Счастье для всех - Дмитрий Силлов

Дойдя до старого, заброшенного пруда, Шухарт достал «Кольт», вытер его о полу куртки и осторожно взялся за спусковую скобу, собираясь зашвырнуть пистолет на самую середину большой зловонной лужи. Украденное погибшим Артуром оружие Барбриджа, пустое, как его хозяин, и так же, как Стервятник, помеченное смертью, было больше не нужно Рэду. В тайнике под будкой сталкера ждал точно такой же «Кольт» вместе с оцинкованной коробкой, набитой патронами, мешочком с «браслетами» и старым бумажником, в котором лежат поддельные документы на имя какого-то Боба с трудно выговариваемой фамилией. Новый пистолет, новые документы, новое имя и новая жизнь. Другая жизнь. В которой никогда уже не будет простого человеческого счастья, что он однажды нашел и так неосмотрительно потерял – теперь уже, наверное, навсегда…

Но потом Рэд Шухарт подумал, что за два года пистолет мог проржаветь насквозь, как и репутация Хрипатого Хью, а в случае чего тяжелая железяка в кармане – это не только второй кастет, но и неслабый психологический фактор. Если поймают, то по-любому за убийство Рябого тюрьмы не миновать, так что пусть пока что «Кольт» Стервятника погреется под курткой. Может, на что и сгодится.

4. Стервятник Барбридж, 52 года, сталкер

Есть такое странное выражение: не знал, плакать или смеяться. Глупое выражение, если честно. Человек обычно либо плачет, либо смеется, и знать для этого ничего ему не надо. Как сказал бы доктор Валентин Пильман, что последнее время постоянно вещает по радио, «это две непроизвольные реакции организма, не зависящие от желаний индивида».

Но Стервятник Барбридж и правда не знал, что ему делать. Переведешь взгляд на увешанную оружием стену, где под двумя перекрещенными ножами «Боуи» висит портрет сына с черной ленточкой – и слезы сами собой катятся. А глянешь вниз – и смех разбирает. Вот они, ноги, которые Зона отняла два с половиной года назад, а сейчас вернула целехонькими. Правда, с процентами вернула. Со страшными процентами по милости одного рыжего урода, которого, была бы воля, удушил собственными руками. Как подумаешь о том, кто увел Артура к Золотому шару и использовал в качестве «отмычки», слезы вновь сами наворачиваются. Но на этот раз злые слезы, замешанные на яростном скрежете оставшихся зубов.

Но сидеть в комнате, то рыдая, то ухохатываясь от счастья, занятие утомительное. И на второй день оно Стервятнику изрядно надоело. Осознав, что так недолго и рассудком тронуться, старый сталкер подошел к бару, открыл его, подумал недолго, после чего, игнорируя бокалы, взял квадратную бутыль с загадочной надписью «Old No. 7» и выпил ее всю прямо из горла.

Совершив это нехитрое действие, Барбридж швырнул пустую бутылку в угол, помотал крупной головой, словно бык, получивший бейсбольной битой между рогов, и заорал зычно, во все горло:

– Мальтиец, ты здесь?

Дверь в комнату немедленно открылась.

– Чего изволите, хозяин?

Верный телохранитель Креон Мальтиец, похоже, все это время просидел на диване в коридоре, никого не допуская к начальству. Это хорошо. Значит, никто в «воскресной школе» не узнает, как босс целые сутки сходил с ума. Не дай Зона, еще подумают, что старик съехал с катушек и пора прикинуть, кто бы мог его заменить.

– Передай всем, мы выезжаем.

– В Зону? – осведомился Мальтиец.

– Нет, не в Зону, – сказал Барбридж, снимая со стены автомат Томпсона с лакированным прикладом из красного дерева. – У меня есть один должок в Хармонте, и пора его отдать. Сполна отдать, понимаешь?

Креон осуждающе покачал головой.

– Не стоит сейчас соваться в город, босс. Вояки перекрывают все дороги…

– Мне плевать, что там делают «голубые каски»! – прорычал Стервятник. – Полтыщи баксов – и любой патруль сделает вид, что мы сотканы из прозрачного горного воздуха!

Но, к удивлению Барбриджа, Мальтиец, привыкший беспрекословно выполнять приказания босса, остался стоять на месте.

– Это не ООНовцы, – сказал он. – И не полицейские патрули. Вчера Гундосый Гереш тайком побывал в городе и принес дурные вести. Похоже, правительство всерьез занялось Хармонтом и прислало регулярные армейские части. За каким хреном – не знаю. Но думаю, что еще сутки – и в город даже мышь не проберется. Поэтому лучше нам всем сниматься с Рексополис и побыстрому делать ноги. Так все ребята думают…

Стервятник сделал два шага, приблизившись к телохранителю вплотную.

