О людях и нелюдях - С. Алесько

— А чем же вы Осинницу рассердили? — полюбопытствовала девушка.

Дрозд опустил глаза, Вьюн скабрезно ухмыльнулся.

— О таком с невинными девами не беседуют, — заявил котяра. — Видишь, Ромашечка, сколько неудобств доставляет девичья честь. И лиходеям всяким для волшбы требуется, и с симпатичным парнем не поболтать. Подумай, может, все-таки распростишься? Я ласковый, ты ж знаешь. И опыта не занимать. Все сделаю в…

— Хватит, Вьюн, — оборвал приятеля Дрозд, видя смущение девушки. — Если хочешь, мы уйдем, — обратился к Винке. — Только покорми уж нас в последний раз, а? Меня от одной мысли о сырой крольчатине наизнанку выворачивает.

— Уйдем! За себя говори, — фыркнул рыжий. — То из города меня утащил, теперь и здесь надоело? Мне тут нравится, да и от Осинки удирать, не попрощавшись, себе дороже. Я по молодости от ворожейки одной улизнул по-тихому, потом год блохи заедали. Пришлось с такой каргой путаться, чтоб от напасти избавила!

— Я сейчас схожу корову подою, потом каши наварю, — обратилась Винка к Дрозду, стараясь пропускать мимо ушей откровения кошака.

— Спасибо! — улыбнулся пес. — Тебе помочь?

— Чем ты ей поможешь? Корову за дойки подергаешь?

— Принеси, пожалуйста, воды и растопи плиту.

Дрозд кивнул и двинулся за ведром, Вьюн упал на кровать, закатив глаза.

Винка отправилась в хлев на слегка трясущихся от пережитого потрясения ногах. Оборотней как таковых она не боялась. Даже ребенку известно: по-настоящему опасны могут быть лишь те, что перекидываются в волков и медведей. Дрозд уже доказал свою благонадежность в облике пса, да и человеком держался на удивление смирно. Вьюн тоже ничего особенного себе не позволял, кроме похабной болтовни, которая не слишком-то и задевала. Винка наслушалась подобных разговорчиков от дружков сводного брата, здоровенных прыщавых лбов, которых родители еще не успели женить. И надо отдать кошаку должное, его сальности звучали гораздо изящнее. Возможно, не последнюю роль тут играло обаяние рыжего пакостника.

Пускай парни остаются до возвращения хозяйки, тем более что та поручила пса и кота ее, Винки, заботам. Оборотни здорово скрасили одиночество, особенно в первые дни, и выгонять их, навлекая возможное недовольство Осинницы, не хочется. Даже если оно выльется всего лишь в нашествие блох. Винка, доя корову, хихикнула, представив, как мучился от зловредных тварей привередливый кошак.

Девушка закончила дойку, выпустила Бурушку из хлева, и та неспешно побрела пастись. Умная животина сама находила места с хорошей травой, к вечеру неизменно возвращаясь домой.

Войдя в хижину, Винка застала Вьюна по-прежнему валяющимся на кровати. Дрозд сидел у стола верхом на лавке, спиной к двери, лицом к приятелю. Видно, только что разговаривал с ним. В плите гудел огонь. Девушка разлила молоко в кувшины, поставила варить кашу.

— Я тут подумала… Лучше вам хозяйки дождаться.

— Я ж говорил, девочка меня не выгонит! — мурлыкнул Вьюн.

— Только ночуйте на дворе.

— Конечно, — кивнул Дрозд.

— На дворе? — возмутился кошак. — Я — городской кот, к тому же давно мечтаю поспать по-людски! На дворе… У меня от росы знаешь как шерсть намокает? Согласен спать кошаком, но в хижине.

— Да ты ко мне кошаком и залез! — возмутилась Винка. — Меня парни так не лапали…

— Ромашечка, не умеешь кокетничать. Тебе все очень нравилось. Ты не орала в голос, а страстно шептала и довольно хихикала. Мне очень льстит, что я могу доставить такое удовольствие людинке даже в кошачьем обличье.

Винка задохнулась от возмущения. Дрозд, вопреки ее ожиданиям, не одернул дружка, как прежде, а усмехнулся.

— Не обращай внимания на его треп, — подмигнул девушке. — Он по-другому просто не может. Я поначалу даже пару раз ему морду бил. Не помогает. — Вьюн при этих словах привычно закатил глаза. — Спать мы, конечно, будем не в хижине. На чердаке полно места, там и устроимся. И в зверей обращаться не нужно. А я прослежу, чтобы этот потаскун держал лапы при себе.

— Потаскун! А сам-то! Тебя не Дроздом надо было называть, а Дятлом!

— Почему Дятлом? — удивилась Винка. — У тебя же нос не длинный, — на всякий случай внимательно пригляделась к чернявому.

— Нос у него нормальный, — подтвердил кошак, подозрительно покусывая губу. — Даже, я бы сказал, породистый. Куда до него моей картошке. Только долбит-то Дроздок не им.

— А… — начала было девушка, но внезапно вспомнила любимое ругательство отчима и залилась краской.

Вьюн покатился со смеху, Дрозд, державшийся пару секунд, присоединился к приятелю. Винка терпеливо ждала, пока они просмеются.

— Понятно все с вами, — вздохнула она. — И почему хозяйка вас в зверином обличье держала, тоже яснее ясного.

Затихший было смех разразился с новой силой.

В последующие дни скучать Винке было некогда. Оборотни наслаждались вернувшимся человеческим обликом, а ей приходилось кормить их и выслушивать неумолкающую болтовню. Чесал языком главным образом Вьюн. Дрозд то ли смущался, то ли вообще не отличался разговорчивостью. Девушка про себя дивилась тому, насколько навязчив теперь Вьюн и сдержан его приятель. Будто кот с псом поменялись характерами.

Одним особенно жарким днем все трое отправились на озеро. Кошак, нимало не смущаясь, разделся и потопал в воду. Дрозд, бросив на медлившую Винку быстрый взгляд, стащил рубаху и пошел купаться в штанах. Девушка не спеша сняла платье, досадуя, что побоялась пойти одна. И правда: сколько времени она живет у Осинницы? Не меньше двух седмиц. И ни разу не встречала в лесу зверя крупнее лисы. Правда, хищники посерьезнее могли избегать сопровождавшего ее пса-оборотня… Как бы то ни было, а плавать пришлось в рубахе. Неудобно, и удовольствия мало.

Винка выбралась на берег первой, быстро переоделась за кустами, заодно развесив сушиться мокрую рубаху. После уселась в теньке и стала украдкой наблюдать за парнями. Те не мешкали, вышли на берег вскоре после нее. В сторону девушки вроде бы и не смотрели, но о ее присутствии определенно помнили.

Вьюн вышагивал не спеша, красуясь. Дрозд, несмотря на одетость ниже пояса, ссутулился и быстро нырнул в кусты. Отжимать штаны, подумала Винка с легким сожалением. Кошак остался у воды, выпятил грудь колесом и поворачивался то одним боком, то другим. Девушка тайком разглядывала его, с трудом сдерживаясь, чтобы не прыснуть в кулак. Если закрыть глаза на повадки наглого кошака, то сложен Вьюн неплохо, хоть и невысок. Ноги, пожалуй, кривоваты, да еще и покрыты густыми рыжими волосами, почти шерстью. На плечах и спине полно веснушек. И несмотря на это уверенность делает его привлекательнее широкоплечего длинноногого Дрозда, вечно стесняющегося и сутулящегося. А в песьем облике у него горделивая осанка…