Магнолия - Валентин Шатилов

"Вот ведь - так берегут эти свои тайны, - подумала вдруг Магнолия, - а нас поселили в самой середине своих владений. Вот странные! Теперь самим же приходится от нас эти владения все время охранять!"

Два месяца уже, как их из больницы перевели сюда - сразу, как только все девочки и мальчики научились более-менее нормально ходить и разговаривать. И два месяца бедные солдаты мучаются в своих круглосуточных караулах!

Прямо перед ее носом завис на своей светлой ниточке крохотный паучок. Замер, затаился. А только что так резво стремился вниз! Боится, глупыш. Надо ж - такой маленький, а тоже боится...

Магнолия отодвинулась, давая ему дорогу. А потом и вовсе поднялась с корточек, вытерла о шорты руку, запачканную бурой землей, влажной после ночного дождя.

Солдат смотрел на нее не отрываясь. И она неожиданно для себя позвала:

- Солдат! А солдат? Как тебя зовут? Что за причуды? Чего вдруг она решила узнать, как его зовут? Но, честное слово, она не хотела ничего плохого.

А солдат вздрогнул, испуганно отступил на шажок, оглянулся по сторонам будто в поисках защиты - и, поправив автомат, двинулся как ни в чем не бывало к своему тополю.

Эх, трусишка. Ну и ответил бы - чего, спрашивается, бояться?

А вообще (она это давно заметила), все мужчины - трусишки отчаянные. Всего-то они опасаются, настороже каждую минуту. Эти солдаты боятся, что кто-нибудь залезет на их территорию. Ответить даже, как их зовут, боятся. Юрок, тот тоже - лишнего слова не скажет - все оглядывается по сторонам, поразвесил чуть не на всех дверях таблички "Вход запрещен", а уж в его лабораторию вообще ногой не ступи - сразу заходится аж весь - ругается, пустым рукавом трясет. А самому ведь совсем трудно в лаборатории с одной рукой Магнолия вполне могла бы помогать ему вечерами, чем смотреть по видику эти страшные, злые боевики, где все только и делают, что избивают и убивают друг дружку...

Доктор, кажется, тоже чуточку жалеет Юрка. Привозит научные журналы ему, какие тот просит, на вопросы отвечает, если Юрок в этих журналах уж совсем ничего не поймет. А Виктор - тот наоборот - чуть не впрямую над Юрком издевается. Иначе как "рыжая морда" и не называет. И еще: "самоучка-недоучка". Узнал, что Юрок школу еле-еле закончил, и насмехается теперь: "Журнальчики научные ему подавай! Химик-алхимик! Веснушки свои сначала повыведи, а то все бы тайны природы ему разгадывать!" И еще шутит: "Это когда ему руку отрезали, то невзначай и мозги повредили". А Юрок, может, потому и замкнулся в себе, что все издеваются над ним. Он там, в своей лаборатории, может, для них же старается - тайну их появления раскрыть хочет! И чего смеяться над человеком? Это все-таки Виктор зря... Правильно, что Доктор его в этом не одобряет.

Вот Доктор - очень хороший человек. Даже объяснил кое-что про них. Долго не объяснял. Говорит - сначала консультироваться пришлось, несколько дней. А потом объяснил все-таки.

Оказывается, их всех - и ее, и Виктора, и всех остальных ребят и девушек, что лежали с ней в палате, - искусственно сделали. Прямо в тех баках, в которых они первоначально пришли в себя. Сварили. Как суп. Только не из капусты или картошки, а из очень сложных химических веществ.

Искусственно! Вот ведь как! Правда, про выстрелы, про госпиталь, про того человека, который любил их, Доктор так ничего и не ответил. "Потом, - говорит, - потом узнаете..." Уж как она ни просила его поконсультироваться еще - так и не упросила.

Они с Виктором это все долго обсуждали, но так ни к чему и не пришли. Виктор потом у всех допытывался: бывает ли так, что делают не искусственно? Пока Юрок ему не пояснил, скривившись (как это только он умеет), что "искусственно" - это почти то же самое, что "рукотворно". А бывает еще и "естественно" - это когда разными другими местами... творно.

Доктор долго хохотал, узнав про Юрково объяснение. Угощал дополнительной жвачкой и, все еще улыбаясь, приговаривал: "Вы учитесь, учителей слушайте внимательно - они все знают". А что эти учителя знают? Только свою физику-химию, и больше ничего. И остальные, кто к ним приходит - повар, уборщик, плотник, что вставлял новую оконную раму, - они тоже только свою работу знают. Спросишь что - молча козырнут, и все. Ни единого лишнего слова... На самые простые вопросы: где остальные ребята и девушки из их палаты? куда их отправили? - нет, никто не может ответить.

Доктор, правда, намекнул - мол, все живы-здоровы, тоже учатся где-то, грызут гранит наук. Но это и все. Больше даже от него она не узнала.

