Трест Д.Е. История гибели Европы - Илья Эренбург

Итак, выкинув справку, Енс Боот подошел к меланхоличе скому юноше.

— Небольшое путешествие в живописную пустыню? — как граммофон выкрикивал служащий. — Что ж, это очень легко.

Вы выезжаете в среду в одиннадцать из Нью-Йорка, в поне дельник в пять пополудни прибываете в Танжер, там ужи наете, в восемь часов двадцать отходит сахарский экспресс.

На следующее утро, девять часов сорок, Оаз-Бэн, самый лучший курорт в пустыне. Все развлечения: катанье на верблюдах, арабские танцы, носочный спорт и прочее, комнаты по купонам «Кука и сына». Оттуда в среду десять…

— Нет, не подходит, — вздохнул юноша, и меланхоличность его глаз удвоилась. — Я хочу настоящую пустыню без людей.

Другой служащий, вытащив толстый том путеводителя, за трещал:

Превосходно — пустыня Гоби. На самолете. Вы выле таете в пятницу утром. Ночевка в Токио. В субботу в восемь часов вечера прилетаете в Хентшбад — в центре Гоби. Очень мало людей. Никаких частных домов или пансионов. Пять гостиниц, все «Кука и сына». Великолепный вид. Окна на песок. Оттуда…

— Не то, — еще оглушительней вздохнул юноша и снял при этом пиджак, ибо в комнате было почти так же жарко, как в Сахаре. Его примеру с нескрываемым сладострастием после довали три отчаявшихся служащих, причем третий, самый толстый и потный, сказал:

— Мало людей еще в горах. Советую вам Гималаи. Прекрасный климат. Прохладно. Все врачи рекомендуют при нервных заболеваниях. В зубчатой железной дороге на Эверест.

Спальные вагоны. Плацкарты выдаем здесь. На верхушке паша гостиница «Шпиц земли». Шестьсот салонов с ванными. Вы уезжаете…

— Нет, вы ошибаетесь. Я именно не уезжаю. Я не стал бы беспокоиться для того, чтобы увидеть еще одну гостиницу «Кука и сына». Жизнь становится абсолютно несносной — любознательному американцу некуда ехать! С этими словами меланхолический юноша отошел от при лавка и, надев героически пиджак, направился к двери. Его остановил Енс Боот.

— Два слова. Совершенно с вами согласен. Могу помочь.

Придется только несколько отложить поездку. Например, через пять лет…

— Что ж, это не так плохо. Я решил через пять лет жениться. Свадебное путешествие. А куда? — В среднеевропейскую пустыню.

— Вы смеетесь надо мной! Осматривать Колизей? Нет, для этого Вильямс Хардайль слишком уважает себя.

— Вы меня не поняли, дорогой мистер Хардайль. Через пять лет вы сможете поехать с молодой и очаровательной супругой в настоящую пустыню — приблизительно около пятисот тысяч квадратных километров, полное отсутствие гостиниц как «Кука и сына», так и других. А к тысяча девятьсот сороковому году я предложил бы вам приготовиться к большому путешествию по огромной европейской пустыне — около пятнадцати миллионов квадратных километров.

— Послушайте, — раздраженно ответил Вильямс Хардайль, — если это шутки, то вряд ли уместные. Я абсолютно не интересуюсь политикой, и ваши сатирические аллегории…

— Отнюдь не аллегории, практическое предложение, достойное стен уважаемых мистеров Кука и сына Кука.

Кратко, ввиду высокой температуры августовского дня, Енс Боот посвятил юношу в свои планы.

— Семь миллиардов, зато настоящее путешествие в пу стыню.

И так как Вильяме Хардайль был сыном короля нефти, то он мог позволить себе небольшую роскошь забавного свадеб ного путешествия.

У Енса Боота теперь уже были не только одиннадцать карманов, но и электрический хранитель бумажника. Поэтому он без всяких затруднений взял чек нефтяного престолонаследника.

— Только постарайтесь, чтобы было попустынней, — попросил мистер Хардайль, трогательно сжимая руку остроумнейшего из всех Куков мира.

12 НО ЧТО «НО»?

Семнадцатого октября 1926 года в небольшом, но фешенебель ном клубе чикагских миллионеров-мормонов мистер Твайвт, первый завтрак которого был нами описан в начале нашей исторической работы, читал свой прославленный доклад «Размножайтесь разумно».

Так как членами клуба являлись лица пе моложе пятиде сяти лет, то каждому понятно, что к докладу они проявляли бескорыстный, чисто теоретический интерес.

Впрочем, среди слушателей находился один гость, которому на вид было лет тридцать, но и он, зевая, подчеркивал нечто в своем блокноте, будучи явно не склонен к размножению, хотя бы и разумному.

