Тайна имения Велл - Кэтрин Чантер

Ева. Вода, льющаяся из крана, перелилась через край ведра, струилась между ее ног, серебрилась в лунном свете, бежала ручейком вниз по склону между пучками травы, сантиметр за сантиметром приближаясь к горящему лагерю. Но Ева смотрела не на пожар.

Она указывала рукой на меня и кричала:

– Там Рут! Это сделала Рут!

Подбежала Джеки, с которой ничего плохого не случилось. Она схватила Еву за руку, в которой та по-прежнему держала ведро с водой, и увлекла ее вниз по склону, но ничто, как казалось, не могло справиться с этим адским пламенем. Металл раскалился до такой степени, что начал деформироваться. Он менял свои очертания, принимая немыслимые формы под аккомпанемент рыка раненого животного. Иногда он гнулся в молчаливой покорности. Удушливый дым повалил из фургона, окрасив ночь в мрачные химические цвета. Искры сверкали, словно иллюминация в ночном клубе. Сестры теперь бросились к главному фургону. Они принялись отбрасывать в стороны кирпичи, блокирующие колеса, но Амалия осталась стоять в стороне. В ее руках, высоко поднятых над головой, была зажата роза. Роза будет ярко гореть.

В стороне появились голубые огни. Две пожарные машины, подскакивая на кочках, катили в мою сторону. Вот такие игрушки я бы купила, чтобы положить их в рождественский носок для Люсьена. Пожарные были облачены в шлемы и рукавицы. А еще имелись пожарные лестницы. Ну прямо игрушки из конструктора «Лего». Мужчины схватили своими пластмассовыми руками Амалию за голые плечи и оттащили прочь от огня. Вскоре она превратилась в обычную женщину, завернутую в одеяло, героиню очередной серии «Жертв», покорно стоящую за периметром оцепления.

Голубые огни появились теперь позади меня. Человек бежал вверх по склону холма к грунтовой дороге. Свет фар высветил его. Человек замахал руками. Две машины скорой помощи остановились. За ними притормозил полицейский автомобиль. Они стояли, а двигатели продолжали работать на холостом ходу. Из полицейской машины вышли люди, одетые в бронежилеты. Все происходило, как в американском триллере. В телевизионных передачах этот маневр называли «рассредоточиться».

Представление проходило точно по тому сценарию, который я утвердила. С моего места в обители богов я видела актеров – миниатюрные фигурки человечков на гигантской сцене земли, огня и воды. Все крайне уменьшилось…

– Рут!

Они все звали и звали меня, но я не отвечала.

– Ответь нам, Рут! Я знаю, ты меня слышишь! Ты меня слышишь, Рут?

Я их слышала, но больше мне не нужны были слова.

Голос мужчины походил на шелест пакетика с конфетами в нижнем ряду стеллажей позади меня. Он раздражал, но не мешал заниматься делом. Два… нет, три мужчины подобрались ко мне уже довольно близко. Тучи закрыли луну занавесом. Их тени удлинились вокруг меня.

Они стали уводить мое тело с вершины холма, но мои глаза остались там. Я наблюдала. Сестры увидели, что происходит. Они ринулись вперед, попадая в свет прожекторов. Они тянули вперед руки, словно могли до меня дотянуться. Они падали на землю. Они истерически рыдали.

– Рут! – кричали они. – Избранная Розой!

Их руки вздымались передо мной. Я повернула голову и взглянула вниз, на залитый водой пустой лагерь. Амалия осталась одна. Она все еще держала розу высоко над пепелищем.

Дверцы скорой помощи распахнулись. Пьеса закончена. Нас выводят из театра.

– Остановите их! – крикнула я.

Я превратилась в ярость и гнев. Я отчаянно сопротивлялась, но слишком много рук держали меня за ноги и руки. Игла вонзилась мне в руку. Воды сомкнулись над моей головой.

Велл попрощался со мной, а меня, накачанную лекарствами и обезумевшую, увозили люди в форме. Спустя два месяца с небольшим, когда мир и правосудие вынесли мне свой приговор, Велл увидел мое возвращение, глядя в кухонное окно на тюремный фургон, подскакивающий на дороге. Он видел, как надзиратели снимают с меня наручники, открывают передо мной дверь и стелют постель. Велл приветствовал меня дома и теперь держит взаперти уже сто двадцать семь дней. Для него я хроническая больная. Велл не решается делать прогнозы относительно того, как в дальнейшем будет протекать моя болезнь.

Фигура Анонима загородила вечерний свет, льющийся на сено. Я как раз убирала вилами навоз, готовясь привести корову к вечерней дойке. Я получала истинное удовольствие от своих новых ежедневных обязанностей. Когда меня отвлекли, я немного обиделась:

– Вам что-то от меня нужно? Не знала, что вы интересуетесь коровьими лепешками.

Аноним встал на безопасном расстоянии:

– Не стреляйте в меня. Я всего лишь посланник. Садовник хочет обговорить один вопрос, касающийся участка под овощи. Он просто попросил меня сообщить вам.

