Викторианский Лондон - Лайза Пикард

Выше школ для бедных по финансовому и социальному уровню стояли школы, руководимые Обществом народных школ и Обществом британских и зарубежных школ. Общество народных школ было англиканским. В народных школах дети получали большую порцию религии, чем в школах для бедных, они должны были знать литургию и катехизис. Общество британских школ было диссидентским, по большей части, веслианским, и его школы учили «полезному знанию» и основам христианства.

Любопытно, что все общества одновременно стали применять «систему старост», когда учитель обучал чему-то избранных учеников («старост»), которые затем передавали ее дальше, каждый группе учеников, которые, в свою очередь… Джон Ланкастер, учредивший Общество британских школ, руководил школой в Бороу, Саутуорк, обучая 1000 детей с помощью 60–70 старост. Возможно, на бумаге это казалось осуществимым, к тому же, безусловно, было дешево, но такие «отрывочные» уроки продолжались только пятнадцать минут, и вероятность «испорченного телефона» была огромной.[770] Система старост, или «ланкастерская» система, в 1846 году была заменена соответствующим образом обученными учениками-практикантами. Ими становились самые способные из учеников класса, но иногда им было не больше восьми лет.

Начиная с 1852 года во всех начальных школах, включая школы в работных домах и частные школы, проводилась ежегодная проверка, которую осуществляли назначаемые правительством инспекторы. Народные школы, принадлежавшие англиканской церкви, инспектировались посвященным в духовный сан лицом. Все остальные школы, включая еврейские и веслианские, инспектировались мирянином, таким как Мэттью Арнольд, чьи ежегодные доклады представляют собой захватывающее чтение.[771]

Веслианцы брали с каждого ребенка от 2 до 8 пенсов в неделю, что означает, что их ученики происходили не из бедняков, а из нижнего слоя среднего класса. Арнольд часто сетовал: «Нет других детей, которым бы так потакали, которых растили бы, по большей части, без всякой дисциплины, то есть без привычки к уважению, точному повиновению и самоконтролю, как дети из нижнего слоя среднего класса». Он настаивал, чтобы «в школах декоративное рукоделие было запрещено» и заменено простым шитьем, которому родители не выучили своих дочерей. Система учеников-практикантов, которая во многом была лучше системы старост, охватывала преимущественно девочек, поскольку «сфера их использования гораздо уже, чем у мальчиков, которые могут много зарабатывать и зарабатывают с ранних лет, так что родители не разрешают им становиться учениками-практикантами из-за теперешних размеров их заработка». Арнольд сожалел о недостаточном изучении норм грамматики и синтаксиса и настаивал на том, чтобы стихи и отрывки прозы заучивались наизусть. Книги для чтения «должны пробуждать… у учеников подлинную любовь к чтению» — в отличие от ерунды, которая им дается, включая такие полезные «перлы», как «крокодил — живородящее животное» и, в качестве поэзии тошнотворное стихотворение об Англии:

Ее мужи отважны,А женщины — бесстрашны.Ради ее спасеньяЯ с радостью умру…

(Бедный Арнольд, ему приходилось читать эту чепуху, тянувшуюся еще три четверостишия, а ведь вместо нее дети могли бы заучивать его собственные превосходные стихи.) Он цитирует два письма, написанных детьми, одно — ребенком из публичной начальной школы — прелестное, простое и грамматически правильное, и другое, от мальчика из частной школы для детей среднего класса, весьма напыщенное: «…и время бежало быстро, поскольку мои нерешительные прощальные шаги раздавались уже за порогом того дома, благосклонность и нежность которого к своей временной утрате учили меня ценить его все больше и больше…». Арнольд подвергал критике экзаменационную систему. Ребенок мог сдать экзамен, выучив наизусть книгу и все же не выучившись читать. «Ребенок, никогда не слышавший о Париже или Эдинбурге, будет рассказывать вам о размерах Англии в длину и в ширину, пока язык не устанет. Я знаю класс, в котором могут изложить историю Англии… начиная с высадки римлян до правления короля Эгберта… но только один из них слышал о битве при Ватерлоо».