А Виктор-то, Виктор! - тоже ведь научился от них бояться. Только и слышишь теперь от него: то - секрет, это - секрет. Из водяного пистолетика пойдем после завтрака постреляем, но имей в виду - это секрет, смотри не разболтай кому-нибудь! Или: я такую классную книжонку в библиотеке отыскал - но: тс-с! никому ни звука!

Вот бедняга-то...

Вздохнув от нахлынувшей жалости к бедным трусливым мужчинам, Магнолия медленно побрела вглубь сада, отыскивая все новые и новые семейства лопухов.

2

Она очень мало понимала в ботанике, но и без ботаники было ясно, что эта вишенка умирает. Черный, будто обгорелый ствол с натеками клея. На пустых хворостинках веточек - одинокие листики. И конечно же буйная трава, поднявшаяся чуть не до половины бедного деревца, страдальчески замершего в своей агонии.

Магнолия приблизилась к вишенке, раздвигая траву руками, - будто проплыла среди задиристых, таких нагло молодых растительных созданий.

Вот и ствол вишни: прохладная, как отполированная, гладкость коры, тревожно-мягкие слезы клея. И Виктор за спиной. Глупыш! Опять подкрадывается, чтобы испугать. Как не надоедает - всякий раз одно и то же. Будто в саду можно подкрасться незаметно!

Магнолия не стала оборачиваться: ты так - и я так. Она как ни в чем не бывало гладила вишневые веточки, поджидая, когда он подойдет достаточно близко. И в ту самую минуту, как он собирался ее напугать, она сама резко обернулась и прямо в лицо ему громко крикнула: "Гав!"

По инерции, а может, больше от неожиданности Виктор все-таки сделал то, что собирался: тявкнул. Но это был, конечно, вовсе не тот роскошный лай, что был запланирован им первоначально. Это даже, скорее, походило на мяуканье этакий жалкий "мяв" мокрого напуганного котенка. И выглядел Виктор тоже жалко и нелепо: вправду мокрый, с вымученной кривой ухмылкой... Светлые песочные волосы не расчесаны, липнут в беспорядке ко лбу, перечеркнутому глубокой морщинкой, на голых плечах лежат капли.

- Приветик! - сказала она весело.

Он встал по стойке "смирно" - руки по швам и склонил голову. Ох, ну прямо галантный офицерик из вчерашнего фильма! Осталось только шпорами звякнуть. Шпор на босоножках как назло не было. Пришлось обойтись без звона.

- Ты чего - в душе был? - спросила Магнолия.

- Не-а! - ответил Виктор и гордо ухмыльнулся. - В бассейне!

- Где? - не поняла Магнолия. - У нас что - построили бассейн? Снова шутишь, да?

- Не-а! - уже улыбаясь во всю ширь, ответил Виктор. - Не построили. Но бассейн хороший. Глубокий такой, с голубой водой.

- Угу, угу, - с самым серьезным видом покивала Магнолия, но не удержалась и все-таки расплылась в улыбке.

- Ну че, че лыбишься? ("Боже мой, - подумала Магнолия, - где он только набирается таких слов? От Юрка небось"). Бассейн - во! Дорожки плавательные. Вышки, чтобы прыгать...

- Ой, все придумал, - с облегчением захихикала Магнолия и даже захлопала в ладоши.

- А вот и не придумал! - с наслаждением отрапортовал Виктор, прикладывая ладонь к несуществующему козырьку.

- Ну и где ж у нас бассейн? - несколько растерявшись, произнесла Магнолия, не зная что и думать.

А Виктор сиял! Он ведь и добивался этого недоумения. Вот она, его звездная минута!

Издав какой-то горловой звук, полный самовосхищения, он наконец соизволил сообщить:

- У нас бассейна нет. А у солдат - есть!

- Солдаты тебя в свой сад пропустили! - восхитилась Магнолия. Это было прекрасно: раз пропустили его, значит, пропустят и ее! Вот здорово!

- Фига с два они пропустят, - с легким презрением сообщил Виктор. - Я сам к ним прошел.

- Сам? - поразилась Магнолия. - Через пахоту? И не остановили?

- Ха! Через пахоту! Там и пришить могут - такие придурки. Нет, я спокойненько вышел через ворота, искупался и спокойненько себе вернулся.

- А?.. - Магнолия удивилась по-настоящему. - И тебя пропустили? Через ворота?

- Ага! - гордо объявил Виктор, победительски жмурясь.

- Да как же? А меня пропустят?

- А вот не знаю, - с важным видом пожал плечами Виктор. - Как будешь себя вести...

Но Магнолия уже не слушала. Она нетерпеливо отодвинула Виктора с дороги и вприпрыжку помчалась в направлении ворот - напрямик, через траву и кусты.

3

Она с ходу перескочила через жердочку невысокого заборчика на полоску растресканной асфальтовой дорожки, ведущей от ворот к дому. И здесь перешла на быстрый шаг. Две полуразрушенные кирпичные тумбы, обозначающие ворота, были уже совсем близко.