Вам возвращаю ваш портрет - Борис Дмитриев

К концу первого тысячелетия наше отечество оказалось в окружении сопредельных государств, исповедующих крупнейшие монотеистические религии – христианство и ислам. Задолго до крещения Руси посланцы из Рима, миссионеры из Константинополя, представители иудаизма и ислама атаковали нашу, задержавшуюся в языческом исповедании страну. Они вели большую агитационную работу, как в широких слоях населения, так и в среде власть придержащих, дабы распространить свое религиозное влияние на богатые русские земли.

Мы каким-то огульным образом восторженно принимаем исторический факт крещения Руси, вовсе не желая задуматься, насколько болезненной для наших предков оказалась эта духовная перелицовка. Современные незатейливые трактовки идеологии языческого исповедания, по преимуществу, основаны на поповской лжи и к реальному положению вещей не имеют никакого отношения. Все без исключения древние летописные источники отмечают духовную и физическую красоту наших предков. Они единодушно свидетельствуют о их несравненном гостеприимстве, об обоюдной супружеской верности, о беспримерном мужестве и храбрости славянских воинов. Славянские жены не соглашались переживать своих мужей, они отправлялись с ними в военные походы, не боясь смерти добровольно сгорали на кострах с поверженными сужеными. Без высоконравственной религиозной культуры все эти качества в принципе были бы невозможны. Я отнюдь не уверен, что нынешний христианин, носитель Евангельской вести, по своим моральным и этическим качествам превосходит нашего языческого пращура.

Сегодня практически невозможно вести на должном интеллектуальном уровне серьезный разговор о достоинствах и недостатках языческой веры, рассуждать о теологических особенностях этого религиозного учения. Время, а точнее люди, распорядились, как это часто бывает, беспощадно: они уничтожили все источники, способные пролить свет на глубинную изотерическую сущность языческого исповедания. Фактически мы ничего не знаем об идеологии, о философской парадигме этой древнейшей духовной религии. Но ни в коем случае не следует упрощать и сводить цивилизацию Киевской Руси к дерзким походам воинствующих дружин в пределы блистательной Византии, где под предводительством прославленных князей победители язычники пили хмельное вино из черепов поверженных противников. Потому что язычество – это величайшая религиозная доктрина, корнями уходящая в непревзойденную египетскую мистерию. Язычество вобрало и хранит в себе самые потаенные знания о жизни Вселенной. Египетской мудростью был вскормлен пророк Моисей. Сам Господь наш Иисус, до назначенного часа, пребывал и возрастал духом именно в Египте. Авторы Благой вести, четыре евангелиста, избрали для себя символами элементы недремлющего сфинкса, гербового знака язычества.

С точки зрения организации государственного устройства, языческое исповедание явно уступало более молодым прогрессивным религиям. Язычество функционировало как бы вне общественного контекста, оно регулировало потаенную связь между отдельным человеком и природными стихиями. Именно в этой плоскости пролегала изотерическая парадигма языческого исповедания. В то время как христианская доктрина акцентировано ориентировалась на обслуживание взаимоотношений между людьми. Нагорная проповедь – это идеальный вариант морального кодекса строителя коммунизма. Примат общественной составляющей поставил молодые религии в преимущественное положение относительно языческой духовной культуры. Между прочим, современное состояние общественных отношений с большой вероятностью предполагает возврат человечества к массовому исповеданию языческого культа, именно в силу возрастающей его разобщенности. Причин для такой разобщенности превеликое множество, одна из них, на вскидку, обусловлена колоссальным разбросом профессионального поля деятельности современных людей. Например, в подъезде моего девятиэтажного дома едва ли подберется два-три человека занимающихся родственной производственной деятельностью. Если раньше трудовые отношения сплачивали, объединяли людей, то теперь неуклонно ведут к размежеванию.

