Левые коммунисты в России. 1918-1930-е гг. - И. Рисмухамедова

В марте 1923 года в Москве тремя рабочими – Г. И. Мясниковым, В. Кузнецовым и П. Б. Моисеевым – был сформирован первый центральный орган РГ, Временное центральное организационное бюро. В феврале они составили и начали распространять, размножив на гектографе, «Манифест Рабочей группы РКП». Этот документ, разошедшийся по России и получивший известность за рубежом, они намеревались представить XII съезду партии,

запланированному на апрель. Манифест, в котором видна преемственность с воззрениями левокоммунистической фракции 1918 года, развивал идеи, изложенные в двух более ранних работах Мясникова.[7] Бюро стало руководящим органом РГ, а позднее КРП. О степени воздействия Манифеста можно судить по той негативной и позитивной реакции, которую он вызвал в рабочем классе и в партии. Определить реальное количество членов группы достаточно трудно. Так, Кузнецов заявлял, что она насчитывает 3 тысячи членов в Москве и 19 тыс. по всей стране. Аврич (ibid., р. 20) утверждает, что это «дикое преувеличение», ссылаясь на Сорина (ibid., р. 115-117), но не объясняет, почему следует так считать. Он пишет, что «к лету у группы имелось около 200 членов в Москве, где находился ее центр, и небольшое число сторонников, рассеянных подругам городам: многие являлись старыми большевиками и почти все – рабочими» (Синигалья также пишет о 200 членах в Москве: ibid., р. 59). Но даже если эти цифры верны, то, учитывая тот факт, что участие в РГ требовало высокого уровня политической активности и убежденности, и что существовали также другие левые группы и течения, можно сделать вывод о довольно существенном политическом влиянии левых коммунистов в Москве. В начале 1917 года большевиков там было всего 1655 человек. Однако, по другим данным, РГ насчитывала 1000 человек по всей России и пользовалась более широким влиянием, чем принято считать. В Москве самыми активными членами группы, кроме тех, кто входил в Бюро, были И. Мах, заменивший Моисеева в Бюро, С. Я. Тиунов, В. П. Демидов, Берзина, И. М. Котов, Г. В. Шоханов, А. И. Медведев (не путать с С. П. Медведевым, одним из лидеров «Рабочей оппозиции»), Порестатов, Трофимов, Лукин, К. Р. Дучкин. 5 июня группа провела в Москве конференцию, которая избрала Московское Бюро из 8 человек и делегировала Маха в Центральное Бюро. В отсутствие Мясникова, арестованного в мае, роль лидера группы перешла к Кузнецову. Работа РГ по-прежнему разворачивалась внутри РКП(б), особенно среди сторонников тех внутрипартийных центристских группировок, которые были к тому времени на грани распада. Мясниковцы контактировали с их руководителями, давая возможность рядовым членам по достоинству оценить качества таких оппозиционных деятелей, как Лутовинов, Коллонтай и Игнатов. Последние «симпатизировали» ультралевым, но на практике не делали ничего, что могло бы поставить под угрозу их собственное положение в партии. Они хотели ограничить критику рамками внутрипартийной дискуссии и в результате вообще оказались вынуждены умолкнуть. Другие деятели, с которыми контактировала РГ, такие, как Рязанов, также отказались нарушать партийную дисциплину и защищать левых коммунистов от репрессий ГПУ. Члены группы вместе со сторонниками «Рабочей оппозиции» принимали участие в составлении «Заявления 22-х» – обращенного к международной аудитории протеста против подавления инакомыслия в коммунистическом движении. Однако это заявление стало тем рубежом, после которого «Рабочая оппозиция» бесповоротно отступила, а впоследствии официально отказалась от своих позиций.[8] В этих условиях РГ, которой удалось привлечь на свою сторону ее левое крыло, вскоре отказалась от дальнейших попыток работать с этим течением.

На июльской конференции «Рабочей группы» был избран секретариат из четырех человек и, по свидетельству Кузнецова, образовано бюро для работы среди молодежи, в состав которого также вошли четыре человека. В это время группа только планировала издание журнала, но печатный станок в Москве у нее уже имелся.

