Дядюшка Бо. Из Темноты. Часть первая - Леколь

– Вчера вечером, в девять часов, в одном банкетном зале проходило закрытое мероприятие. На нём был и твой отец в качестве гостя.

«Что он там делал?» – подумала я. Папа, насколько я знаю, не любил вечеринок.

– Около десяти часов, – продолжала Барбара, – люди, живущие в соседних домах, увидели дым пламя. Когда приехали пожарные, пожар уже был очень сильным. Спасатели не смогли сразу попасть в здание, потому что двери были заперты, а на окнах там стоят решётки. Когда двери выломали, спасатели… В общем, им не было уже кого спасать.

– То есть папа..? – только и сумела спросить я.

– Да, – ответила женщина, глядя на меня с жалостью и добротой. – Мне жаль, Ева. Никаких следов Мэттью Дистурба не обнаружено.

Не то чтобы я очень любила отца… Но это был единственный человек, которого я знала достаточно долго, чтобы привязаться к нему.

Я вздохнула, а на моих глазах выступили слёзы. Но только выступили – не успели скатиться вниз, как я уже стёрла их рукавом и нахмурилась.

– Если бы они сами закрыли двери, то они бы сумели открыть, когда начался пожар, – сказала я, немного подумав. – Значит, двери кто-то запер за них, чтобы они не смогли выйти, а затем поджог.

– Я тоже так думаю, – сказала Барбара, – но полиция решила списать всё на несчастный случай.

Я услышала, как сбоку от меня Вунд раздражённо фыркнул, но ничего не сказал.

– Странно, – сказала я. – А кто там ещё был?

– Я видела список гостей, – сообщила она. – Почти все собравшиеся носили одну и ту же фамилию – Патиенс. Это тебе о чём-нибудь говорит?

–Нет, – честно ответила я.

– Это твои родственники со стороны мамы, – пояснила Барбара

– Понятно, – упоминание о моей матери оживило во мне интерес. – А там была моя мама?

– Была, – с грустью в голосе ответила Барбара, – к сожалению, она тоже погибла.

– А я даже не знаю, как её зовут, – сказала я сама себе.

– Её звали Луиза Шери Патиенс, – сказала она.

– Ага, – для меня это имя было просто звуками. – Можно мне, пожалуйста, ещё шоколада?

– Конечно, – Барбара поспешно встала из-за стола и отправилась варить шоколад к плите. На её лице было столько сочувствия ко мне, что я почти поверила, будто я этого заслуживаю.

Марк Вунд, сидевший всё это время рядом, усмехнулся и тихо сказал, глядя Барбаре Дефенди в спину:

–Божий одуванчик. Ей бы пироги печь, а не адвокатурой заниматься…

Я, тем временем, глубоко призадумалась над своим ближайшим будущим. Как только женщина вернулась с чашкой шоколада, я спросила:

– А что же со мной? Меня отдадут в… приют?

– Нет, не совсем, – начала успокаивать меня Барбара.

–А куда же? – удивилась я.

–Твой дядя – старший брат твоей мамы – согласился, чтобы ты поселилась у него, – ответила она, будто смутившись. – Его зовут Бронислав Патиенс, он живёт в замке…

«Замок?» – я, конечно, не думала, что всё настолько серьёзно.

– Ты отправишься туда завтра утром.

– Завтра, но… – это было очень неожиданно для меня. – Неужели завтра?!

– Да, завтра, подтвердила Барбара Дефенди. – Поэтому-то мы и попросили тебя собрать вещи. Знаешь, там такие красивые пейзажи! Можно хоть каждое дерево рисовать!

– А как же наш дом?

– Он твой по наследству, – ответила адвокат.

– Кстати, о наследстве, – перебил её Вунд. Он куда-то вышел, но быстро вернулся, неся в руках огромную запечатанную картонную коробку.

– Что это? – удивилась я.

– Если честно, не знаем, – сказал Вунд.

– Ну, не совсем, – поправила Барбара, – её отдал мне твой отец на хранение пару месяцев назад. На ней написано, что запечатана она Мэттью Дистурбом, и что адресована она Еве, так что открыть её имеет право только она.

Я улыбнулась.

– Как вам кажется, что там? – поинтересовалась я.

– Ну, когда её уронишь – гремит, но негромко, – сообщил Вунд. – Думаю, там что-то деревянное.

– Ладно, открою – узнаю, – решила я.

Весь оставшийся день я провела в доме Барбары Дефенди. Я особо ничего не делала, разве что листала книжки, которые захватила из дома, или смотрела телевизор. Я не могла на чём сосредоточиться, голова была будто чугунная. Вунд безмолвно присутствовал рядом со мной, как будто охранял. Я не решалась заговорить с ним, а Барбара то и дело куда-то уходила. В конце концов, когда мне удалось застать её на кухне, я спросила, не нужно ли ей что-то сделать по дому. Я хотела заняться хоть чем-то, чтобы не сойти с ума. Сначала Барбара отнекивалась, но я настояла, что я очень хочу помочь, и она, хоть и несколько смущаясь, поручила мне чистить овощи. Вунд тоже присоединился, и мы начистили большую кастрюлю картошки на пюре и ещё много овощей в салат, и немного яблок для пирога. Вунда разговорить не удалось, но я перестала чувствовать неловкость рядом с ним. Пока мы трудились над овощами, мы слушали радио. Человек со шрамом нашёл волну со старыми рок-н-ролльными песнями, и ножик в его руках ходил резво, под музыку. Невольно я засматривалась на то, как ловко Вунд со всем справляется. Кажется, он тоже получал удовольствие от нашей незамысловатой работы. Когда мы закончили, Барбара вернулась, и мы доделали ужин.

Я переночевала на диване в гостиной. И во сне Вунд охранял меня: он спал на надувном матрасе в той же комнате. Как ни удивительно, но в ту ночь я выспалась. Наконец, настал час отъезда.

Я отлично помню, как мы долго стояли на платформе, дожидаясь поезда. Вечер был ясным, а воздух – очень холодным. Нам предстояло ехать несколько часов в ночи. Барбара перетаптывалась с ноги на ногу, тёрла ладонь о ладонь, пытаясь согреться, нервничала и каждую минуту посматривала на часы. Вунд, подперев собою фонарный столб, неподвижно стоял и со скучающим видом перебирал в руках чётки. Я, используя свой чемодан как стул, сидела и смотрела на железнодорожные пути, высматривая поезд.

Мыслей в голове никаких не было. Да и что мне было думать? Конечно, мне было тоскливо и тревожно, но это можно было снести. Конечно, никто и не подумает скучать по мне в этом городе, и, конечно, я всё равно буду вспоминать его.

– Эй, выше нос! – несколько грубо, но искренне Вунд потрепал меня по плечу. – Всё будет хорошо, верно?

И он улыбнулся такой неподдельно добродушной улыбкой, что нельзя было не ответить тем же.

– Да… – неуверенно сказала я, беспокоясь в это время лишь о том, чтобы моё плечо вместе с рукой не отвалились от тела. – Да, конечно будет.

– Ну вот и славно! – похвалил Вунд и вдруг воскликнул: – Эй, Барбара, это не наш ли поезд?!

– Ой, точно, наш!

Половина двенадцатого ночи, первое октября. У нас в купе очень тихо. Барбара уснула, уткнувшись носом в книгу, рядом с ней на столе стоит недопитый стакан чая. Чай раскачивается туда-сюда от движения поезда. Вунд лежит на верхней полке, не движется,