Прислонив вилы к тачке, я выпрямилась.

– Под садовником вы имеете в виду Мальчишку?

Аноним рассмеялся собственной шутке. Непыльная работа в моем обильном во всех отношениях Велле настолько сильно на него повлияла, что Аноним еще больше растолстел. Во время смеха его живот забавно трясся.

– Он самый.

Тяжело ступая, сопя и покашливая, Аноним отошел в сторону.

– Он сейчас на огороде, – уточнил солдат.

Странная просьба. Однако необычность ситуации заставила меня покинуть хлев и направиться к ограде сада.

– Кажется, у тебя ко мне есть вопрос? – крикнула я Мальчишке.

Тот вскочил на ноги и резко оглянулся. Он посмотрел по сторонам, а затем знаком подозвал меня к себе.

– Тут есть на что взглянуть, – сказал Мальчишка. – Надеюсь, Аноним ушел к себе.

– Я не интересуюсь огородом. Лучше я не буду сюда заходить.

– Обещаю, что ты не пожалеешь, – настаивал он.

Я с неохотой толкнула небольшую деревянную калитку, вспоминая, что она застревает на полдороге, поскольку в свое время мы не совсем правильно прикрутили петли. Оказавшись среди грядок цветущих турецких бобов, я ощутила себя здесь чужой.

– Ну?

Мальчишка протянул мне письмо. Отправлено оно было на незнакомый мне адрес, на имя мистера и миссис Рейнджер. А вот почерк был мне отлично знаком. Буква «Р» с характерной закорючкой и чуть больше, чем следовало. Именно такую букву он писал на поздравительных открытках. Остальные буквы тянулись за ней хвостиком. Если мне нужно было подтверждение того, что Мальчишка – на моей стороне, то вот оно. Он послал письмо Марку и получил ответ.

– Это адрес моих родителей, – принялся объяснять парень. – Я вложил вместе с твоим письмом записку от меня, написал, что лучше всего будет писать моим родителям, если он не хочет, чтобы вашу переписку читали. Мама – человек старомодный. У нее даже электронного ящика нет. Она пишет мне раз в две недели и отправляет письма по обычной почте. Я попросил ее переслать мне письмо, если он ответит.

Еще будет время по-настоящему его поблагодарить, а сейчас все мое внимание сосредоточилось на письме. Я подумала о том, что графолог на моем месте мог бы сказать, что Марк чувствовал, когда писал письмо, а судебная медицина, возможно, могла бы определить, где это происходило. К бумаге, к примеру, могла прилипнуть разносимая ветром пыльца растений. А еще перед тем, как заклеить конверт, он должен был облизать клей. Я молча уселась на старом бревне. Это место вполне подходило для того, чтобы прочитать ответ Марка. Я сидела в его любимом саду, позади – руины теплицы, а малюсенькие осколочки стекла сверкали у меня под ногами.

У меня остались лишь его слова.

Дорогая Рут!

Я получил твое письмо. Ты права. Я в Нортумберленде. Дядя Эндрю умер в прошлом месяце после сердечного приступа. Для Анни это было сильным ударом. Мне тоже пришлось несладко. Как ты знаешь, он заменил мне отца. После всего случившегося справиться с очередной тяжелой утратой было совсем не просто. Но жизнь продолжается. Я помогаю Анни управиться с тем, что осталось от фермы. Овцам здесь живется не так уж плохо. На ферме теперь разводят британских альпийских коз, а еще, как прежде, кур. Помимо этого я изредка помогаю местным юристам по моей специальности.

Что касается того, о чем ты писала в своем письме. Нам всем надо выяснить, что же случилось с Люсьеном. Ничто его не вернет, но я согласен с тем, что определенность нам всем поможет. Мне легче. Это я уже осознаю. Я вне подозрений, так как известно, где я был и что делал той ночью. Ты в худшем положении, но ты хочешь знать мое мнение, поэтому я решил изложить тебе мои мысли.

1. Амалия основала какой-то культ в Восточной Англии, подражая тому, что было у вас прежде. Ей удалось завлечь к себе несколько измученных засухой невинных душ. Об этом писалось в прессе. В интернете тоже есть информация, но сравнительно мало. Кажется, Дороти перебралась в Канаду. О психической ничего не знаю. Осталась эта богатая сука-бизнеследи. Ева, если не ошибаюсь. Без нее у них бы точно ничего не вышло.

2. Ясно было, что Амалия хотела выжить меня из Велла. Ей это удалось. Мне кажется, она хотела тебя, и она своего добилась. Кто знает, на что Амалия может решиться, если хочет чего-то добиться? Слишком многое указывает на ее причастность, но полиция очень быстро утратила к ней интерес. Нет доказательств, есть алиби. Официально было заявлено в прессе, что ничто не указывает на то, что к смерти Люсьена причастен кто-то за пределами Велла. Я предпочел бы, чтобы убийцей была Амалия, но это теперь кажется маловероятным.