Педагогическим институтом, учрежденным Обществом британских школ в Саутуорке, Арнольд был доволен. «Отличительная черта этого заведения, как мне кажется, это дух активного внимания». Но он возвращается к своему коньку в образовании женщин: «Учительницы вынуждены тратить время в прачечной, пекарне и т. п. …в этом среднем классе девушки вырастают с достойным сожаления отсутствием знаний… по домоводству, но не тех знаний, за которыми родители посылают их в школу…». К 1861 году там была «действительно, прекрасная» прачечная. Он пришел в восторг, когда принимал ее. И «кухня для занятий, уже оборудованная, но еще не действующая». К тому времени там были два института, для учителей и для учительниц. К 1870 году у мужчин был гимнастический зал, а женщины должны были довольствоваться ритмической гимнастикой.

В 1843 году Общество народных школ открыло педагогический институт в Баттерси. Программа была устрашающей. Учителя вставали в 5 утра, работали в саду с 6 до 7 и до завтрака, который был в 8, в течение часа занимались такими предметами, как история церкви. Затем их время делилось, по полчаса, между музыкой, механикой, Священным писанием, устным счетом, химией, математической географией (?), геометрией, декламацией, алгеброй, грамматикой, каллиграфией и рисованием, с сорокапятиминутным перерывом на обед в середине дня и таким же перерывом на ужин. После часовой молитвы они ложились спать в 10. Суббота являла собой приятную перемену: две контрольные работы, каждая на полтора часа, и час «работы по хозяйству». Средний возраст студентов был двадцать два года, и они обычно обучались в течение двадцати одного месяца. Наверное, из всех двадцатидвухлетних жителей Англии они были самыми образованными.[772]

Вполне возможно читать описания викторианской жизни и не подозревать о существовании замечательных школ, учрежденных евреями и франкмасонами. Еврейская бесплатная школа, обычно известная как JFS (Бесплатная еврейская школа), открылась в 1817 году около Петтикоут-лейн в Ист-Энде.[773] Несмотря на название, она стоила ученику 1 пенс в неделю, но ребенка, который не мог принести пенни, никто не отправлял домой. К 1822 году она предлагала «религиозное, нравственное и практическое образование» 600 мальчикам и 300 девочкам. Младших детей учили писать и считать на подносах с песком, разглаженным утюгом, на которых они выводили буквы и цифры пальцами. Только овладев этими навыками, они переходили к грифельной доске.

Образование девочек велось с уклоном в домоводство. Мэттью Арнольд, который каждый год инспектировал эту школу, был высокого мнения о Мозесе Энджеле, возглавлявшем с 1842 по 1897 год. Должно быть, у них было много общего. Точка зрения Энджела состояла в том, что «любая молодая женщина только выиграет от умения штопать, мыть, чистить, полировать и готовить. Ни одну леди не посрамит, если она сумеет понять, когда подобная работа выполнена хорошо». У девочек была возможность заниматься тем, что составляло «пунктик» Арнолда, а именно, «декоративным рукоделием», но при этом их учили вязать, шить простые вещи и одежду для себя.

Энджел был удивительным человеком. Он был одаренным учеником Юниверсити-Колледж-Скул, его будущее казалось гарантированным, но в 1839 году его отца Эмманнуэла, известного как «Денежный Мозес», и сестру Эллис обвинили в заговоре с двумя другими людьми с целью украсть золото ценой в 4600 фунтов. Всех четверых судили в Олд-Бейли и признали виновными, процесс был сенсационным. Эллис была приговорена к четырем месяцам каторжных работ, а отец отправлен на четырнадцать лет в Австралию, где он умер вскоре после прибытия, в 1841 году. Примерно в то же время Энджел, которому исполнилось 22 года, был принят на работу в и одновременно стал английским редактором только что созданной газеты «Джуиш Кроникл». Вскоре он становится главой школы с жалованьем 140 фунтов в год — неплохая сумма для школьного учителя в то время.

Энджел был сторонником строгой дисциплины, заставлял учителей и учеников приходить минута в минуту, но наказание, как правило, ограничивалось выговором. Учителям дозволялось «слегка стукнуть, но не пороть». Он тщательно вел журнал, в который ежедневно записывал события из жизни школы:

В 5 часов мать Шваба из 6 класса устроила скандал из-за того, что ее сын был оставлен после уроков. Поскольку она не унималась, я приказал привратнику вывести ее из здания. Он пытался сделать это, но она набросилась на него и укусила так, что обильно пошла кровь, и употребляла скверные слова, адресованные ему и мне. В конце концов, я отпустил мальчика и велел ей больше не присылать его в эту школу. Она какое-то время продолжала ругаться и сквернословить, и к ней присоединилась ее дочь, тоже очень несдержанная.