а вот этот товарищ заменит меня.". По словам президента, которые сейчас уже никак не проверить, Танай на эти слова сказал, что он ни в коем случае не намерен поднимать мятеж, и что им никогда не найти такого преданного делу революции, сильного и стойкого лидера, как Наджибулла. Тогда президент спросил: как же ты собираешься разрешать наши противоречия и для чего ты делаешь то, что ты делаешь, вносишь раскол в армию. Танай снова заверил президента в верности, и сказал: "Если я подниму мятеж, то уничтожу себя физически и буду опозорен в истории как второй Амин". В разговоре этом есть несколько моментов, которые заставляют сомневаться в искренности Наджибуллы, хотя бы упоминание Амина, несколько неуместное из уст халькиста, тем более в такой обстановке. Сомнения вызывает и сам факт того, что Танай, до этого почти не вылезавший из Минобороны и наотрез отказывавшийся встретиться с ним вдруг приезжает к нему в Арк поужинать. Но — иной информации нет, и мы вынуждены опираться на эту. Стоит сказать и о том, что кандидатура Таная, бывшего командира полка коммандос, потом командующего Центральным корпусом Афганистана, в зоне ответственности которого находился Кабул продавливалась и на пост командующего Центральным корпусом и на пост министра обороны исключительно советскими усилиями, несмотря на то что Танай был заведомым халькистом. Делалось это по двум причинам. Первая — Танай и в самом деле был человеком исключительной личной храбрости и подразделения коммандос были единственными, которые по уровню боевой подготовки и стойкости можно было сравнить со всеми советскими войсками. Вторая — ставя на Центральный корпус, от которого зависит столица, а потом и на должность министра халькиста, при том что халькистов в армии было большинство, советские расширяли свои возможности по влиянию на ситуацию в Афганистане и создавали своего рода систему сдержек и противовесов. Танай мог потребоваться, к примеру, если бы не удалось отстранить без крови Бабрака Кармаля, да и склоки во фракции Парчам всем изрядно поднадоели, ошибку с решением вопроса с Амином умные люди поняли еще в восемьдесят втором — восемьдесят третьем. Наджибулла, парчамист, ненавидел Таная, знал что его поставили именно советские, а потому не испытывал добрых чувств и к советским. Поэтому — рано или поздно он должен был попытаться убрать Таная и лиц его поддерживающих.

На пятое марта было объявлено начало процесса над декабрьскими заговорщиками, начало процесса было объявлено очень неожиданно. Пятого же марта Наджибулла внезапно отправил свою семью в Москву на лечение, самолетом. Возможно, Танай, который не мог не знать об отъезде семьи Наджибуллы, ведь в аэропорту дислоцировались коммандос — понял, что маски сброшены и отдал сигнал о начале мятежа.

С первых же минут мятежа стало понятно, что президент подготовился к отражению удара: ожесточенные бои вспыхнули и кабульского международного аэропорта и у министерства обороны: мятежникам не дали развернуться. В тридцати пяти километрах от Кабула в гарнизоне Пули-Чархи взбунтовались четвертая и пятнадцатая танковая бригады, они пошли на город но были остановлены на полпути вооруженными гранатометами курсантами Высшего военного училища, завязался ожесточенный бой. С северо-запада на Кабул двинулась восьмая пехотная дивизия, но и она была остановлена на полпути частями Республиканской гвардии и МВД. Взбунтовалась сороковая дивизия и пятьдесят второй полк связи, обеспечивающий военную и правительственную связь ДРА, Президент и его люди остались без связи, но действовали слаженно и грамотно, что лишний раз свидетельствует о том, что мятеж был ожидаем, а действия по его подавлению — заранее проработанными. У каждого из командиров верных президенту частей был пакет и от связи они не зависели…

Один из офицеров пригибаясь — с ума что ли сошел, коридор простреливается — пробежал по коридору. Около них остановился.

— Ты кто? — спросил он, ткнув пальцем в Шарифа

— Торан Алим Шариф, рафик дагерман.[112]

Подполковник огляделся, заметил у капитана Шарифа орденскую планку

— Ранен?

— Нет.

— За мной.

Внизу на первом этаже, собирались люди, тут же разбирали оружие, у многих были пулеметы, были и противотанковые гранатометы. Людей было человек сорок не меньше, все действовали сосредоточенно, молча — набивали магазины, ленты, кто-то надевал бронежилет.

— Иди. Бери оружие, быть готовым через пятнадцать минут.

Капитан Шариф подошел к распотрошенным ящикам, там ему нашелся старый пулемет РПК с несколькими барабанами, которые он начал снаряжать. От автомата он не отказался, перекинул за спину, мало ли…

Тот же самый офицер, который привел сюда его, появился минут через двадцать, выстрелил в потолок из пистолета.

— Внимание, товарищи!

Все повернулись на выстрел.

— Новая боевая задача. Вы знаете, что президент Наджибулла, покинув Арк, спрятался в бункере, приказал преданным ему войскам под командованием его братца и других предателей революции — уничтожить товарища Таная и всех, кому не безразлична судьба Афганистана. Коммутатор связи сильно поврежден, связи у нас нет. Находясь здесь, товарищ Танай не может оказать сопротивление. Мы сформировали специальную группу — это мы, вам будет придан бронетранспортер и несколько машин. Ваша боевая задача — любой ценой прорваться к аэродрому Баграм, там находятся верные товарищу Танаю летчики, которые нанесут удар по воякам президента, узбекам и хадовцам. Судьба революции, нашей революции зависит от вас, товарищи. Слава Саурской революции!

— Слава! — отозвались офицеры

— Слава товарищу Танаю!

— Слава!

Командор Танай — он предпочитал, чтобы его называли именно так, не по званию — появился внизу почти сразу, с небольшой группой лично преданных ему телохранителей, которых он знал еще по полку коммандос, и которые проходили подготовку у шурави. С ним были еще несколько старших офицеров, в том числе отлично знакомый любому афганцу герой Саура — Абдул Кадыр. Все они были в бронежилетах и с автоматами, с автоматом и в бронежилете был сам Танай, ничем внешне не отличавшийся от других. В руках у многих были туго увязанные документы. Ничего не говоря, они начали выходить во двор министерства.

У них был БТР-70, БРДМ-2, УАЗ, который сопровождал товарища Таная в поездках, кустарно бронированный и два Урала. Свою Волгу Танай благоразумно решил бросить здесь, не рисковать — понятно, какой приказ получили ХАДовцы. Никто из тех, кто сейчас шел на прорыв не задал вопроса, а что будет с теми, кто здесь остается — потому что при прорыве шансов погибнуть было едва ли не больше.

Капитан Шариф с удивлением увидел, что командор Танай не собирается ехать, прикрываясь броней БТР — он влез в кузов их машины, идущей в колонне третей.

Министерство обороны Афганистана располагалось во дворце Дар-уль-Амман, европейской архитектуры здании с садом и крышей, увенчанной двумя куполами, по какой-то странной иронии судьбы название этого дворца переводилось как "Обитель мира". Он стоял на самой окраине столице в районе Дар уль-Амман, дальше по улице был скрытый длинным, капитальным забором комплекс зданий советского посольства в Афганистане.