Эксперимент - Александр Титов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ольга охнула от восторга за спиной начальника.
— Как же я соскучился по тебе, мой добрый друг, — впервые за всё время команда услышала в словах Кощея мягкость. Она показалась настолько же неестественной, как и всё его тело.
— Это же просто искусственный интеллект, — удивилась Алевтина.
— Ошибаетесь. Это лучшее творение человека. То, что придумали две тысячи лет назад, я воплотил в жизнь. И пусть хоть кто-то скажет, что он не прекрасен.
— Он прекрасен, — подтвердила шепотом Ольга. Она не переставала восхищаться чудесами, ставшими явью.
— Ну что, начальник, когда лететь прикажешь? — спросил, перекосив губы в подобии улыбки, Антон.
— «Горыныч», ты готов полетать?
— Конечно, создатель. Всегда готов.
Через час змей вылетел из ангара. Раскрыл крылья во всю ширь, вонзил их в разряженную атмосферу, рассекая воздух.
Планета приветствовала чужака высокими фонтанами гейзеров. Их брызги замирали на высоте, собирались в туманные облака и очень медленно оседали. Каждая капля являла собой целую вселенную, наполненную одноклеточными. Далёкими предками птиц. Они ещё не учились летать, только пробовали полёт на вкус, примерялись, в какую сторону дальше развиваться. И тут божеством с небес появился змей о трёх головах. Будь у этих первобытных клеток глаза, они бы, не моргая, следили за невиданным чудовищем. Имей они хоть самое убогое сознание, непременно преклонились бы перед ним, как перед высшим существом. Совершенным. Но примитивность их даже не позволяла приблизиться к этой мысли.
«Горыныч» пролетел над простором речной долины. Там, где алый бурлящий поток вспенивался белоснежным полем. Оно перламутровым соцветием покоилось в лучах звёздного света. И здесь видел каждый, кто мог заглянуть в будущее, как это поле укроется зеленью травы. Уже не гранями застывших пузырей, но настоящими цветами разбавится однотонный ковёр. Разольётся по воздуху небывалый ещё во вселенной аромат, и появится тогда первый поэт. Из оков серости окунётся он в яркость мира и, задыхаясь, восхищённо напишет первые строки. Такое будущее увидел бы прозорливый смотрящий. А слепец наткнулся бы своими сухими глазами на безжизненный камень. Один из бесконечных камней неба.
Антон наметил горную гряду, рассекающую один из двух континентов. Лучше и не придумаешь для основного маяка в северном полушарии. Отсюда через ретрансляторы сигнал будет опоясывать планету и сетью из одинаковых полигонов по десять квадратных километров создаст базу для дальнейшего дизайна, где и будут задействованы активные элементы.
В южном же полушарии преобладали океаны, так что отыскать что-то подходящее было непростой задачей. В итоге выбор пал на холмистую долину второго континента, находящуюся между двумя полноводными реками будто наблюдательный пост для необъятной равнины.
Антон просканировал рельеф и геологическую структуру почвы на глубину триста метров. Для более тщательного исследования «Горыныч» был неприспособлен. Да и не требовалось пока проводить подробную разведку ценных ископаемых. Б-2 ещё лет пятьсот не войдёт в экономическую зону Человечества.
Самолёт вёл себя примерно. С пилотом общался только по делу, не хамил, не дерзил. Зато полёт, по которому он сильно соскучился, доставлял ему неподдельное удовольствие. Антон даже удивился, что в искусственный интеллект аппарата заложены чувства. Это стало ещё одним поводом хмыкнуть и недобрым словом помянуть Кощея Вячеславовича. Столько вычислительной мощности потратить на бесполезные приблуды — это самое явное самодурство.
— Давай на корабль, — приказал Антон автопилоту. Сам управлять он уже устал, так что решил довериться программе.
— Ещё пять минут, — утробно пробасил «Горыныч».
— Это приказ. Лети на корабль.
Антон почувствовал, как вновь начинается история с сожранным пилотом и неприятный холодок пробежал по спине.
— Я так давно не летал, а ты хочешь меня вновь загнать в ангар и выключить на сотню лет?
«Горыныч», несмотря на всю чудовищность его голоса, говорил как будто мальчишка. Канючил ещё немного погулять, потому что не по всем лужам попрыгал. Вот только у ребёнка нет трёх челюстей с максимальной силой сжатия в тысячу атмосфер и вспыльчивости гориллы в брачный период.
Приходилось подбирать слова, чтобы и слабину не дать, и лишнюю агрессию не вызвать.
— Мы уже завтра снова полетаем. Ты просто немного отдохнёшь, поспишь, а когда проснёшься, начнётся новый этап работы.
— В прошлый раз пилот говорил тоже самое. Но он врал, за что и поплатился.
— Я даю тебе слово. Нам с тобой ещё лет десять предстоит летать не переставая. Успеет надоесть.
«Горыныч» внезапно задрал головы, сделал мертвую петлю и довольно произнёс:
— Ну как это может надоесть? Нет ничего лучше во вселенной, чем расправить крылья и насладиться ощущением, как воздух обтекает тело и поддерживает на весу.
Антон закатил глаза. Самолёт не только умеет чувствовать, но ещё и романтик. Сплошная трата вычислительной мощности.
— В любом случае, полетаем завтра. Возвращайся на корабль.
— Слушаюсь и повинуюсь, — уступил, наконец, самолёт.
Глава 5
— Когда-нибудь здесь будет сидеть человек и добывать огонь, — задумчиво рассуждала Ольга. Сидела, укутавшись в простыню, и смотрела на позеленевший континент. — Во-он там, возле того леса. Положит дубину из чьей-нибудь кости рядом с собой и начнёт камушки друг о друга обстукивать. Будет перебирать их в поисках кремния. А потом ка-ак найдёт! И искрами все руки обожжёт.
— Думаешь, это будет человек? — Антон лежал на кровати и вместо планеты разглядывал гладкий потолок, который интересовал его куда больше рабочего места. Со вчерашнего дня уже бывшего рабочего места.
Прошло десять лет с первого полёта «Горыныча» над бурлящей планетой с самой примитивной жизнью. Теперь же Б-2 обрела пейзажи, неотличимые от земных. Моря, полные бирюзовых вод, кишащие животными леса, голубые небеса, рассекаемые стаями птиц. Столько лет ушло на эту красоту. Проработка природного баланса, чтобы он выдержал напор цивилизации, дизайн, структура развития мира, выстраивание основ для появления разумной жизни. Теперь планета напоминала ту самую первозданную девственную природу, которая на Земле почти исчезла безвозвратно.
Но даже весь труд, вложенный в создание проекции, не шёл ни в какое сравнение с другим достижением. Ольга Каразина.
Восемь лет Антон пытался найти ключик к её сердцу, и чем больше думал о ней, тем быстрее билось его сердце. Антон и не заметил, как весь смысл своей жизни сосредоточил в Ольге. Скромной, чувственной, но такой твёрдой, что иная скала показалась бы ватной. Сколько раз между ними вспыхивали ссоры и склоки. Бывало, что Антон решал, будто она не стоит и доли всех его стараний. Уходил в себя, закрывался в непроницаемом коконе и всё равно, пусть
