Том 1. Первая книга рассказов - Михаил Алексеевич Кузмин

– Ах, оскорбляйся, кто хочет! Вы все мне надоели, и чего вы сюда ходите, раз мы вам не нужны?

– Кого оскорбляют? кто смеет оскорблять женщин? – орал в красном жилете, бросив гитару.

Дурная примета,

Поверь мне, все это, –

допевала одна свой менуэт маленькая Нинон.

Франсуа дрался на шпагах с актером. Колета вопила: «Жофруа, Жофруа…» Собака лаяла. «Я ранен!» – воскликнул актер, падая на стул. «Идемте», – крикнул мне друг Франсуа, увлекая и того, что-то еще кричавшего, за рукав кафтана на улицу, где было почти светло.

Глава VI

Служба у герцога де Сосье была, конечно, труднее жизни у госпожи де Томбель, так как на весь, хотя вполовину заколоченный, но все-таки большой, дом был кроме меня только еще Матюрен, ленивый, сонный и прожорливый, прямо из деревни, и хотя старый герцог не особенно гнался за чистотою, хотя в наших делах нам помогал молодой хозяин, дела было по горло, еды в обрез, одежда поношенная, с чужого плеча, и спали мы с 11 часов ночи до зари. Мне, как молодому человеку, это было не особенно тягостно, тем более что наше положение всецело разделял и маркиз Франсуа, с которым я, несмотря на воркотню старого хозяина, все более дружился. И мы часто уходили с ним бродить ночью по известным ему притонам, где и проводили время в попойках и игре до самого того времени, когда пора было идти домой убирать комнаты. Он был со мной откровенен, особенно пьяный, но я не все понимал из его признаний, хотя они наполняли меня страхом и любопытством. Но спрашивать подробно и ясно Франсуа я не хотел из трусости и боязни разлюбить его. Мы бывали несколько раз и у мадемуазель Колеты, не сердившейся на Франсуа за ссору, и в других местах, почти всегда сопровождаемые молодым человеком, имя которого мне было неизвестно и которого все звали «Ваше сиятельство». Я знал, что Франсуа у него часто берет деньги, и однажды, когда мы подымались по лестнице к Нинон, я слышал, как она говорила Колете: «Этот глупый любовник маленького маркиза сегодня здорово попался…» Мне показалось, что они имели в виду Франсуа и его друга. Я ничего ему не сказал, но эти слова врезались в мою память. Однажды, когда мы давно не видели князя, Франсуа пришел домой поздно, сердитый, пьяный, чем-то расстроенный.

– Что с вами, Франсуа, – спросил я, не бросая куртки, которую я зашивал при свечке.

Ничего не отвечая, тот только завздыхал еще сильнее и лег на постель лицом к стенке. Казалось, он плакал.

– Что с вами, Франсуа, скажите мне? Вы знаете, что, кроме гадая, никто вас так не любит, как я. Ну, поговоримте о вашем друге, хотите? – прибавил я, видя, что тот не отвечает.

Франсуа обернул ко мне свое лицо с заплаканными глазами:

– Если б вы понимали, Эме!.. Но ведь вы ничего не знающий мальчик, хотя, может быть, и любите меня.

– Ну, поговоримте тогда о вашем друге.

– Зачем вы мучаете меня? Мы его никогда не увидим больше, его нет.

– Он убит? Умер? – спросил я.

– Нет, он жив – он женился третьего дня, – сказал маркиз, неподвижно глядя в потолок.

Я промолчал, хотя не понимал, почему женитьба князя отнимает его от нас.

Из немигающих светлых глаз маркиза стекали слезы, тогда как лицо не морщилось и почти улыбалось. Поправив фитиль на свечке, я снова сел на кровать.

– Вы очень горюете об этом?

Франсуа кивнул головой молча.

– Все проходит, все забывается, находят новое; вот я имел Луизу и потерял и не плачу, а любовь сильнее связывает, чем дружба.

– Ты ничего не понимаешь, – процедил маркиз, отворачиваясь к стенке. Часы пробили двенадцать, я должен был что-нибудь сделать. Я взял руку все отвернувшегося де Сосье и стал целовать ее, тоже плача.

– Потуши свечу, отец забранится. Так ты в самом деле меня жалеешь? – прошептал Франсуа, обнимая меня в темноте.

Глава VII

Франсуа был скучен, перестал пить, стал еще благочестивее, чем прежде, часто лежал на кровати, и наши дружеские беседы, где мой страх исчез, а любопытство все усиливалось, казалось, только слегка развлекали его. Нежною заботливостью я старался облегчить его тоску. Однажды, поднявшись зачем-то в верхний этаж, я застал Франсуа сидящим на окне лестницы с оставленной подле щеткой, задумчивого и, казалось, не видящего пейзажа, на который он смотрел. Из окна были видны красные крыши более низких построек, кусочек Сены, по синей воде которой быстро двигались паруса лодок, надуваемые сильным ветром, сероватый ряд домов на противоположном зеленом берегу и стаи птиц, носящихся с криком по безоблачному небу. Я окликнул маркиза.

– Ты устал? – спросил я, глядя на его побледневшее лицо.

– Да, я не могу так больше жить!.. И вот, я давно хотел сказать тебе, Эме, мой единственный теперь друг и товарищ; вот что я все время думаю, что меня тревожит и делает все более бледным.

– Может быть, ты взволнован и скажешь потом?

– Нет, все равно, я почти решился. Видишь, – маркиз остановился и продолжал быстрее и шепотом: – Я один и настоящий сын герцога – он богат, но видишь, как он меня держит, хуже слуги. Деньга же будут потом все равно мои, когда будут уже не нужны мне, может быть. Жизнь моего отца не изменится ни в чем, если он и не будет сторожить эти предназначенные мне деньги. И вот, я решил их взять самому теперь.

– Ты хочешь обокрасть отца? – воскликнул я.

– Да, если тебе угодно. – И он снова начал говорить все то же, прося меня помочь в этом.

– Тогда нам нужно будет бежать?

– Нам нужно будет бежать; как я тебе благодарен за это «нам»! – оживленно заговорил он, краснея.

Я в волнении сел на ступеньку лестницы, слушая его планы о бегстве в Италию.

– Только раньше нужно сходить к Сюзанне Баш, завтра вечером или днем после обедни можно сходить. Я поставлю свечку святому Христофору, чтобы все вышло благополучно.

– А вам не жалко будет покинуть отца? – спросил я, вставая, чтобы идти вниз.

– Жалко? нет, мне теперь все равно, я так жить не могу; и потом, вы же будете со мною?

– Конечно! – отвечал я, сбегая вниз.

Глава VIII

Войдя во второй этаж небольшого дома, мы увидели женщину, наклонившуюся над лоханью за стиркой белья; в комнате, наполненной теплым паром, было слышно только плеск воды и шарканье полотна. Мы остановились у порога, и женщина спросила: «Вам кого?» «Госпожу Сюзанну