Китайская невеста - Майкл Скотт

— Дочь, дон Мануэль Себастьян просит тебя выйти за него замуж.

Лайцзе-лу ничего не ответила, и выражение ее лица говорило, что эта новость ничуть не удивила ее.

Сара заметила, как напряглась спина девушки.

— Я сказал, что поговорю с тобой и немедленно сообщу ему ответ.

Лайцзе-лу продолжала хранить молчание.

— Я обращусь к наместнику за разрешением выдать тебя за иностранца, — продолжил Чжао. — Уверен, мне он его предоставит.

Чуть заметная улыбка появилась в уголках полных губ девушки.

— Принцесса Ань Мень, сестра императора Даогуана, моя хорошая подруга, — произнесла она, наконец открыв рот. — Если я напишу ей письмо с подробным разъяснением всех обстоятельств, не сомневаюсь, она сумеет отменить это разрешение.

«Так вот, значит, на что она рассчитывает», — подумал он и сердито взглянул на нее, хотя не мог не восхищаться ее умом. Ань Мень, бывшая близкой поверенной в делах своего всемогущего брата, отдавала всю свою жизнь улучшению положения женщин в Срединном Царстве. Она души не чаяла в Лайцзе-лу, и не было никакого сомнения в том, что Ань Мень поддержит любую просьбу девушки. Поэтому, заключил для себя Чжао, настало время проявить всю свою твердость.

— Ты воспитана на традициях нашего народа, — сказал он. — Также как в свое время я подчинился воле моего отца, несмотря на то, что считал свой путь более правильным, чем его, точно также ты подчинишься моей воле. Я хочу, чтобы ты стала женой маркиза де Брага. Ты поступишь так, как тебе велят.

Не говоря ни слова, Лайцзе-лу поднялась с места и направилась по дорожке в сторону своего домика.

Чжао посмотрел на Сару.

— Ну? — спросил он.

— Вы предъявили ей свой ультиматум, — ответила она, — но у нее сильная воля. Не раз я была свидетельницей, как она силой своего ума заставляла многих поступать по-своему. Включая и вас, Чжао. Не могу предсказать, подчинится она вашей воле или нет. Единственное знаю наверняка, что ни титул дона Мануэля, ни его состояние не произвели на нее ни малейшего впечатления. Она о нем крайне невысокого мнения.

Чжао сидел стиснув кулаки, выдав таким необычным для него жестом, обуревавшие его чувства.

— Она поступит так, как я приказал, — чеканя слова произнес он.

Лайцзе-лу услышала последние слова отца, когда открывала дверь. Пройдя в гостиную, она бросилась на подушки. Глядя на золотое кольцо, подаренное ей Джонатаном, Лайцзе-лу повернула его на пальце. Она не снимала кольца с правой руки с того самого дня, как он собственноручно надел его ей на палец. Она знала, что когда выйдет за него замуж, то переместит его с правой руки на четвертый палец левой, согласно обычаям, принятым на Западе.

Поддавшись внезапному порыву неповиновения, Лайцзе-лу сняла кольцо и надела его на левую руку. Почти сразу же в пальце возникло покалывание, это ощущение быстро распространилось, захватив локоть, верхнюю часть руки и плечо. Даже представители высших классов Китая не были свободны от суеверий, поэтому первой же мыслью, пришедшей в голову Лайцзе-лу, было то, что Джонатан передал ей таким образом, что все обстоит хорошо и он приедет за ней.

Затем она встряхнула рукой и странное ощущение исчезло. Оно длилось не более одной-двух секунд, поэтому Лайцзе-лу не была уверена в том, что произошло нечто необычное.

Глубоко обеспокоенная, она разделась и легла в постель. Долгое время ей никак не удавалось заснуть. Однако здравый смысл подсказывал, что одной ей этой проблемы не осилить. Утром она спросит совета у Сары, а если потребуется, пойдет к отцу, смиряя гордыню, будет умолять его не заставлять ее выходить за маркиза де Брага. В конце концов она задремала и провалилась в сон.

Лайцзе-лу так много думала о Джонатане, что вполне естественно, он явился к ней во сне. Внезапно он появился перед ней, сурово-прекрасный и загорелый. Ей отчетливо послышался его глубокий резонирующий голос, произнесший:

— Жди меня, ненаглядная. Я готовлюсь в путь, и когда увижу тебя, объясню причины своей задержки, которых нельзя было избежать. Жди меня!

Постепенно образ исчез, растворившись в темноте.

Лайцзе-лу проснулась в холодном поту и весь остаток ночи не могла сомкнуть глаз. Теперь она знала, что делать.

Отец и Сара уже сидели за столом и ели свой обычный скромный завтрак из вареной рыбы с рисом, когда она присоединилась к ним.

