Категории
Самые читаемые книги
ЧитаемОнлайн » Проза » Историческая проза » Третья древняя, или И один в поле… - Борис Николаевич Григорьев

Третья древняя, или И один в поле… - Борис Николаевич Григорьев

Читать онлайн Третья древняя, или И один в поле… - Борис Николаевич Григорьев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 44
Перейти на страницу:
в конспиративной квартире в районе Таганки. Обстановка в комнате настолько оскорбительно буднична и невыразительна, так не вяжется с письмом оттуда, что на какое-то мгновение ему кажется, что всё происходит в другом измерении — то ли во сне, то ли на другой планете.

— Да-да, прочитал… — Он протягивает письмо через стол.

— Нет-нет, вы распишитесь, что ознакомились. Вот так. Теперь давайте его мне. Руководство просит вас написать «Стелле» письмо. Она с подозрением отнеслась к вашей замене, и мы решили пойти на этот беспрецедентный шаг, чтобы не потерять агента.

«Распишитесь», «замена», «беспрецедентный шаг», «агент» — какая пошлость!

— И что же мне написать Тине, то есть, «Стелле»?

— Ну, напишите, что «Марта» — наш человек, она представляет Центр и что ей можно доверять так же, как и вам.

— Вы так думаете? — едва заметная ироничная улыбка кривит его бледные тонкие губы.

— Что? — удивляется куратор.

— Ну что между «Мартой» и Ти…«Стеллой» может возникнуть такое же доверие, как у меня с ней?

— Не знаю, — холодно отвечает куратор. — Мне поручено отобрать у вас рукописный оригинальный вариант рекомендательного письма. Остальное — в руках божьих.

— А могу ли я сообщить ей что-либо личное, интимное?

— Интимное? — Очевидно, куратор настолько не уверен в себе, что переспрашивание стало его привычкой. Почему у него отобрали старого куратора, Андрея? — А вы напишите, а мы потом посмотрим. Если текст в чём-то не устроит руководство, попросим вас переписать снова.

Куратор подсовывает ему чистый лист бумаги, ручку и демонстративно отворачивается к окну. За окном медленно падает снег, слышны звонки трамвая и сигналы машин.

Что писать? В присутствии этого холодного и безразличного человека раскрывать свою душу? Ни за что! Чтобы он потом ехал на работу, читал его излияния Тине и похихикивал? Хорошо, если ограничится только насмешкой, а если поднимет вопрос принципиально? Мол, «Орфей» окончательно разложился морально и прочая, и прочая. Расскажут ещё обо всём Ольге, начнут мытарить по партийным собраниям, и всё закончится увольнением из особого резерва, а это для него равносильно смерти.

Через пятнадцать минут письмо было готово. Он не помнит дословно, что написал тогда Тине, но кажется, оно получилось не очень-то тёплым и откровенно отдавало казёнщиной. По-другому оно и не могло быть написано. Главное, что от него требовалось — это помочь «Марте» восстановить связь с агентом. А Тина… Что ж Тина, видно уж им суждено больше никогда не встретиться.

Он помнит, что состояние в момент написания письма у него было довольно сумбурное. В нём отразилось всё: и острая боль от потери любимого человека, и обида на службу, так неожиданно отозвавшую его из страны, и боязнь потерять работу и доверие руководства, и, конечно же, нежелание причинять лишнюю боль жене, перед которой он чувствовал себя виноватым.

Теперь-то по этому поводу у него в груди возникли совсем другие ощущения, это благодаря им к его сердцу присосался спрут, взял его в мощные холодные тиски и не отпускает с того самого дня, когда ему почудился голос Тины у лесного пруда.

…Электричка вплыла под дебаркадер Казанского вокзала, и он вместе с малочисленными пассажирами потрусил к станции метро. Дома никого не было, сын, как всегда, где-нибудь загулял, а впрочем, не исключалось, что уехал со строительным отрядом то ли на Алтай, то ли на Урал. Ну, точно: вот лежит его записка на кухонном столе: «Папа, меня не будет дома до сентября. Ты знаешь, где я буду. Если хочешь, напиши. Алёша». Далее следовал адрес строительного отряда института в Свердловской области.