– А мне плевать, что вы там себе думаете! – выдохнул он, обдав Мальтийца запахом отличного виски, замешанным на вони кариозных зубов. – Хотите сваливать – валите к чертям, никто вас тут не держит. Вот только хрен ты Динку еще раз увидишь, понял? Это я тебе говорю. Отправлю ее на острова, замуж выдам за какого-нибудь хлыща лощеного с виллой и чемоданом зелени, может, хоть внуки нормальные родятся. С моими деньгами плевал я на закон об эмиграции, и на ООНовцев плевал, и на полицию с армией. А поможешь мне прищучить Рыжего, тебе отдам сучку. Хочешь, женись на ней, хочешь, так трахай – твое дело, слова не скажу. Только не калечь и не убивай, хватит мне Арчи моего, невинно загубленного. Ну, что скажешь?

Слегка побледневший Мальтиец прикусил губу.

– Ты хочешь убить Шухарта?

– Хочу, – сказал Барбридж, нехорошо осклабившись. – Так только ноги свои обратно хотел. И детей, которых у Зоны выпросил. Только вот Артура больше нету у меня. И теперь я успокоюсь, только когда Шухарту самолично мозги вышибу. А там и сваливать можно. Денег всем хватит, не зря мы полгода Зону как через решето просеивали.

– Добро, – кивнул Креон. – Я пойду с тобой, босс. Сейчас ребятам скажу, чтоб сворачивали базу и готовили вертолет. А Дину твою я в жены взять хочу, мне по-другому не надо. И сам голову оторву любому, кто попытается ее обидеть.

– Вот это слова Мальтийца, которого я знаю, – вновь ощерился Барбридж, хлопнув сталкера по плечу. – Ну, что ж, давай, зятек, сделаем все по-быстрому.

Полуразрушенное здание бензоколонки в конце Горняцкой улицы было идеальным местом для засады. А местность вокруг – идеальной для убийства. В заколоченных домах, сиротливо стоящих вдоль улицы, словно нищие оборванцы, уже много лет никто не жил. Люди уехали отсюда задолго до запрета на эмиграцию и, как выяснилось, оказались намного дальновиднее оставшихся. Дальше к югу расстилался огромный пустырь бывшей городской свалки, в изобилии поросший бурьяном и большими, колючими кустами.

– Там и закопаем, – прошептал Барбридж, поудобнее пристраивая ствол автомата меж двумя кирпичами раскрошившегося от времени подоконника.

Мальтиец покосился на босса, но ничего не сказал.

Прошло минут двадцать томительного ожидания. Тишина давила на уши, каждая прошедшая минута казалась часом. Если в городе и были какие-то волнения, сюда, на давно заброшенную юго-западную окраину, не доносилось ни звука.

– Как на кладбище, – проворчал Стервятник, потирая затекшую ногу. – Даже ветра нет. Повымерло все напрочь.

– Зона, – коротко отозвался Мальтиец.

– Что Зона? – не понял Барбридж.

– Зона уже пришла в этот район, – сказал Креон. – Она расширяется. Я говорил, что вчера вечером Гундосый Гереш был в городе. Так вот, он зашел в «Боржч», разговорился там с Бобом Гориллой. И тот сказал, что, мол, не было никакого Посещения. Это ученые сами все намутили со своими экспериментами, а потом придумали историю про пикник пришельцев со звезд, чтоб как-то объяснить появление Зоны. А тех инопланетян и не видел никто сроду.

– Не говори ерунду, – поморщился Стервятник. – Боб Горилла сказал, как же. Да он сгинул в Зоне еще до того, как ты в город приперся искать себе приключений на пятую точку.

– Они все вернулись, – равнодушно сказал Мальтиец. – Во всяком случае, вчера они еще были в городе. И Боб, и Слизняк, и Норман Очкарик, и Каллоген. Все, кто сгинул в Зоне. Живые. Только Гереш заметил, что глаза у них у всех какие-то одинаковые. А в остальном – обычные люди.

Барбридж уставился на Мальтийца, осознавая сказанное. Когда Стервятник узнал, что Арчи погиб, а его убийца сидит в «Боржче», то в голове у него конкретно перемкнуло. Ничего вокруг не видел, одно желание было – размозжить голову Рыжему. Но увидел ствол пистолета и глаза Шухарта над тем стволом – и испугался. Еще неизвестно, чего больше. Словно Зоной дохнуло из тех глаз, той самой, что хуже смерти, с «ведьминым студнем» и другими кошмарами. Как из бара вылетел, как на улице оказался, теперь не вспомнить. А вот лица тех, что были тогда в «Боржче», вдруг встали перед глазами как один. Все до одного. Знакомые, молодые лица самых первых сталкеров, чьи кости давно сгнили за периметром…

– Он идет, – сказал Мальтиец, и Барбридж, отвлекшись от своих мыслей, посмотрел в конец улицы.

Это действительно был Рэд Шухарт. Сталкер шел быстро, как человек, опаздывающий на работу или на свидание с любимой. Или как тот, кому до зарезу необходимо закончить какое-то очень важное дело.