Костечков-варвар - Василий Сторжнев

— «Давай, говорю»— Костечков ткнул парня в плечо, — «Или ссышь?»-

Парень в некотором замешательстве посмотрел на Костечкова, затем на Неё. Она выглядела сконфуженной сложившейся ситуацией.

— «Давай, блядь! Или зассал, пидор?!»— Костечков почти кричал, его рот был пьяно приоткрыт, он раскачивался как ветхое дерево, не замечая, что все в комнате смотрят на него.

— «Ладно…»— неохотно согласился парень, — «Если тебе от этого будет легче…»-

— «Хуегче»— рявкнул в ответ Костечков. Кривым, развязным жестом он вытащил из-за стола стул, уронил его, стал поднимать, чуть не упал сам. Наконец, ему удалось установить стул на все четыре ножки. Затем он тяжело бухнулся перед ним на колени, едва не ударившись подбородком о сиденье. Парень со вздохом принял аналогичную позу. Они сцепили руки. Алексей злобно смотрел на соперника сквозь захватанные линзы очков.

Костя-именинник взял на себя обязанности судьи и начал отсчёт:

— «Раз… два… три!»-

Костечков изо всех сил напряг руку. От напряжения он весь вспотел, задрыгал ногами по полу. Но, несмотря ни это, парень планомерно устанавливал стрелку их рук на три часа — время поражения Алексея.

Всё.

Костечков устало бухнулся на пол, он тяжело дышал и находился в состоянии замешательства. Парень же, потирая запястье, вернулся на диван. Гости отвернулись. Всё вернулось на круги своя.

Немного полежав, Алексей поднялся и тяжёлым взглядом осмотрел комнату. Казалось, он снова думает о своём плане, пытаясь сквозь хмель нашарить верный сценарий действий. И он его нашёл — подскочил к своему обидчику и взял его шею в локтевой захват, начав душить. Все всполошились, кто-то ударил стол, загремела посуда, опрокинулась открытая бутылка кока-колы и бурая жидкость потекла в блюдо с остатками салата. Машущего руками Алексея выволокли в прихожую.

— «Подождите, подождите!»— раздался возглас из комнаты, — «Подождите!»

В прихожую вбежала Она.

— «Подождите! Я его успокою сейчас! Леша!»— Она посмотрела Алексею прямо в глаза, взяла его руку в свою, — «Леша, пойдём, подышим воздухом, тебе лучше станет! Только ботинки надень!»-

Даже сквозь марево злобы и опьянения Костечков ощутил лёгкий жасминовый аромат, который шел от её рук и передавался его душе сквозь кожу. Казалось, что это чувство и есть осязаемое чувство успеха его замысла.

— «Да, пойдём»— промямлил Костечков, натягивая берцы.

Когда они вышли из двери парадной, Костечкова сильно мотнуло, и он плюхнулся в клумбу, куда ранее кинул сигарету. На улице уже стемнело, зажглись фонари.

Она протянула ему рюкзак и куртку.

— «Ты чуть не забыл»— и снова посмотрела ему прямо в глаза.

Барометр его эмоций показывал бурю.

Тут сознание Костечкова на миг прояснилось — ведь он ещё в прихожей ощутил тление фимиама успеха, его еле уловимое присутствие, и вот теперь он стоит перед финальными вратами, за которым лишь победа!

Осталось сделать только последний шаг к оглушительному триумфу!

Финишная прямая!

Окончательное понимание сути всего происходящего!

Алексей собрал всю свою решимость в кулак, а затем сказал:

— «Это… П-пошли ко мне?»-

Она улыбнулась мягко, шелковисто и обняла Костечкова:

— «Ты немного посиди, тебе скоро лучше станет… Только не сердись на меня, ладно?»— Ее голос звучал глухо, как будто бы она сидела внутри груди Костечкова.

После этих слова Она, не оборачиваясь, направилась обратно. Алексей тупо смотрел, как за Ней закрылась заклеенная объявлениями железная дверь. Только её грохот нарушил тишину.

Вокруг опускалась ночь, и Костечков ничего не мог с этим сделать.

***

Нас следующее утро Костечков еле добрался до работы. Он был всё ещё пьян. Чувствовал он себя невыносимо плохо: в глазах двоилось, все тело ходило ходуном, да еще и постоянно подташнивало. В метро на его пошатывающуюся фигуру неодобрительно косились люди, но ему было все равно. Ведь всё меркло перед великой тоской, выевшей всё внутри Алексея.

Придя на работу, он кое-как переоделся в рабочую форму и вошёл на кухню, где был встречен Управляющим.

— «Лёша, что это вчера было?! Да ещё и сегодня опять опоздал! Подожди-ка… Дыхни… Ты что, пьяный?»-

Слова Управляющего тонули в мутном океане отвратительных воспоминаний.

Он вспомнил, как пришёл домой

Как в одиночестве пил теперь уже ненужный коньяк в темной комнате, освещаемой лишь экраном компьютера

Как рыдал, слушая все самые грустные рок-баллады, которые он только и знал

Как набирал и снова стирал сообщения — проклинающие и превозносящие, полные ненависти и обожания — всё ей, но так ничего и не отправил, расписываясь этим в собственной беспомощности

Как подавлен он был от ужаса осознания того, что ей он совершенно не интересен

Как пошёл в туалет и упал в тёмном коридоре, сбив вешалку с верхней одеждой

Как в этот момент открыла дверь вернувшаяся Мама

Как она пыталась успокоить рыдающего, пьяного Костечкова

Как Костечков проклинал Маму, виня во всех своих злоключениях, пока она укладывала его в постель

И как она потом тихо, чтобы не разбудить сына, плакала в своей одинокой комнатке (Но этого Алексей уже не слышал).

— «Лёша!»— Управляющий тряс Костечкова за плечи, — «Ты считаешь, это нормально приходить в таком виде на работу? Ты считаешь, это нормально?!»

Костечков почувствовал, как внутри его головы перекатывается свинцовый шар. Он отклонился назад, разлепил пересохшие губы и сказал:

— «Иди нахуй»-

— «Чтооо?!»— от удивления Управляющий даже выпустил сомнамбулическое тело Алексея из рук.

— «Иди нахуй, петух, говорю»— просипел Костечков. И тут его вырвало.

Дальше Алексея, как и вчера, тащили люди (абстрактные лица, неясные силуэты), вроде, среди них был и Марсель. В раздевалке, где они брезгливо помогали ему переодеться в уличную одежду, его ещё раз стошнило на чьи-то ботинки. Как марионетку, лишившуюся ниток, его выволокли из заведения, довели до ближайшего сквера, где и оставили отлеживаться на скамейке, посоветовав вызвать такси.

Некоторое время Костечков лежал на скамейке неподвижно. Открытый рот, расстегнутая, испачканная рвотой куртка, глаза, смотревшие в разные стороны, — он мог бы вполне сойти за труп и, будь поблизости стервятники, они бы наверняка приземлились на Алексея, чтобы полакомится его плотью.

Но он был жив, просто ему очень плохо.

…Дерзость подобного нападения не могла остаться без ответа, и Костечков отправился на поиски логова культа змеиного бога Йоба. Из сонного Хем-Шалама они привели его в таинственный Город Меди, а оттуда — в отдаленные стоянки пустынных кочевников. Там от безумного Рула, предводителя красных всадников Нахичи, он узнал о гигантском заброшенном храме, расположенном прямо в центре Магнумовой пустыни. С незапамятных времён это место считалось проклятым, и никто не отваживался приближаться даже на несколько лиг к мрачным руинам колоссальных строений, с которых на путешественников взирают