Мириад светлячков - Алескандр Зайцев

  -- Воды! Дайте попить! Я умираю, вы что не понимаете!!! - именно с таким криком я просыпаюсь.

   Мне уже все равно, что я на корабле чужих. Это ушло на задний план. Одна мысль пульсирует в голове "Воды!". Найти воду! Долго смотрю на текущую по стене красной комнаты влагу. Нет! Бороться и ждать! Не могут же меня убить! Это не логично! Но, что я знаю о "их" логике, есть ли она вообще? Может "они" мыслят совсем иначе, настолько по другому, что привычные человеческие мерки не подходят совсем. Отгоняю эти мысли, хватаясь как за соломинку за фантазию, что меня везут туда где все будет. Сон, спасительный сон...

   "Я" наконец-то поймал фонарик! Он лучится, переливаясь всеми цветами видимого спектра. Любуюсь им, в нем есть какая-то загадка. Всматриваюсь, "щупаю", ничего не могу даже определить какой он с точки зрения кинестетики. "Я" сейчас лишен тактильных ощущений. "Мне" кажется, он что-то шепчет. Как фонарик может шептать? Не знаю, но "я" вот вот пойму его! Язык наполняет влага. Приятно. По горлу пробегает струйка воды. "Я" лижу фонарик, кажется он как мороженное, безвкусное, зато тает и дает воду. Пииить!!! Хочу затолкать весь светящийся шарик в "рот", но не выходит и остается только облизывать шероховатую поверхность. Шероховатую?

   Черт! Я и правда остервенело лижу, но не "шарик", а стену красной комнаты, в том месте где по ней бежит струйка воды. Тело обмануло разум. Но надо признать, сейчас мне стало значительно легче. Может эта "вода" и отрава, и скоро умру. Но пусть от яда, чем безумцем шепчущем одно слово. Бесцельно брожу по кораблю, в голове нет ни мыслей ни желаний, я превращаюсь в сомнамбулу. Два или три раза засыпаю, но проваливаюсь в черноту сна без сновидений... Сколько так продолжается не знаю, сутки, двое, неделю или месяц? Время уже не имеет никакого значения.

   Чем больше проходит времени, тем мне всё хуже и хуже. Виновата ли в этом жидкость, которую я периодически прихожу слизывать со стен или недостаток еды и сил. Не знаю. Затуманенным сознанием понимаю только одно, осталось жить не долго. Уже давно ничего у "них" не прошу. Ушли ненависть за пытки и страх перед смертью. Закончились мои крики требований и отчаянья и угроз. Хочется только одного, что бы все уже закончилось...

   "Я" за рулем большой фуры. Водитель дальнобойщик. Грузовик-рефрежератор, которым "я" управляю мчится по пустынной ночной трассе. В руках у "меня" рация. И "я" как механизм постоянно повторяю. "База! База ответьте!", в ответ лишь шипение помех. "База, база ответьте!" И так по бесконечному циклу...

   Пока очередной приступ жажды не заставляет просунуться и идти в красную комнату. Не осталось ничего кроме ожидания, боли и снов. В одних я ловлю светлячков и поймав "разговаривая" с ними, но проснувшись не помню, о чем был разговор. В других, я опять за рулем фуры, остервенело вызываю какую-то базу. Один сон необычен, даже на фоне странных остальных:

   "Первый-Я" веду уже привычный грузовик и всё так же механически жму кнопку приема на рации. "Второй-Я" сидит рядом и спрашивает:

  -- Мы уже на месте, тут ничего нет.

  -- База так и не ответила.

  -- И видимо не ответит. Её нет там, где мы помним она должна быть.

  -- Тогда, направимся на запасную.

  -- До неё далеко, а груз вот-вот придет в негодность.

  -- Мы должны сохранить груз. Его потеря, неприемлема с моральной точки зрения.

  -- Не приемлема, согласен. Но не сама потеря, а его утрата в месте нашей ответственности.

  -- Поправку принимаю. Но развернутся обратно, мы не можем, груз все равно испортится, за время обратного пути.

  -- Здесь не далеко отмечен, - на коленях "Второго-Я" появляется атлас карт. - Проект "Ковчег".

  -- Там можно найти приемлемые условия, для функционирования груза.

  -- Но мы не сможем гарантировать его сохранность там.

  -- Не можем, но он перейдет под чужую ответственность. Мы только подготовим его к существованию в незнакомой среде.

  -- И груз станет не нашей проблемой. Я согласен.

  -- Я то же. Закладываю новый маршрут.

   И опять сны, о светлячках. Мне уже не надо их ловить, они сами водят свои хороводы вокруг меня. И что-то поют, все время поют. Иногда кажется, что даже когда не сплю, слышу их пение и перед глазами мелькают их цветные переливы. Голова пухнет и грозит взорваться, одно хорошо, чувство голода куда-то пропало. Я читал, что после определенного времени голодовки, желание есть уходит, так оно и есть.

