Я – Грейс Келли - Екатерина Мишаненкова

К тому времени, как Грейс окончила школу, она уже была той «снежной королевой», которую скоро предстояло узнать всему миру.

В кругу друзей она могла пошутить, похохотать, но на людях держалась с царственной холодностью, которая была, с одной стороны, результатом воспитания и привитых ей хороших манер, а с другой – следствием природной застенчивости, заставлявшей ее неуверенно чувствовать себя среди незнакомых людей.

Но как бы царственно она ни выглядела, все же она не была аристократкой, и вскоре после окончания школы ей напомнили, что она – всего лишь дочка разбогатевшего каменщика. Дело в том, что была у Грейс одна мечта, обычная в общем-то для юных девушек. Она хотела попасть на бал филадельфийской Ассамблеи. Это был самый старый и знаменитый в США бал, проводившийся еще с 1748 года, на нем собирался весь цвет общества, и все девушки города мечтали там побывать.

В любом другом городе США она непременно бы попала на бал. Но не в Филадельфии. Пожалуй, во всей стране не было другого такого сборища высокомерных снобов, ничуть не демократичнее тех, что когда-то не пустили Джека Келли на Королевскую регату. И хотя в Америке вроде бы была демократия, но для филадельфийского общества мало было быть олимпийским чемпионом и миллионером – каменщик для них всегда оставался каменщиком. И его дочери не место среди аристократических дебютанток. Так что Грейс Келли указали ее место, поселив в ее сердце ту же обиду, которая сжигала душу ее отца…

Но мечты мечтами, а надо было решать, куда поступать после окончания школы.

Родители в этом были не помощники – их в тот момент интересовал только Келл, который как раз готовился к Королевской регате. Год назад он занял только второе место и рухнул на финише почти замертво, но сейчас был практически уверен в победе. Вот-вот должна была сбыться многолетняя мечта Джека Келли, и ни до чего другого сейчас ни ему, ни Маргарет не было дела.

В июне семья Келли в полном составе отправилась в Англию, чтобы увидеть заветный триумф. Келл оправдал возложенные на него надежды – 5 июля 1947 года он обошел всех и, финишировав первым, получил-таки заветные «Бриллиантовые весла».

И только после триумфального возвращения в Филадельфию и торжественного обеда, данного в честь Келла мэром, Джек и Маргарет вспомнили, что у них вообще-то есть еще и семнадцатилетняя дочь, которую надо куда-нибудь пристроить.

Сама Грейс хотела поступить в женский колледж Беннингтон, где очень хорошо преподавали танцы. Но туда было не так-то просто попасть – нужно было получить высокий балл по математике, а способности Грейс к точным наукам были не слишком велики. Да и в школе ее больше учили хорошим манерам, чем наукам.

Маргарет предложила проехаться по всем близлежащим женским колледжам и посмотреть, какой из них подойдет. Но это было бессмысленно – набор уже закончился, и, похоже, Грейс предстояло провести год дома.

Актрисой Грейс стала во многом благодаря случайности.

В Нью-Йорке они остановились у приятельницы Маргарет, актрисы Мэри Мэджи. И Грейс спросила ее: «Как вы думаете, могу ли я попасть в Американскую академию драматического искусства?»

Грейс хорошо понимала, что отец будет против. Но Маргарет, видимо, решила, что лучше вернуться хоть с каким-нибудь результатом, чем вообще с пустыми руками. И они попросили Мэри Мэджи организовать Грейс прослушивание.

Та согласилась и обратилась к администратору академии. Но тот ответил: «Миссис Мэджи, я не могу принять ее. Набор закончен. У меня нет ни одного свободного места, мы забиты под самую завязку». На что она, по ее словам, ответила, что все понимает, но просит сделать исключение, ведь это любимая племянница самого Джорджа Келли. Это и решило дело – Джордж был уже очень знаменит, и в Американской академии драматического искусства у него было много почитателей. Грейс вручили роль, которую ей надо было подготовить, и пригласили на прослушивание.

В регистрационном журнале сохранилась запись, что Грейс Патриция Келли впервые предстала перед комиссией 20 августа 1947 года. Ее вес был сто двадцать шесть фунтов, рост – пять футов и шесть с половиной дюймов, цвет волос – «блондинка», пропорции – «хорошие», национальность – американка ирландского происхождения. И приписка в конце: «Племянница Джорджа Келли». Комиссия благосклонно отнеслась к Грейс, сочла ее вполне многообещающей, и после прослушивания она была зачислена в академию.

Оставалось уговорить Джека Келли отпустить дочь в Нью-Йорк.

К ее любительской игре на сцене он относился снисходительно, но уважения к актерской профессии не питал. Поэтому, услышав, куда поступила Грейс, он сразу же сказал «нет».

Но Маргарет на этот раз была на стороне дочери и стала уговаривать мужа отпустить ее учиться. В конце концов тот сдался, согласившись, что нет смысла сидеть целый год без дела. К тому же он был уверен, что она очень скоро сама бросит академию и вернется домой. Как плохо он все-таки ее знал…

Перед отъездом успело произойти еще одно событие. Грейс все-таки лишилась девственности. «Я даже не поняла, как это произошло, – вспоминала она потом. – Я заехала к одной подруге, чтобы прокатиться вместе с нею, но той не оказалось дома. На улице шел дождь, а муж подруги сказал, что ее не будет до самого вечера. Я осталась, чтобы поболтать с ним, и так уж получилось, что мы с ним оказались в одной постели. Я даже не успела сообразить, почему и как».

Конечно, рано или поздно это все равно должно было произойти, особенно с такой темпераментной девушкой, как она, уезжающей в огромный, полный соблазнов город. Но показательно то, что Грейс решилась на этот шаг до отъезда из дома, словно не желая оставлять незавершенные дела. Этот случайный роман с человеком, с которым она с тех пор больше никогда не встречалась, стал для нее некой финальной точкой. Детство закончилось, она покинула родной дом и отправилась покорять Нью-Йорк, чувствуя себя совершенно взрослой.

Первой серьезной проблемой для Грейс стал голос.

Точнее – акцент. К акценту в американском кино и сейчас предъявляются очень высокие требования. Так и Грейс Келли сразу же услышала, что, если она не избавится от филадельфийской гнусавости, не видать ей серьезных ролей. Чтобы заинтересовать потенциальных работодателей, она к такой аристократической внешности должна была приобрести и соответствующий выговор.

Она рьяно взялась за учебу и не жалея сил стала заниматься вырабатыванием правильной дикции и понижением диапазона своего излишне высокого голоса. Кроме того, ей надо было научиться правильно произносить согласные и выработать четкое произношение, без заглатывания окончаний. К тому же Грейс не удовольствовалась занятиями в академии, а стала еще брать частные уроки у оперного тенора Марио Фьорелло, который научил ее специальным упражнениям, делающим голос более грудным и звучным.