Ладно, это потом, утром, а сейчас…

Сейчас спать.

Утром он позвонил на работу.

— Мне, пожалуйста, Глеба Борисовича.

— А кто его спрашивает?

— «Орфей».

— Минуточку.

Значит, его ещё помнят там, не совсем забыли, хотя, с тех пор как уволился, воспользовался данным ему номером раза два — не больше. Один раз звонил, чтобы выяснить недоразумение с переводом пенсии, а другой — по поводу справки для военкомата.

— Глеб Борисович вышел в отставку и теперь его можно застать по домашнему телефону.

— А у меня есть куратор?

Снова пауза — теперь уже затяжная, но молодой голос всё-таки вновь появляется в трубке.

— Извините, Иван Алексеевич, куратора как такового у вас пока нет, но вы всегда можете звонить по этому телефону. Меня зовут Аркадий. Аркадий Михайлович, — добавил голос для солидности.

— А как позвонить Глебу Борисовичу?

— Очень просто: 290-45-67.

— Спасибо.

— Рады помочь. Звоните. Как вы пожива… — Но он уже положил трубку. Внимательный молодой человек, однако.

Глеб Борисович оказался дома. Он был заметно рад звонку, и они сразу договорились встретиться на Суворовском бульваре неподалёку от кинотеатра «Повторного фильма». Он вышел на «Арбатской» и пешком, мимо Дома журналистов, прошёл к улице Герцена, теперь Никитской. Сквозь ветки деревьев замелькали белые купола собора, в котором когда-то венчался великий русский поэт, и возле которого у него состоялось несколько свиданий с Ольгой.

Место изменилось кардинально: весь квартал перед собором и зданием ТАСС был снесен. Вместе с ним исчезли магазины продуктов, мастерские, ателье и ещё что-то. Никитские ворота раздвинулись, похорошели и смотрелись теперь намного лучше, но казались чужими. Слава богу, хоть «Повторный» остался, стоял на своем месте и сложивший в стыдливой позе руки гранитный академик Тимирязев..

В «Повторном» он провёл своё первое свидание с Ольгой. На свидании присутствовала сокурсница Ольги — милое, безобидное и страшненькое созданьице из Смоленска, которая была призвана лишь оттенить неподражаемую красоту его избранницы. Они смотрели «Закройщика из Торжка», его карманных денег едва хватило на два мороженых для «дам» и стакана подкрашенной газировки для себя. Зато смеялись над проделками Ильинского и Кторова до колик в животе.

Как давно и одновременно недавно всё это было!

— Ваня! Привет!

Голос мог принадлежать только Глебу Дубровину, ветерану службы, прошедшему все её стадии и ступени, кроме генеральской, и познавшему все её премудрости. Для него служба на девяносто процентов воплощалась в Дубровине, бывшем кураторе. Дубровин, в отличие от других кураторов, с самого начала их знакомства звал его по имени, хотя сам был не намного старше. Он никогда не работал на «нелегалке», но был непревзойдённым наставником и действующих, и будущих нелегалов.

— Глеб! Дружище, здорово!

— Вано! Сколько зим, сколько лет!

— Кажется, три или четыре.

— Четыре. А ты ещё ничего — есть порох в ягодицах!

— Да и ты тоже — о-го-го мужчина!

— Был, да весь вышел. Обретаюсь теперь на заслуженном отдыхе.

— Не рано?

— В самый раз. — Дубровин нахмурился и сразу стал серьёзным. Вероятно, тема ухода в отставку являлась для него довольно болезненной.

— Чем занимаешься?

— Баклуши бью. Делать ничего не хочется. Не идти же сторожем на склад! А

1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 44
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Третья древняя, или И один в поле… - Борис Николаевич Григорьев торрент бесплатно.
Комментарии
КОММЕНТАРИИ 👉
Комментарии
Татьяна
Татьяна 21.11.2024 - 19:18
Одним словом, Марк Твен!
Без носенко Сергей Михайлович
Без носенко Сергей Михайлович 25.10.2024 - 16:41
Я помню брата моего деда- Без носенко Григория Корнеевича, дядьку Фёдора т тётю Фаню. И много слышал от деда про Загранное, Танцы, Савгу...