Королевы не плачут - Олег Авраменко

Все ласковые слова, при помощи которых Габриель собирался излить на Матильду свою безграничную любовь к ней, вдруг застряли у него в горле. Он резко, почти грубо, произнес:

- Ты сама снимешь чулки, или это сделать мне?

3. РЕШИТЕЛЬНЫЙ ШТУРМ

Едва лишь Бланка вышла из покоев новобрачных, тотчас рядом с ней возник Филипп, и его пальцы вновь сомкнулись вокруг ее запястья.

- Дорогой кузен, - раздосадовано сказала она. - Пожалуйста, отпустите меня.

- И не подумаю, моя бесценная кузина, - кротко, но категорически возразил он. - Почему бы нам не пойти вместе?

- Хотя бы потому, что нам не по пути.

- Вот как?!

- Да, Филипп. Я иду к себе.

- Но зачем?

- Как это зачем? Поздно уже.

- Поздно? - удивился Филипп. - Не смешите меня, Бланка. Уж я-то знаю, когда для вас настает "поздно".

- Сегодня я устала, - объяснила она. - К тому же у меня плохое настроение - и вам известно из-за чего... Ну, так отпустите вы меня или нет?

- Ни-ко-гда!

- Но учтите: по доброй воле я с вами не пойду, - предупредила Бланка. - Конечно, вы можете применить грубую силу, но тогда я буду сопротивляться.

- О нет, солнышко, до этого дело не дойдет. Раз вы устали, я не смею задерживать вас.

- Так отпустите! - Бланка попыталась высвободить руку, но Филипп хватки не ослаблял. - Как же я пойду, скажите на милость?

- Очень просто - я пойду с вами.

Бланка тяжело вздохнула.

- Вы несносный, Филипп!

- Вовсе нет, дорогая. Просто я пленен вашими чарами, и это выше моих сил - отпустить вас сейчас.

Пока они вот как пререкались, не трогаясь с места, остальные дамы и господа уже дошли до конца коридора. Оглянувшись, Маргарита окликнула их:

- Кузина, принц! Почему вы отстаете?

- Кузина Бланка устала, - ответил за двоих Филипп. - Она возвращается к себе и попросила меня сопровождать ее. Разумеется, я не могу отказать ей в этой услуге.

В ответ на эту беспардонную ложь Бланка лишь поджала губы и с достоинством промолчала. Она понимала, что любые возражения или опровержения только ухудшат ее положение, и без того довольно щекотливое.

Молодые люди весело рассмеялись, пожелали им обоим доброй ночи и приятных развлечений и пошли своей дорогой. Но прежде чем их голоса утихли за углом, чуткие уши Бланки все же уловили несколько прозрачных намеков и неприличных острот, уточнявших особо пикантные моменты ее предполагаемого времяпрепровождения с Филиппом.

- А вы ничуть не изменились, Филипп, - обиженно сказала она.

- В каком смысле?.. Эй, парень! - поманил он пажа с фонарем, который задержался, чтобы в случае надобности прислужить им. - Посвети-ка нам, будь так любезен.

Паж молча поклонился и прошел вперед. Филипп и Бланка последовали за ним.

- И в каком же отношении я не изменился? - повторил свой вопрос Филипп.

- Да во всех отношениях.

- А в частности?

- А в частности остались таким же настойчивым и бесцеремонным нахалом, каким были всегда.

- Что за слова, Бланка? Вы меня обижаете. Какой же я нахал?

- Как это какой? Самый обыкновенный... Впрочем, нет, необыкновенный. Вы нахал, каких мало.

- Взаимно.

- Что? - не поняла Бланка.

- Взаимно, говорю. Вы тоже не промах.

- Я? Неужели?!

- А разве нет? Когда некая знатная дама говорит "милый" своему любовнику в присутствии дяди своего мужа - как прикажете это называть? Ярчайшим образцом застенчивости, а?