   Легкая судорога, мне уже неуловима знакома. Такая же привела меня в себя, после потери сознания на Луне. Собираю последние силы в кулак воли и иду в "стеклянную" комнату. Пройдя за завесу восторженно замираю. Исчезли летящие на встречу снежинки. Невзирая, на казалось полную опустошенность, я не утратил возможности удивляться. Корабль висит в открытом космосе. Вокруг невероятное количество звезд. Подобной фантасмагорической картины не увидишь с Земли. Звезды повсюду, их свечение невозможно яркое и они повсюду, везде. Плотное шаровое скопление! Наверно оно так и выглядит "изнутри", когда на каждый кубический парсек приходится десятки, а то и сотни звезд.

   Я ошибся, корабль не висит, он движется. Летит к какой-то планете. И чем ближе мы приближаемся к ней, тем все больше она напоминает родную Землю. Только вот есть, что-то неуловимо неправильное. И чем ближе мы к ней, тем четче это ощущение.

   Корабль идет на посадку и приходит понимание. Это не планета, а малый планетойд, диаметром не больше сотни километров. Но он имеет плотную атмосферу, не менее одной сотой своего радиуса! Как это возможно? Не знаю, но это есть! И я это вижу.

   Мягко, без единого толчка замирает корабль на ровной поверхности космопорта. А ничем иным, то что я вижу быть не может. Круговая площадка площадью около четырех гектаров, окруженная полукругом двухэтажного здания, странной архитектуры. Кажется, что это замершая волна, которая вот-вот накроет посадочную площадку. Больше разглядеть ничего не успеваю. На долю секунды темнота накрывает меня.

   Я лежу на мокром бетоне или на чем-то очень похожем. Идет прохладный, ночной дождь. Жадно ловлю летящие капли, пересохшими губами. Чужой корабль взлетает, позволяя себя рассмотреть. Вот черт, не врут сказочники! Натуральная летающая тарелка, возноситься в ночное небо. Нет ни рева двигателей, ни всполохов тяги, то что его приводит в движение незаметно и тихо. И куда ты меня привез, корабль-садист?

Глава II

   Какое необычное тут небо. Даже ночь и та условна, вполне можно читать газету при свете таких близких звезд, если бы у меня конечно была эта газета. Надо подняться, переворачиваюсь на живот и упираюсь взглядом прямо в тяжелые сапоги, перед моим носом.

  -- Лим, ты смотри! Кого это нам подбросили?

   Говорящего можно было принять за робота или киборга. Если бы не непокрытая голова. Всё остальное тело заковано в броню. И не в средневековую, а явно в высокотехнологичный доспех. Матовый пластик его ломаных линий, топит в себе отблеск далеких солнц. На бедрах две кобуры, с очень характерными рукоятками, такие удобно держать, что бы стрелять в кого-то. Вряд ли оружие пороховое, нет характерных деталей, присущим пулевым пистолетам. Но подробнее не разглядеть. Попытка подняться на ноги, тут же пресекается, второй, тот кого назвали Лимом, опускает мне на спину свой ботинок. Буквально вминая меня в царапающее покрытие посадочной площадки.

  -- Бид, и правда, это что-то новенькое. Ни разу не видел, что бы вот так выкидывали с кораблей. Голым да на "бетон".

   Говорят явно не на одном из языков Земли, но понимаю всё прекрасно и если надо смогу даже внятно ответить. Знание с корабля?

  -- За что тебя сбросили сюда? А голышь?

  -- Не знаю, - громче шёпота ничего не получается, горло отвыкло и садит от сухости.

  -- Это неправильный ответ голышь! - Бид хлестко бьет мне по ключице, деревянной дубинкой.

   Сильно не вяжется, этот примитивный способ воздействия с технологией космических перелетов и брони, которая явно опережает земную не на одно столетие. Но мне не до этого, боль молнией пробегает по телу.

  -- Ты сломал мне ключицу! Ты что творишь придурок! - с глаз градом катятся слезы.

  -- Лим, я не ослышался? как он меня назвал?

  -- Придурком Бид, придурком! - второй хохочет во все горло.

  -- Забыл, что такое боль задохлик? Так я напомню!

   Он умеет бить, каждый удар ломает какую либо косточку в моем теле. А я так ослаб, что не могу сопротивляться. Остается только кричать и выть от боли, захлебываясь слезами. Хрустят пальцы на левой руке, безжалостно раздавленные бронированным сапогом.

  -- Аааааа!!! Скотина!

  -- Лим, ты гляди, он не понимает уроков.

   Тяжелый удар сзади, заставляет забыть о сломанных костях. Боль в паху, настолько резкая и всеобъемлющая, что накрывает как цунами, когда эта волна доходит до головы, спасительное беспамятство укрывает меня. Но не надолго, что-то льется на лицо, возвращая в реальный мир боли. Злость придает сил, они не поливают меня водой. Они мочатся мне прямо на глаза!