Первая реакция руководства РКП(б) на деятельность мясниковцев была не слишком жесткой.[9] Раздавив левые фракции внутри партии, оно надеялось запугать оппозиционеров путем исключения из партии и репрессий против отдельных лиц. 25 мая, через месяц после XII съезда РКП(б), который объявил РГ контрреволюционной и, следовательно, стоящей вне закона, был арестован Мясников. Партия еще не стала тогда чисто буржуазным органом, и потому на съезде децист Косиор и Троцкий с симпатией говорили о товарищах, впавших в «ультралевые заблуждения» вследствие ошибок партии и объективных трудностей. Партийные деятели все еще были готовы вести, хотя и неофициально, политическую дискуссию с оппонентами; распространявшийся в партийных организациях критический памфлет Зорина о левых коммунистах носил относительно объективный характер. Троцкий, присоединивший свой голос к хору обличителей РГ как объективно контрреволюционной и антипартийной организации, тем не менее, вел с децистами и мясниковцами частную переписку. Даже Бухарин лично пытался переубедить Мясникова, но безуспешно.

Репрессии против группы в целом начались в связи с волной забастовок в августе и сентябре 1923 г. Первый удар был нанесен, когда стало известно, что РГ ведет активную агитацию на заводах и готовит однодневную всеобщую забастовку и массовую демонстрацию в память о Кровавом воскресенье 9 января 1905 года (в начале шествия предполагалось нести портреты Ленина). Центральный комитет принял резолюцию, объявляющую РГ антикоммунистической и антисоветской организацией, и приказал ГПУ пресечь ее деятельность.

В сентябре было арестовано 28 членов РГ. К тому времени пятерых из них уже исключили из партии. На этот раз исключению подверглись еще девять человек, включая Моисеева, Тиунова, Берзину, Демидова, Котова и Шоханова, а оставшимся четырнадцати объявили выговор. В конце 1923 года был повторно арестован Мясников, несмотря на обещанную ему Зиновьевым советским послом в Берлине неприкосновенность. На основании этих фактов Аврич (ibid., р. 24) заключает, что, «когда в январе 1924 года умер Ленин, Рабочая группа» уже молчала. Это было последнее диссидентское движение партии, ликвидированное еще при жизни Ленина,... разгромленное с благословения всех высших советских руководителей». Синигалья и другие авторы, по-видимому, согласны с этим выводом, но в действительности дело обстояло иначе. Большинство исследователей сходится на том, что в условиях растущей инфляции, безработицы и увеличения числа забастовок РКП(б) имела все основание опасаться влияния групп вроде РГ, которые пытались политизировать рабочую борьбу. Но при этом историки упускают из вида важные свидетельства, указывающие на то, что мясниковцы вели работу в Красной Армии, где их позиции находили определенный отклик. В то время, когда еще живы были воспоминания о 1917 годе, эта деятельность представлялась властям вполне осязаемой угрозой.

Выступая против коминтерновской тактики «единого фронта» на международной арене, РГ признавала единый фронте рядовыми членами РКП(б) и ее левым крылом внутри страны. Но поскольку фракционная работа в партии постепенно стала практически невозможной, мясниковцы решили объявить себя самостоятельной новой партией, приняв наименование «Коммунистическая рабочая партия». При этом, возможно, произошло их объединение с уже существовавшей левокоммунистической группировкой под этим названием, которая испытала влияние КРП Г. В результате РГ углубила критику профсоюзов и, в конечном счете, отказалась от работы внутри этих государственно-капиталистических организаций. Вновь провозглашенная КРП с самого начала заняла в отношении профсоюзов резко критическую позицию, отдавая предпочтение фабрично-заводским комитетам и рабочим советам как органам защиты интересов пролетариата, призванным сыграть ключевую роль в процессе возрождения пролетарской демократии.[10]

Вот какую оценку «Рабочая группа» давала профсоюзам (из переписки, перехваченной органами госбезопасности): «Безликая армия господствующей в РКП группы»; «слепая армия в руках бюрократов»; «бюрократический придаток Политбюро». (Sinigaglia, op. cit., pp. 64-65).

Отрицательным было и отношение Коммунистической рабочей партии к парламентаризму, что сближало ее с КРПГ и итальянскими левыми. Таким образом, группа была открыта для дискуссий с зарубежными левыми коммунистами, связь с которым и поддерживалась через эмигрантское бюро под руководством румынской активистки Кати Румоновой и других. Бюро помогало печатать и посылать материалы в Россию, распространяло за границей информацию о работе КРП России. С октября 1930 года центром этой деятельности стал Париж, куда прибыл Мясников. В самой России КРП регулярно издавала бюллетень. Оттуда взято большинство приводимых ниже выдержек, дающих некоторое, хотя и неполное, представление о характере и формах работы организации: