Гражданская Оборона (Омск) (1982-1990) - Юрий Лобанов

Самому Летову угрожали тем, что если он не расскажет, откуда самиздат и т. д., начнут вкалывать так называемые «правдогонные» средства, т. е. наркотики, чтобы он в состоянии невменяемости что-то сказал. После этого дело повернут так, что он стуканул — именно стуканул, а не сказал под давлением.

Это продолжалось месяц. До этого Егор ничего подобного не испытывал: наркотики не пробовал, галлюциногены разные — этого не было. Тогда и пришла мысль: а есть ли смысл чем-то заниматься. Он просто решил с собой покончить. Написал бумажку: «Кончаю с собой под давлением майора Мешкова Владимира Васильевича» и т. д.

В КГБ каким-то образом стало известно об этом (как — неизвестно). И, то ли вследствие этой попытки самоубийства, то ли по другой причине, но Егора признали невменяемым. После этого его забрали в психушку и дело временно приостановили. Группа фактически перестала существовать: Летов оказался в психиатрической клинике, Костя Рябинов был «срочно призван в армию», несмотря на сердечную недостаточность, — службу он проходил на космодроме Байконур, в строгих условиях. «Поздней осенью 85-го, — рассказывает Егор, — нашей еретической деятельности был положен свирепый пиздец. По окончании серии задушевных бесед Кузю отправили в доблестные ряды Красной Армии (в район Байконура «закрытый», разумеется), меня же — в психушку».

Летова в психбольнице в течение нескольких месяцев накачивали психотропными средствами. Временно ослепнув, он столкнулся с раздвоением сознания и прочими «побочными явлениями», но все же сумел выстоять. Чтобы не сойти с ума, Егор целыми днями писал стихи и рассказы. Одно из таких стихотворений удалось сохранить:

«В сумасшедшем доме художнику приснилось,Что кровавые туши убитых зверей на мясокомбинате,Превратились в огромные сочныеАпельсины, гранаты, лимоны.И вот они на крюках легонько покачиваются,Тихонько звенят…»

В психушке Летов пробыл с 8 декабря 1985 по 7 марта 1986 гг. среди диссидентов и буйнопомешанных. Впрочем, даже находясь там Летов через навещавшего его Олега Судакова передавал свои сочинения «на волю».

«В отношении моего опыта в психушке я бы использовал афоризм Ницше: «То, что меня не убивает, делает меня сильнее», — пишет Летов в своей «Творческо-политической автобиографии». — «После этого я понял, что я солдат. Причем солдат хороший. Понял я также, что отныне я себе больше не принадлежу. И впредь я должен действовать не так, как я хочу, а так, как кто-то трансцендентный хочет»[5].

Выйдя из больницы, Летов решил, что надо продолжать гнуть свое дело. В условиях полной изоляции он пишет песни, созвучные его радикальным взглядам того периода: «Дезертир» («…сорвите лица — я живой»), антикоммунистический «Бред» и одну из первых суицидальных композиций «Умереть молодым», близкую по духу моррисоновской «No One Here Gets Out Alive». «В марте я освободился и сразу же решил работать в одиночку — по причине печального отсутствия хоть в малой степени врубающихся (не говоря уже о таких соратниках, каким был Кузя Уо), а также по причине обильного и крайне навязчивого наличия стукачей», — тяжело вспоминает Егор.

По сути, это был период полной изоляции. Никто с диссидентом Летовым играть не хотел, он тогда не знал ни ПИК ЭНД КЛАКСОН, ни вообще никого не знал. Эти и другие песни долгое время существовали в черновом варианте, поскольку никакой возможности записать их у Летова не было. На дворе стоял 86-й год — антироковая кампания, докатившись до Омска с двухлетним опозданием, была в самом разгаре. Все музыканты боялись контактов с опальным проектом Егора.

Вот и решил он записать весной 1986-го в одиночку «Красный альбом». Но ему не дали, то есть человеку, который принес ему аппаратуру на дом, в ГБ пригрозили, что если он не заберет аппаратуру, то у него будут неприятности с работой, с женой, с детьми и т. п. Он пришел, всю аппаратуру забрал, извинился и ушел. Не правда ли, история повторяется?!

В конце мае 1986 г. в газете «Вечерний Омск» появилась злобная статья «С чужого голоса», в которой Летова — по его словам — «справедливо обвиняли в антисоветизме и несправедливо — в фашизме». Статья обошла весь Омск, после чего появился очень нездоровый ажиотаж вокруг его имени. Егора представили в статье как фашиста-диссидента какого-то, совершенного дебила. Причем, именно как фашиста. Про него стали ходить слухи, что он свастики на домах рисует огромные, после чего приходиться вызывать бригады маляров, которые эти свастики закрашивают — бред пошел.

И тут летом Егор познакомился с двумя очень интересными и важными людьми, которые в дальнейшем неслабо ему помогли. Один из них был гитарист тюменской формации ИНСТРУКЦИЯ ПО ВЫЖИВАНИЮ Игорь «Джефф» Жевтун, которому будет суждено стать одним из самых известных сессионных музыкантов ГР.ОБА, КОММУНИЗМА и других проектов Летова. Вторым важным лицом подпольной «гражданской» деятельности был «писатель», у которого была своя подпольная студия, и который сам предложил свои услуги. Егор с ним поговорил, во многих вопросах они сошлись. Звали этого человека Евгений Филатов.

Вдвоем они записали на домашней студии Джеффа "Красный альбом" — полуакустическую программу, составленную из песен Егора 1985–1986 гг. В ноябре в Новосибирске Егор и Джефф (вместе с упоминавшимся уже Иванычем — флейта) дают домашний концерт, который был также бутлегирован и распространился по стране с названием "Песни в пустоту".

1 июня 1986 года в лаборатории Омского Политехнического института Егором Летовым, Александром «Иванычем» Рожковым и при некоторой помощи Джеффа был совместно записан полуакустический альбом: «Красный Марш» (1986), составленный из песен Егора 1985-86 гг. Несмотря на высокое техническое качество записи, Егор остался недоволен ею и она в основную дискографию ГР.ОБА включена не была, а пополнила собой список бутлегов (это был акустический вариант «Красного альбома»). В 1995 году эта запись была отреставрирована и вышла под названием «Игра В Бисер Перед Свиньями» в серии кассет ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ, выпущенных фирмой «ХОР».

Этот альбом был и в Питере, и в Москве. Сделан на совесть: с очень хорошим качеством, как на пластинке. Звук напоминал АКВАРИУМ: бонги, губная гармошка, бас, акустическая гитара. Но Летову вообще-то не понравился — не хватало все того же драйва, который так требовался и которого постоянно не хватало.

Психологически Летов уже был готов записываться самостоятельно. Все упиралось в отсутствие элементарной звукозаписывающей аппаратуры. И как раз в это время Егор знакомится с фолк-панк-гаражной группой ПИК ЭНД КЛАКСОН. Она оказалась единственной омской командой, не испугавшейся сотрудничества с Летовым. «Если бы не активная и храбрая помощь (а впоследствии — и тесное сотрудничество) местной фолк-панк-гаражной группы ПИК И КЛАКСОН, — благодарно рассказывает Егор, — так я уж и не знаю — чем бы все кончилось».