Доклад имел шумный и, скажем от себя, вполне заслужен ный успех. Кончив читать, мистер Твайвт вытер лоб фуляро вым платком, попросил стакан воды и сел в темный угол, скрываясь от наглых ласк всемирной славы.

Там его нашел молодой гость, переставший к этому временизевать. Энергично схватив мягкую руку мистера Твайвта, он закричал:

— Великолепные идеи! История не знала подобного филантропа! При жизни памятник! Семена ваших слов падут на хорошую почву! Во всех штатах через десять — двадцать лет приступят к разумному размножению, но…

Здесь голос гостя покрылся налетом истинной скорби, в нем как бы слышались затаенные слезы.

— Но что «но»? — взволнованно спросил мистер Твайвт.

— Но вы забыли об одном большом континенте.

— Вы ошибаетесь, я обдумал план использования Африки.

Строго контролируя зачатья, мы можем в течение ста лет со здать несколько удачных пород ломовых лошадей: человек-грузчик, человек-возчик, человек-лакей и другие, по желанию. У грузчиков развитие грузоподъемности — десять лошадиных сил, крохотная голова, кретинизм, полное послушание, растительная пища. У лакеев особо развитые руки-крючки, атрофия языка, отсутствие половой возбудимости и т. д. Все это гораздо гуманнее роботов, о которых сообщала недавно «Чикагская трибуна», и достигает той же цели. Главное — приучить наших рабочих к христианскому смирению. Импорт ста тысяч ломовых людей окончательно уничтожит социализм.

— Воистину вы гениальны, мистер Твайвт, — взволнованно воскликнул гость. — Кроме прижизненного памятника, надо требовать от сената ста стипендий, триумфальную арку и переименования целого штата. «Штат Твайвт» — это звучит хорошо. Но… но все же, но…

— Но? Но что «но»? — Но вы забыли об Европе.

— Да, пожалуй, вы правы, молодой человек. Молодой, сказал я, молодой, но рассудительный. Это скверная часть света.

Она не покупает моих всемирно известных мясных консервов, и потом вообще…

— Вот именно, мистер Твайвт, вообще: Европа противится разумному размножению. Послушайте меня.

I. Они вообще уклоняются от всякого размножения. Возьмем хотя бы Францию.

В 1910 году рождаемость ниже смертности — 0,2.

В 1925 году „„„- 4,6.

II. Размножаясь хаотично и случайно, главным образом в итоге каких-то нервических состояний, по ту сторону океана именуемых «любовью», они не только не создают нужных пород, но и выводят опасных бездельников. Достаточно сказать, что к тысяча девятьсот двадцать шестому году в Европе было:

Поэтов, художников, литераторов, артистов и прочих тунеядцев…………. 2 %

Солдат…………………16 %

Рантье………………… 4 %

Нищих………………… 6 %

Монахов (католических и православных). . 0,5 %

Монархов, свиты и пр………….0,3 %

Итого 28,8 % абсолютно ни на что не годных людей.

III. Самое важное! Единственное, что европейцы разводят с известной последовательностью, это членов различных пре ступных сообществ, как-то: социалисты, анархисты и прочие негодяи.

В 1890 году в Европе было 3,8 % такого рода злоумышленников.

В 1922 году в Европе было 9,01 % такого рода злоумышленников.

В 1925 году в Европе было 18,3 % такого рода злоумышленников.

Из любых ста европейцев восемнадцать и одна треть — революционеры, то есть бандиты, то есть люди, так или иначе отрицающие собственность. Что же вы скажете на это, любезный мистер Твайвт? — Я скажу… я скажу…

Но мистер Твайвт ничего не мог сказать. Его младенческие глазки покрылись светлой испариной. Его сердце истекало кровью. Он патетически молчал.

Тогда его собеседник нашел нужные слова.

— Вы хотели сказать, любезный мистер Твайвт, что в таком случае необходимо уничтожить Европу.

Да, именно это мистер Твайвт хотел сказать, и вместе с тем он никак не мог сказать именно этого. Дикие цифры мелькали перед его глазами. О, шалопаи! Они не только но покупают свиного филе, они к тому же плодят бунтарей. На сто — восемнадцать и одна треть негодяев. Треть почему-то особенно возмущала мистера Твайвта. Он понимал, что надо решиться.

Наконец раздался его задушевный голос:

— Вы правы, но…

— Но что «но»? — Но я ведь вегетарианец! И, промолвив это, почтенный владелец лучшей в мире фаб рики мясных консервов разразился ниагарами прохладных слез, орошавших его круглый, уютный живот.

— Вы обладаете не только светлым умом и лучшей в мире фабрикой мясных консервов, но и благородным сердцем, — де ликатно заметил гость клуба мормонов. — Это трижды благородное сердце должно подсказать вам решение. Ваше вегетарианство, ваши высокие гуманные идеи обязывают вас ко многому.