Три года ты мне снилась - Лина Серебрякова

Итак, солнце едва склонилось к западу, а к нему уже подошел заказчик груза, знакомый кавказец с плечами и ростом борца-тяжеловеса. Скорее всего, так оно и было. Во всяком случае, шустрые черноголовые парни помельче называли его боссом. Старательно, аккуратно растаскивая по машинам и фурам баулы и ящики с пестрыми ярлыками и наклейками, набитые и дорогим товаром, и обычным ширпотребом, и заморскими яствами, они, что называется, в считанные минуты очистили трюмы под наблюдением босса и Клима, который скрупулезно сверял по документам, чего и сколько отпущено заказчикам-перекупщикам, потому как знал их милую привычку жаркими спорами, выразительными жестами и гортанными, с акцентом, напористыми криками отводить глаза начальству и под сурдинку вписывать в документы совсем другие цифры.

Наконец Клим принял у них деньги и долго сдавал их в бухгалтерию. Там тоже сидели опытные жуки, понимающие, что откуда берется.

За другую партию груза — станки и тяжелую технику, которую разгружал портовый кран, отвечал второй помощник, и Клим туда даже не смотрел. Не полагалось. На все имелась собственная этика.

Уже после обеда, в свежем кителе и сияющих ботинках, он направился в здание пароходства к начальнику порта с заявлением об уходе. В кабинете шло совещание капитанов рыболовецких траулеров.

Клим терпеливо ждал в приемной. Он сидел в кресле и слушал доносившиеся из диспетчерской переговоры диспетчера и капитана рейда с подходящими кораблями. Слушал разговоры секретарши, тоже деловые, провожал глазами заходивших в приемную женщин. Некоторые были ему знакомы, но кое-кого он уже не узнавал просто потому, что редко бывал на берегу, а за семнадцать лет милые девчушки, с которыми перемигивался когда-то молодой мичман, стали дамами с положением и совсем иным выражением лица.

А мичманом он был когда-то бравым! Девочки из производственного отдела недаром ждали его из рейса, слали радиограммы на корабль, оставляли записочки в отделе писем на букву К. С кем-то, по молодому делу, он, истосковавшийся моряк, гулял по набережной, ходил в кино и добивался взаимности где-нибудь в чужой квартире или гостинице, а то и прямо в густой чаще парка темным вечером. Вот они, его подруги, идут мимо, узнают, подмигивают. Они бы и сейчас не прочь, милые дамы, он чувствует это.

Наконец совещание рыбаков окончилось.

— Александр Николаевич, вас дожидается старпом Ковалев с «Виктора Паноенкова», — доложила секретарша.

— Пусть заходит, — отозвался усталый голос начальника порта.

Клим вошел и положил перед начальником свое заявление. Прочитав, тот долго смотрел на Клима помаргивающими выпуклыми глазами, потом нажал кнопку переговорного устройства.

— Капитана с «Паноенкова» ко мне срочно! А ты садись, садись. Сейчас поговорим.

Заявлению об уходе поразился он, как неслыханной глупости. Не часто увольнялись люди с выгодной и почетной морской работы, дослужившись почти до капитана. Может, дело в той шумихе вокруг норвежской подлодки? Не похоже.

Минут через семь появился капитан корабля. Начальник порта протянул ему рапорт Ковалева.

— Ознакомься, Васильич.

— Да знаю, знаю.

— Ну и что? — Начальник испытующе смотрел на капитана. — Не можешь справиться? Человек глупость делает, а ты руками разводишь?

Взглянув на Клима, Николай Васильевич усмехнулся и действительно развел руками.

— Ничего не могу поделать. Ни уговором, ни приказом. Уходит. Списывается на берег такой моряк! Цены ему нет!

— Он у тебя в своем уме, Васильич? — Начальник порта, по-прежнему не глядя на Клима, постучал пальцем по виску. — В наше время списываться на берег... Не понимаю. — И обратился к молчавшему все это время Климу: — Подожди в приемной. Нам тут побалакать треба...

Клим молча вышел.

Начальник порта поднял брови и уставился на собеседника.

— Что происходит, Васильич? Мы не богатеи, чтобы разбрасываться такими кадрами. Это разбой, грабеж, глупейшая оплошность, если не хуже. Рапорт подал, смотрите на него! Кошка между вами пробежала, что ли? Может, он согласится на капитанскую должность?

Тот покачал головой.

— Ни на что он не согласится. Уперся.

— Но ты беседовал с ним?

— Неужели нет? — Капитан махнул рукой.

— А он здоров, вообще-то? — начальник неопределенно покрутил рукой возле головы.

— Хо! Здоровее не бывает. Нет, Александр Николаевич, тут другое, а что, не мне понимать. У него какой-то жизненный порог, это для него очень серьезно. Неужели ж я ему не говорил? Такой друг! Мне-то как раз будет больше всех его не хватать, ясновидящего моего. Я ж радировал тебе про мель, подлодку и предотвращение аварии на самом судне. За один рейс! Жаль, жаль мне без него оставаться, ну просто... слов нет!

Они помолчали. Каждому на мгновение представилась сказочная жизнь, свободная от принятых на себя тягостей и ответственности. И серьезные, многое видевшие мужчины вдруг показались себе маленькими рабами-кандальниками, прикованными к своему жизненному, раз и навсегда сделанному выбору. А этот уходит, как орел в небо, и никакие законы ему не писаны. Лети себе! Но тут загудел на рейде стоящий под разгрузкой траулер и вернул их к действительности. Сказочной жизни без серьезной работы на этой земле не бывает, и этот парень, Клим, все равно будет где-то вкалывать, выстраивая свою новую судьбу.

Значит, бесполезно мне разговаривать, отговаривать, златом-серебром соблазнять, должностями, почетом?

— Куда! Пустая трата слов. Плетью обуха не перешибешь.

Начальник порта прошелся по кабинету. Из его окон виден был порт, причалы, разгрузка, разъезды машин.

— Что ж, так и решим. Подбирай, Николай, себе нового помощника и закончим этот разговор.

— Придется. А жаль!

Через пару дней все было готово. С документами в кармане Клим дал прощальный ужин команде своего корабля. Все сожалели о его уходе, но у каждого были свои заботы на берегу, семьи, планы, и, покутив в портовом ресторане до закрытия, мужчины разошлись.

Утро настало ясное и свежее. Цветники, зеленые лужайки, скульптуры и фонтанчики, столь привычные для служащих порта, доставляли истинную радость морякам, глаза которых большую часть года созерцали синие и пустынные морские просторы. Начальник хозяйственного отдела, сам в прошлом хороший моряк, знал об этом и старался даже зимой встречать экипажи, плавающие в незамерзающих акваториях круглый год, оранжереей с розами, вечнозелеными кустами, цветущими деревцами. И это при искусственном освещении! Недаром славился по флоту этот северный порт!

Клим вывел из портового гаража свой «Мерседес» и поехал домой, на окраину города. По пути остановился у гостиницы и заказал себе номер на одну ночь.