Отпуск в кредит - Денис Ганин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вместе встретив чарующий взоры закат под стаканчик охлаждённого белого, Юра и Настя разделились. Он нежно поцеловал её и вразвалочку отправился к мангалу.
Мангал располагался здесь же, возле бассейна, что позволяло супругам поддерживать общение, пусть и на повышенной громкости. Это было небольшое капитальное сооружение типа барбекю, отдалённо напоминающее говорящую печку из русской сказки «Гуси-лебеди», только значительно меньшего размера. А посему у него были и расположенные у пола ниши для дров и всякой утвари, и широкий очаг с одной открытой фронтальной стороной, и переходящая в небольшую незамысловатую трубу вытяжка. В одной из ниш располагались разнообразные решётки и шампуры-шпажки, а в другой — пара мешков с древесным углем и жидкость для их розжига вкупе с большой коробкой каминных спичек.
Сам мангал был выложен из красного кирпича, а его топка и столешница — из жаростойкого шамотного. На дальнем конце столешницы была установлена большая и глубокая мойка из нержавеющей стали. Мойка была оборудована водопроводным краном и сливом, встроенным в систему канализации виллы. Труба мангала была искусно и с любовью инкрустирована посаженными на цемент галькой и морскими ракушками.
Со всех сторон на мангал смотрели фонари и прожекторы, дающие возможность пользоваться им сколь угодно долго после захода солнца. В совокупности с освещением бассейна и сада вся эта иллюминация должна была создавать особую чарующую атмосферу тёплой и тихой южной ночи. Рокот же волн и трескотня местных сверчков вокруг только усиливали романтические ощущения. В такой вот момент совершенно пропадало всякое желание отсюда уходить, как, впрочем, и чувство времени, которое здесь тоже терялось. Особенно когда компанию любящих друг друга мужчины и женщины разделяет покрытая испариной бутылочка «Персифони», а их уставший за день сынишка уже сладко спит в своей спальне на втором этаже.
Юра быстро совладал с мангалом, вот только угли долго не хотели заниматься. Парафинсодержащая жидкость скоро выгорала, а угли не схватывались. К тому же жидкость после сгорания оставляла далеко не приятные ароматы.
«Да, дровишки бы здесь не помешали», — подумалось Юре после нескольких неудачных попыток запустить мангал.
— Дорогой, ты скоро? А то что-то рыбки уже хочется, — терпение у Насти, оставшейся в одиночестве за уличным столом под навесом и работающим вентилятором, стало отказывать.
— Да, да, сейчас уже дело пойдёт, — прокричал ей в ответ Юра, стирая пот со лба и продолжая энергично размахивать пластмассовым веером над едва алеющими углями.
Олег в это время заканчивал свои последние за сегодня выкрутасы в бассейне и силился исполнить, наконец, приказ мамы вылезать, принимать душ и идти переодеваться:
— Иду уже, иду.
* * *
— Какая была вкусная эта кефаль, тебе тоже понравилась, любимый?
— Да-а. Даже Олег Юрич это отметил. Ты у нас молодец, мамочка!
— Нет, это ты молодец, папа, так всё отлично приготовил. И сочно, и прожарилось всё хорошо, и шкура почти целая осталась, — счастье так и искрилось, так и искрилось на красивом молодом лице Насти.
— Ну что ты, милая, это целиком твоя заслуга, ты так всё правильно и в меру посолила и замариновала. А эти твои веточки розмарина, уф — ну просто прелесть!
— Мы оба с тобой молодцы… Люблю тебя. Как же я люблю тебя, Юра!
Юра притянул её на свою половину кровати и нежно поцеловал в губы.
— А я — тебя люблю. Вы с Олежкой — смысл моей жизни.
— А ты долго будешь меня любить?
— Всегда. До последнего вздоха.
Настя положила голову на грудь мужа, пальцами вороша его редкие волосы на груди.
— Что мы будем делать завтра, любимый? Ты ещё не думал?
— Ой, даже не знаю. Так неохота здесь думать… Наверное, будем купаться, лежать, как дрова, пить вино и есть рыбу. Ну и, конечно же, любить… любить, любить друг друга.
Они слились в горячем продолжительном поцелуе. Впереди их ждала ночь пылкой любви под едва слышное вращение лопастей потолочного вентилятора и рокот набегающих где-то внизу на берег волн. Так хорошо им вдвоём давно уже не было.
* * *
Второй день кипрского отпуска мало чем отличался от первого и по погоде, и по образу жизни счастливых отпускников. Единственное существенное отличие состояло в том, что Юра с Олегом прогулялись до ближайшего леска и принесли оттуда… немного хвороста. Несколько сухих сосновых веток разной толщины и длины были как нельзя кстати для того, чтобы быстро разжечь с их помощью мангал.
Да ещё вот, пожалуй, в этот день рыба из холодильника была уже не такой свежей. Доев приготовленных на гриле последних красных снэпперов, они решили на следующее утро съездить за свежепойманной рыбой в какую-нибудь рыбную лавку. Хлеб в доме тоже почти закончился, поэтому нужно было также позаботиться и о нём. Всего остального хватало с лихвой. Впереди у них ещё было столько дней, и думать о возвращении домой никому не хотелось.
* * *
На третий день, встав как обычно и хорошенько позавтракав, они вместо привычного уже переодевания в плавки и купальник облачились в футболки и шорты и погрузились в свою тойоту.
— Ну что, где тут продуктовые-то у них? — проговорил Юра, включая навигатор и выбирая соответствующую иконку.
— О, смотри-ка, какой-то «Киоск» выдал — причем здесь, в Помосе, в пяти минутах езды от нас. Ну что, поглядим, что у них там, в этом киоске?
— Киоск? Ты шутишь? — удивлённо переспросила его Настя. — Я помню из детства только газетные киоски и киоски с мороженым, — она заулыбалась.
— А бочки с квасом помнишь? — прищурив глаз, спросил её Юра.
— Какие ещё бочки, пап? — к разговору подключился Олег.
— А вот такие: на колёсах, с краником и с тёткой в белом фартуке, — заулыбался Юра.
— На колёсах? — удивился Олег. — Это как?
— Юр, бочки на колёсах даже я не помню, — засмеялась Настя.
— Эх, какие же вы ещё зелёные, даже не интересно мне с вами, — проговорил Юра, переводя коробку в положение «R».
— И вчера перед сном тоже неинтересно было? — с ехидцей в голосе спросила Настя.
— Ну что ты, очень даже интересно, — заулыбался Юра, заглядываясь на уже успевшую хорошенько загореть открытую часть Настиной груди.
— А что вчера интересного перед сном было? Я ничего такого не помню, — заголосил Олежка.
— А тебе и не надо ничего помнить. Вот вырастешь побольше — тогда и будешь знать, что ещё интересное бывает, — осадил сына отец.
Родители дружно