Бланка смущенно опустила глаза и ничего не ответила. Остаток пути они прошли молча. Филипп нежно мял ее руку в своей руке, а она уже не пыталась вырваться. Покои Бланки находились в том же крыле, только в конце коридора, рядом с покоями Маргариты, Елены и Жоанна. У ее двери паж остановился, ожидая дальнейших распоряжений.

- Ступай себе, парень, - сказал ему Филипп. - Ты свободен.

- Э нет, любезный! - сразу всполошилась Бланка. - Постой. Ты должен проводить господина принца, не то он еще заблудится в темноте.

- Это излишне, - возразил Филипп. - Я сам найду дорогу. Ступай, парень.

- Нет, постой!

- Можешь идти, я сказал.

- А я говорю: постой!

Паж не двигался с места и лишь одурело таращился на препиравшихся господ.

- Так мне можно идти или еще подождать? - наконец не выдержал он.

- Ступай, - ответил Филипп, а после очередного "Нет, постой!" Бланки, быстро повернулся к ней: - А как же насчет того, чтобы посидеть вместе, поболтать?

- У меня не то настроение, Филипп.

- Так будет то. Я мигом подниму ваше настроение.

Бланка отрицательно покачала головой.

- Об этом и речи быть не может. Пожалуйста, оставьте меня в покое.

Филипп изобразил на своем лице выражение глубочайшего замешательства.

- Ах да, понимаю, понимаю. И прошу великодушно простить мою оплошность.

Бланка недоуменно взглянула на него.

- О чем вы, Филипп? Я не...

- Ну все, замнем это дело. Я, право, не хотел вас смущать, но как-то само собой получилось. Вот дурак, сразу не догадался...

- Фи...

- Я все понял, Бланка. И еще раз прошу простить меня. Примите во внимание, что сегодня я перебрал. Я спьяну увязался за вами, не сообразив, что вам всего лишь нужно было отлучиться на пару минут. Конечно же, я подожду вас здесь.

Щеки Бланки вспыхнули густым румянцем. Она рывком распахнула дверь и гневно выкрикнула:

- Ну, проходите! И будьте вы прокляты...

С самодовольной ухмылкой Филипп отвесил ей шутливым поклон.

- Только после вас, сударыня.

Они пересекли узкую переднюю и вошли в небольшую уютную комнату, обставленную, как будуар. Несмотря на то, что Бланка провела в своих новых покоях всего лишь одну ночь, они чувствовались обжитыми и уже пахли своей хозяйкой - в воздухе витал тонкий аромат жасмина и еще чего-то, чуточку пряного и невыразимо приятного, чем всегда пахло от Бланки и от всех ее личных вещей. Этот запах всякий раз вызывал у Филиппа сильное возбуждение и повергал его в сладостный трепет.

Дверь, ведущая в соседнюю комнату, отворилась и в образовавшуюся щель просунулась голова Коломбы, горничной Бланки. Увидев свою госпожу с мужчиной, она мгновенно исчезла.

Бланка расположилась на диванчике в углу комнаты и жестом указала Филиппу на стоявшее рядом кресло. Филипп машинально сел, не сводя с нее восхищенного взгляда. Он любовался ее изящными, грациозными движениями, живой мимикой ее лица, тем, как она усаживается и сидит, - он любовался ею всей. Бланка была одета в изумительное платье из великолепной золотой парчи, которое удачно подчеркивало ее естественную привлекательность, превращая ее из просто хорошенькой в ослепительную красавицу. Филипп почувствовал, что начинает терять голову.

- Здорово я сыграл на вашей деликатности, не правда ли? - лукаво улыбаясь, скала он. - Между прочим, вы знаете, как называет вас Маргарита? Стыдливой до неприличия, вот как. И она совершенно права. Порой вы со своей неуместной стеснительностью сами ставите себя в неловкое положение. Это ваше уязвимое место, и я буду не я, если не найду здесь какой-нибудь лазейки в вашу спальню. Как раз сейчас я думаю над тем, в чем бы таком УЖАСАЮЩЕ ПОСТЫДНОМ мне вас обвинить, чтобы вы могли опровергнуть мое обвинение только одним способом...