Объективные сложности развития взаимоотношений Киевской Руси с внешним миром настоятельно требовали поиска эффективной религиозной идеи, способной реформировать общественные отношения, с выходом на перспективное государственное устройство. Христианское крещение оказалось на поверку делом отнюдь не простым и далеко не безоблачным. Принятие, а более того смена религии даже для одного человека, сопровождается глубокой ломкой психики. Когда же речь идет о целом народе, со сформировавшимися традициями культуры и быта, эта реформация приобретает чрезвычайно болезненные очертания. Вспомните недавнее наше прошлое, связанное с кошмарами становления советской власти в стране. По существу, это была фундаментальная реформа религиозноидеологических основ жизнедеятельности общества. Не только простые граждане Киевской Руси, но и элита общества к началу второго тысячелетия пребывала в языческом состоянии, как по убеждениям, так и по нормам житейского уклада. Тот же благоверный князь Владимир делами своими едва ли мог претендовать на христианское благочестие. Известно, что он публично изнасиловал пленную княжну Рогнеду, буквально на потеху хохочущей толпы. Для удовлетворения своих похотей, как полагалось состоятельному человеку, князь держал в загородных дворцах многочисленные гаремы. Он предательски убил своего единокровного брата Ярополка. Он же установил в Киеве обряд человеческих жертвоприношений, согласно которому в жертву Перуну возносились мучения христиан. Наша православная церковь до того запуталась в своей непростой истории, что многие ее святые не только не вытягивают на святость, но едва ли достойны обыкновенного человеческого уважения.

Князь Владимир на первых порах делал решительные попытки преобразить языческий культ. Он искал возможности приспособить древнюю нашу религию под современные нужды общества, однако делал это безуспешно. Поиск новой религии, обновленной общественной морали, складывался довольно непоследовательно. Известны неоспоримые свидетельства, что князь оказывался близок к принятию ислама, мы едва не сделались последователями пророка Мухаммеда.

Остается только предполагать, в силу каких причин мало походящий на святого, крутого, необузданного нрава языческий вождь находил важнейшие для судьбы отечества решения. Может под действием политических реалий. Много руссов принимало христианство еще в девятом веке, при Аскольде. Среди дружинников князя Игоря так же было значительное число христиан, и об этом прямо говорится в летописях. Надо иметь в виду, что даже великие князья не смели перечить коллективной воле военных дружин. Быть может Владимир склонился к христианству под влиянием данного ему откровения, то есть вследствие пережитого духовного опыта. А быть может все происходило гораздо прозаичнее, просто хорошо сработала легендарная византийская хитрость, и князя, что называется, "охмурили". На подобие того, как польские ксендзы охмурили Адама Козлевича. Тем не менее, судьбоноснейший выбор для будущего страны был принят, Владимир разрушил языческие капища и крестил в Днепре свой народ с ориентацией на восточно-византийскую церковь.

Неисповедимы пути Господни, так учит вселенская мудрость. И вот из всех возможных сценариев обретения новой веры, киевский князь Владимир сделал наиболее нелогичный, самый чреватый по своим последствиям выбор. В результате принятия византийского исповедания Киевская Русь тот час же оказалась в окружении вражески настроенных сопредельных государств. С одной стороны – ислам, с другой – римское католичество, и оставался только вопрос времени: когда иноверцы примутся терзать юноправославных славян.

Выбор религиозного вероисповедания князем Владимиром был непредсказуемо рискованным не только с позиции внешней безопасности, но и для внутреннего устройства страны. Процесс крещения Руси протекал в силовом режиме. Митрополит Илларион свидетельствует, что "крестились, если не по собственной воле, то из страха перед крестившим". Не все люди покорно исполняли княжью волю, очень часто замена исконной русской языческой веры встречала открытое сопротивление. В результате насильственного крещения Киевской Руси вместо ожидаемого единства, государство начало разваливаться на удельные княжества, с последующей междоусобной враждой. Христианская вера уравнивала многочисленных сыновей великого князя, рожденных от разных жен, в претензиях на собственное владычество, что неминуемо привело к массовым военным и социальным конфликтам. Достаточно вспомнить, что только в самом Киеве с 1068 по 1157 год вспыхивало три колоссальных народных восстания, исключительно как результат насильственного внедрения чужеродной веры, разрушившей глубинные государственные устои.