Они выслушали ее сон, ни один из них не перебил рассказа. Сун Чжао, сам не был свободен от суеверий, хотя ни за что не согласился бы признать это, а Сара Эплгейт прожила в Китае достаточно долго, чтобы перенять некоторые из национальных поверий.

Взяв палочки для еды и фарфоровую чашку, Лайцзе-лу заметила, что золотое кольцо все еще на четвертом пальце левой руки, поэтому она рассказала отцу и гувернантке о странном покалывающем ощущении, появившемся, когда она сняла кольцо с правой руки.

Чжао снял очки, протер стекла — явный признак того, что ему было не по себе.

— Мой сон сбудется, — сказала Лайцзе-лу. — Джонатан приедет за мной.

Некоторое время отец сидел молча, размышляя. Выражение его лица не позволяло сказать, что происходило у него в голове.

— Очень хорошо, — произнес он наконец. — Я сообщу дону Мануэлю, что не смогу дать ему никакого ответа до истечения шести месяцев. Начиная с сегодняшнего дня шесть месяцев я буду ждать возвращения Джонатана. Если за это время он не появится, ты станешь маркизой де Брага. Таково мое окончательное слово.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Пронизывающий ветер продувал насквозь верфь «Рейкхелл и Бойнтон», расположенную в Нью-Лондоне в штате Коннектикут, но Джонатан Рейкхелл не чувствовал холода. Он стоял на палубе нового великолепного клипера, на борту которого красовалось название «Лайцзе-лу», с волнением наблюдая, как рабочие наносили последние штрихи, завершая отделку корабля. Через две недели корабль будет готов отправиться в свое первое плавание. Водоизмещение достигало почти двух тысяч тонн, судно превосходило все клиперы, построенные им прежде. Этим быстроходным кораблям предстояло сделать решительный революционный прорыв в мировой торговле.

Остов корпуса был низким и вытянутым, с креном в сторону кормы. У судна был острый скошенный вперед форштевень, утяжеленная корма, нависавшая над водой, в результате чего нос задирался вверх, уменьшая таким образом контакт корпуса с водой. Борта сделаны из дуба, скрепленного медными стяжками, нос обшит дорогой импортной красной медью, палуба с комингсами из красного дерева, привезенного из Гондураса. Поручни, трапы, световые люки, отделаны тем же деревом, а для защиты от пиратов, нападавших на торговые корабли на Востоке, корабль нес шестнадцать бронзовых пушек. В отличие от обыкновенных парусных судов, продиравшихся сквозь волны, клипер рассекал их как нож, что позволяло судну при попутном ветре сохранять скорость по крайней мере в двадцать узлов.

С каким нетерпением Джонатан ожидал дня отплытия! Когда он вернулся домой после временного пребывания на Востоке, намереваясь сразу же вернуться к Лайцзе-лу, он был потрясен, узнав, что один неблагоразумный поступок обязывал его понести страшное наказание. Луиза Грейвс, близкая соседка их семьи, за время его длительного отсутствия родила ему сына, назвав мальчугана Джулианом. Честь вынудила его вступить в брак с Луизой, к которой он не испытывал ни малейшей любви.

Теперь ее не стало — она погибла, упав с мостков, неподалеку от строящегося нового клипера. Джонатан не знал, была ли ее смерть несчастным случаем или же самоубийством и, вероятно, никогда не узнает. То, чего Джонатану не дано узнать никогда, заключалось в том, что преисполненный амбициями Брэкфорд Уокер, муж его сестры Джудит, был повинен в ее смерти. Ревниво восприняв решение главы компании — Джеримайи Рейкхелла сделать Джонатана полноправным компаньоном и предоставить ему полную свободу строить клиперы по своему усмотрению, Брэкфорд тайно отправился к Луизе и рассказал ей о страстной любви Джонатана к китайской девушке.

Вне всякого сомнения любовь занимала первостепенное место в мыслях молодого кораблестроителя и морского капитана. Груз прибудет через несколько дней, он доберет последних матросов в новую команду и через несколько дней отплывет в Кантон, где женится на Лайцзе-лу. Перспектива встречи наполняла его душу радостью, и он постоянно прикасался к подаренному ею медальону. Джонатан носил его на шее на цепочке и в предвкушении встречи с возлюбленной испытывал волнение от прикосновения к коже полированного нефрита. На медальоне выгравировано изображение Древа жизни, три его ветви означали здоровье, мудрость и честь. Тот, кто обладал этими тремя качествами, более ни в чем не нуждался.

Однако не время грезить наяву; слишком много предстояло еще довести до конца, поэтому Джонатан, подзывая первого помощника, крикнул: