Безликий (ЛП) - Айви Александра

— Все будет хорошо, — пробормотала Тилли, ее голос скрипел, как неиспользованный шарнир. Она поморщилась, делая еще одну затяжку. — Просто хорошо.

***

Незнакомец наблюдал, как грузовик отъезжает, а затем проскользнул мимо кучи хлама, охранявшей боковую дверь.

Это никак не входило в его планы. Тилли Лиддон давно и благополучно молчала. Но все изменилось. Погребенные тайны зашевелились, гнойные тени грозили выползти из могилы.

Как Незнакомец мог положиться на Тилли?

Отрицания, которые он услышал несколько минут назад, казались искренними, но в ее голосе звучал страх.

При правильном давлении Тилли расколется.

Риск, который необходимо устранить.

Незнакомец предпочитал не замечать дрожь от предвкушения. Или удовольствия, которое прогнало унылую серость.

Дело есть дело.

***

Закусочная вовсе не копировала ретро стиль. Она просто была старой. И мрачной.

Заведение представляло собой длинное, узкое помещение с кабинками с одной стороны и столиками возле окон. Кафельный пол выцвел до странного тыквенного оттенка, а стены покрывали бамперные наклейки, собранные за последние пятьдесят лет: НЕ ТЫКАЙ МЕДВЕДЯ. УЛЫБНИСЬ. БУДЬТЕ СЧАСТЛИВЫ. МОЯ ВТОРАЯ МАШИНА — ФЕРРАРИ. На кассе стоял стеклянный холодильник, наполненный пирогами с безе и лимонными батончиками, а из кухни пахло жиром.

Тем не менее, здесь оказалось достаточно чисто, нехотя признала Винтер, а за столиками сидело немало клиентов, несмотря на то, что сейчас всего одиннадцать утра.

Сидя за столиком у заднего окна, она наблюдала, как Ноа морщит нос и отталкивает от себя наполовину съеденный гамбургер.

— Не сравнить с обедами, которые ты подаешь, — пробормотал он. — Сухой, как картон.

Она закатила глаза, но внутри почувствовала самодовольное удовольствие от его слов. Ее ресторан был ее детищем. Ее гордость и радость.

— Не каждое место может быть «Винтер Гарденом».

— К сожалению, это правда. Но они могли бы приложить побольше усилий. — Он взял в руки картошку фри, покачивая головой, пока картошка болталась в его пальцах.

Винтер оттолкнула свою тарелку. Жареный сыр не так уж плох. Но он не был и вкусным.

Пригодно к употреблению. Так сказал бы ее отец. В его мире все вещи выполняли свои функции, были эффективными и адекватными. Для профессора английского языка он отличался удивительной педантичностью. Все ровно, спокойно, серо.

Винтер, напротив, видела мир в ярких зеленых, желтых и голубых тонах.

— Как думаешь, почему она соврала?

Ноа барабанил пальцами по столу. Он не стал притворяться, что не понял ее резкого вопроса.

— Мое первое предположение — она испугалась.

Винтер согласилась. Тилли пыталась вести себя жестко, но не требовалось быть гением, чтобы распознать под хрупкой суровостью женщину, которая страшно боится. Но чего? Вот вопрос.

— Я могу понять, когда произошла стрельба. Я бы тоже испугалась, если бы на улице разгуливал грабитель, беспорядочно убивающий женщин. Но спустя двадцать пять лет, почему бы ей не сказать правду?

— Потому что она может знать что-то, представляющее угрозу для преступника.

— Хочешь сказать, что она его узнала?

Ноа пожал плечами.

— Как вариант.

Винтер изучала загорелые, скульптурные черты лица Ноа, которые уже привлекли внимание всех женщин в закусочной. Когда они говорили о работе Ноа, обычно речь шла о его усилиях по охране природы и программах по работе с населением. Он никогда не обсуждал правоохранительную сторону своей службы. Теперь она поняла, что он инстинктивно мыслит, как следователь.

Именно то, что ей нужно.

— Может быть, если я предложу ей вознаграждение, она захочет рассказать мне все, что знает, — предположила Винтер.

— Эта женщина явно отчаянно нуждается в деньгах, — согласился Ноа. — Но разве можно доверять тому, что она скажет?

Винтер вспомнила свой короткий разговор с Тилли. Как правило, она старалась не судить о людях, пока у нее не появится шанс узнать их поближе; слишком легко сделать неправильные выводы. Но в глазах Тилли Лиддон светился жесткий, циничный блеск. Винтер подозревала, что ради легкой наживы та готова на все.

— Наверное, нет.

— Кроме того, есть несколько вариантов, почему она солгала. Например, потому что сделала что-то, чего не должна была делать.

Винтер изогнула бровь.

— Например?

— У нее мог быть друг, приглядывающий за заправкой, чтобы она могла передохнуть или покурить. — Он пожал плечами. — А может, она занималась сексом в кладовке.

Она вздохнула. Ноа прав. Вариантов могло быть еще десятки или даже сотни.

— Значит, мы никогда не узнаем?

Без предупреждения он потянулся через стол, чтобы взять ее за руку. Его кожа была теплой, а ладони — мозолистыми от физического труда. От прикосновения его руки на душе стало спокойнее.

— Винтер…

Его успокаивающие слова прервал резкий визг сирены. Как стая гусей, почуявших опасность, вся закусочная задрала головы, чтобы посмотреть, как пожарная машина проносится по узкой улице с мигающими огнями. Через минуту мимо пронесся внедорожник шерифа.

Клиенты обсуждали произошедшее, а мужчина в соседней кабинке достал из кармана телефон и поднес его к уху. Он коротко поговорил с абонентом, а затем резко поднялся на ноги.

— Мне пора, — объявил он резким голосом. — Пусть Сюзи запишет оплату на мой счет.

Его собеседник посмотрел на него с любопытством.

— Что случилось?

— Пожар в доме Лиддонов, — сказал мужчина. — Они вызывают добровольцев.

— Тилли Лиддон? — уточнил собеседник.

— Да. Я давно предупреждал шерифа, что это место — смертельная ловушка. — Мужчина потянулся за курткой и натянул ее на свою фланелевую рубашку. — Это был лишь вопрос времени, пока она не отравится токсичными отходами или не сожжет себя.

— Тилли в порядке? — спросил кто-то из другой кабинки.

Мужчина выглядел мрачным.

— Похоже, что она заперта внутри.

Винтер слушала этот разговор с ошеломленным недоверием.

— Черт, — пробормотал Ноа, крепче сжимав ее руку, чтобы поднять с места. Затем, бросив на стол двадцатидолларовую купюру, он вытащил ее из закусочной.

Винтер направилась к своему грузовику, припаркованному у здания, и села за руль, когда Ноа забрался рядом. Несколько минут они сидели в тишине, обдумывая ужасную новость.

Винтер заговорила первой.

— Это наша вина?

Ноа развернулся на сиденье, прямо встретившись с ее обеспокоенным взглядом.

— Как это может быть нашей виной?

Она поморщилась, когда сирены продолжали эхом разноситься по улице.

— Это не простое совпадение, что дом Тилли загорелся через час после нашего разговора с ней.

— Ты же слышала их в ресторане. Они ждали, что ее дом загорится…

— Ноа, — перебила она.

Он вздохнул и провел пальцами по темным прядям волос.

— Ладно, это правда сложно назвать совпадением, — нехотя согласился он.

Винтер сжимала руль до побеления костяшек пальцев.

— Есть кто-то, не захотевший, чтобы Тилли с нами разговаривала.

Выражение лица Ноа резко помрачнело.

— Тем больше причин вернуться в Ларкин. Это уже не просто неприятно. Это опасно.

Винтер обдумала его слова. Она не была глупой. И не стремилась привлечь внимание того, кто мог сжечь дом Тилли. Или, что еще хуже, хладнокровно застрелил ее мать. Но если где-то неподалеку скрывается убийца, пытающийся защитить свои секреты, то действительно ли она будет в безопасности, засунув голову в песок?

— Ты думаешь, что возвращение домой защитит меня?

— Да.

Ноа произнес это слово с упрямой уверенностью, но в его глазах читалась тревога, сказавшая Винтер, что он не так уверен, как ей хотелось бы верить.

— Я не могу просто уехать. Мне нужны ответы.

Он тяжело вздохнул.

— У тебя есть какие-нибудь родственники в этом городе?

Винтер покачала головой.